Тема религиозной идентичности нередко поднимается политиками, общественными деятелями, учеными. Каждый рассматривает её с собственных позиций, с учетом собственных жизненных условий. В конце апреля в московском издательстве «Икар» опубликована книга, позволяющая глубже понять что такое религиозная идентичность, с разных сторон оценить её психологическое и социальное значение.

В книге «Религиозная идентичность: индивидуальное и коллективное самосознание в постиндустриальном пространстве» значение религии и религиозного самосознания раскрывается с разных позиций и измерений. Ссылаясь на научные источники, данные социологических опросов, свидетельства современников, работа доказывает, что религиозная идентичность является одним из древнейших и важнейших видов человеческого самосознания. Автор книги – доктор философии, профессор, берлинский ученый Александр Крылов, известный читателям публикациями по социологии, психологии, корпоративным процессам.

Сочетание научного анализа с многочисленными примерами взаимоотношения религии и современного западного общества позволяет читателю по-новому посмотреть на привычные явления окружающей жизни. Маркетинговые инструменты известного производителя компьютеров и мобильных телефонов, изменение концепций массового туризма, ритуализация повседневности рассматриваются в книге в числе примеров поиска западным человеком утраченной религиозности. В процессе работы над книгой автор беседовал с иерархами всех христианских конфессий, изучал и использовал богословские труды Патриарха Кирилла, собрал мнения и свидетельства о взаимоотношении церкви и общества.

Книга представляется интересной для всех, кто хотел бы поглубже заглянуть в психологию и социологию религии, кто интересуется проблемами идентичности, кто беспокоится о перспективах христианства в постиндустриальном пространстве.

Книга появится в продаже в России в конце апреля - начале мая 2012 г.

Читайте также: Религия определяет сознание как верующих, так и неверующих
(Интервью Александра Крылова немецкому журналисту Христиану Рикенсу).

Крылов А. Н.
Религиозная идентичность. Индивидуальное и коллективное самосознание в постиндустриальном пространстве. (Психология и социология религии). 2-е изд., – М.: Издательство ИКАР, 2012. - 306 С.
ISBN 978-5-7974-0293-0 (Russia)

Оглавление

Новые перспективы в исследовании идентичностей
Предисловие проф. Ойгена Бусса

Философско-теологические комментарии к проблеме религиозной идентичности в постиндустриальном пространстве.
Вступительная статья проф. Йоахима Георга Пипке

Введение

Религиозная идентичность: феноменологическое измерение
Термины и понятия. Признаки и функции религии. Сущность религиозной идентичности. Идентификационные составляющие религии. Подходы к изучению религиозной идентичности. Проблема идентичности в религии.

Религиозная идентичность: антропологическое измерение
Антропологические аспекты изучения религиозной идентичности. Стадии развития идентичности и ступени религиозного самосознания. Психосоциальные основы формирования религиозной идентичности. Символы и идентичность. Религия и искусство. Психологические факторы религиозных традиций и ритуалов. Сакральный язык. Облачение. Культурные коды и религиозная идентичность.

Религиозная идентичность: историческое измерение
Религиозная идентичность в контексте эволюции идентичностей. Религиозная идентичность и язычество. Формирование монотеизма. Религиозная идентичность в иудаизме. Становление христианской идентичности. Церковь и общественное сознание в средние века. От просвещения к кризису религиозной идентичности. Религиозные милье. Исторические аспекты формирования конфессиональной идентичности.

Религиозная идентичность: социальное измерение
Роль религии и церкви в современном обществе. Социализация, инкультурация, аккультурация и религиозная идентичность. Реевангелизация и использование средств массовых коммуникаций. Социальное знание и религиозная идентичность. Анонимное христианство и релятивизм. Традиция и реформаторство как поиск идентичности. Влияние социальных факторов на религиозную идентичность.

Религиозная идентичность: географическое измерение
Дискуссии о европейской идентичности. Влияние христианства на формирование культурной и религиозной идентичности Европы. Корреляция религиозной и национальной идентичностей. Религиозная идентичность в условиях глокальной церкви. Христианское самосознание в контексте национальных и региональных особенностей. Религиозные диаспоры и религиозная идентичность. Психосоциальные факторы взаимопроникновения религиозной и национально-этнической идентичности.

Религиозная идентичность: теологическое измерение
Теологические дискуссии об идентичности. Человек по образу и подобию Бога. Идентификация через страдание. Идентификация через любовь. Проблема непрерывности идентичности до и после смерти. Идентификация через экзистенциальный поиск.

Религиозная идентичность: секулярное измерение
Религиозная идентичность в эпоху маркетинга. Мифодизайн. Религиозное поведение. Ритуализация общественной жизни. Обожествленные идеи и альтернативные ценности. Сакрализация повседневности. Замещающие идентичности. Исповедь и психотерапия. Рекламные культы. Сетевой маркетинг и нерелигиозное сектантство.

Заключение
Литература
Глоссарий

Сопроводительные материалы на немецком языке
Компримированное изложение. Сопроводительные статьи: Религиозная идентичность в перспективе канонического права (М. Пульте). Религиозная идентичность в перспективе европейской культуры (А. Пюттман). Европейская идентичность: христианская перспектива (Л. Роос).

Введение

В настоящее время роль религии и церкви в западноевропейском обществе существенно меняется. Вопрос о месте и доле христианства в идентичности объединенной Европы, как и будущее самой объединенной Европы, остается вопросом дискуссионным. Однако в идентичности каждого отдельного европейца, как индивида, становление которого обусловлено культурными, историческими корнями и морально-нравственными ценностями своего общества, христианство продолжает играть одну из определяющих ролей. Потому, обращаясь к анализу идентичности современного европейца, независимо от его национального и культурного происхождения, исследователь неизбежно окажется и перед проблемой религиозной идентичности. Эта идентичность должна рассматриваться с учетом происходящих в обществе процессов, в контексте формирования и возрастающего влияния других видов идентичностей и субидентичностей. Тема поиска современным человеком новых форм самоидентификации, сочетания этих форм с формами традиционными стала предметом опубликованной в 2010 году монографии «Эволюция идентичностей: кризис индустриального общества и новое самосознание индивида».[1] В работе рассматривался вопрос о том, из каких элементов складывалась и складывается идентичность, были названы традиционные и проанализированы новые факторы, составляющие и определяющие множественную лоскутную идентичность современного человека. Исследование религиозной идентичности, в этой связи, помогает лучше понять кризисы и проблемы идентичности в постиндустриальном пространстве, а потому и особо значимо.

Тема кризиса социальной идентичности, поднимаемая в значительном количестве актуальных публикаций, не представляется какой-то отличительной чертой нашего времени. Конечно, в разные исторические периоды человек осознавал себя по-разному, относил себя к разным социальным группам, выбирал разные критерии самооценки. Дискуссия о том, осознавал ли человек в традиционном обществе свою идентичность, относится, по большей мере, к вопросу о формировании индивидуально-эгоистического поведения. Древние письменные источники, ветхозаветные повествования, мифы и предания показывают интерес к осознанию себя и сопоставлению себя с другими уже на заре человеческой цивилизации. Разного рода потрясения и революции, происходящие в различные исторические эпохи, могли бы с позиций сегодняшнего дня также стать основой для соответствующих кризисов идентичности.

Сущность эволюции идентичностей в том, что в зависимости от состояния общества и общественных отношений человек выбирает и использует разные критерии, формы и параметры формирования собственной идентичности. Эриксоновское определение объясняет идентичность в субъективном аспекте как «осознание того, что синтезирование «эго» обеспечивается тождеством человека самому себе и непрерывностью, и что стиль индивидуальности совпадает с тождеством и непрерывностью того значения, которое придается значимым другим в непосредственном окружении». В конечном счете, из целого ряда разных элементов, субидентичностей и идентичностей, и формируется это синтезированное «эго». Значение одних субидентичностей в процессе развития общества ослабевает, а на смену им приходят другие.

Количество книг и статей по вопросам идентичности с каждым годом неизменно растет, многие авторы предлагают собственные определения и собственное понимание идентичности. Уже Э.Эриксон сетовал, что понятия «идентичность» и «кризис идентичности» стали использоваться достаточно ритуально: «Вы видите в газете заголовок "Кризис идентичности Африки", или читаете о кризисе идентичности стекольной промышленности Питтсбурга, …или, наконец, студенты-католики Гарварда объявляют, что в четверг ровно в восемь устраивается вечер "Кризис идентичности" - все эти примеры широкого употребления данного термина весьма неравноценны». Подобная проблема характерна и для публикаций по религиозной идентичности. В работе над данной книгой неоднократно приходилось обращаться к изданиям, в заголовке которых заявлена тема идентичности, но в содержании она почти не рассматривается. По-видимому, читатель сам должен додумывать, в каком отношении идентичность находится к тому или иному, выдвигаемому авторами, вопросу. С другой стороны, это связано, возможно, с некоторым априорным представлением отдельных исследователей, что всё происходящее вокруг нас, все действия, которые осуществляет человек, так или иначе связаны с идентичностью, воздействуют на её формирование или наоборот находятся под её воздействием.

Тема религиозной идентичности, в целом, хорошо представлена в научной литературе. Ежегодно издаются десятки книг, сотни статей, защищаются диссертации. В большинстве из них тема идентичности излагается в конкретном научном или общественно-политическом аспекте. В предлагаемой книге религиозная идентичность рассматривается в семи разных измерениях, каждое из которых имеет свое содержание, характерный понятийный аппарат и свои феноменологические особенности. В числе задач работы особенно значимым стал анализ содержания и реализации религиозной идентичности в контексте конкретных измерений с тем, чтобы в итоге получить некоторое общее систематизированное представление о названном феномене. Соответственно, в работе применены и представлены разные варианты толкования понятия идентичности.

В ряде западных публикаций религиозная идентичность отождествляется с церковной идентичностью и расценивается как принадлежность к церкви, как социализация в церковной жизни. Это связано с тем, что многие книги по религиозной идентичности в Западной Европе написаны теологами, работающими в области практической пасторальной теологии. В России тема религиозной идентичности рассматривается, большей частью, в социологическом и психологическом аспектах. Предлагаемое исследование обращено к комплексному антропологическому и социально-психологическому анализу религиозной идентичности. Несмотря на значимую долю использования религиозных источников, это исследование не является религиоведческой работой. В разделе, посвященном теологическому измерению религиозной идентичности, речь идет не о принадлежности к церковной общине, или принадлежности к религии, а о теологическом понимании идентичности человека, идентичности его души и тела по отношению к себе и по отношению к Божественному, а также о смысловом и теологическом содержании рассматриваемого феномена.

Что представляет собой религиозная идентичность, в чем её истоки, её антропологические и психологические факторы, каково её место в структуре социальной идентичности, какую роль религиозная идентичность играла в разные исторические периоды в ранних исторических общностях? Изменилось ли её значение в современном обществе, и какие перспективы имеет современная Европа в условиях продолжающейся секуляризации? Перечисленные вопросы прямо или косвенно стали предметом данной работы. Конечно, в одной книге невозможно представить всесторонний анализ всех аспектов феномена религиозной идентичности, потому в числе задач - обозначение исследовательских проблем, привлечение к ним внимания научной общественности, подготовка своего рода введения в современные представления о религиозной идентичности.

Заглавие книги показывает, что религиозная идентичность рассматривается не просто как абстрактное понятие, а как выражение коллективного и индивидуального самосознания в постиндустриальном пространстве. Религиозная идентичность понимается как универсальный феномен, характерный для всех обществ и периодов человеческой истории. Данная работа ограничивается исследованием религиозной идентичности в современном западном обществе. Понятие постиндустриального общества, с одной стороны, является наиболее распространенным понятием, применяемым для обозначения современного общества, а с другой стороны, критически оценивается многими экономистами. Современное общество является не только постиндустриальным, но также и индустриальным обществом. Экономические кризисы последних лет показывают, что наиболее стабильная ситуация остается в странах с развитой индустрией, производящих не только услуги и виртуальные товары, но и реальную продукцию. Данная работа ориентируется не столько на экономическое, сколько на социологическое понимание постиндустриального общества, не на производственные факторы, а на форму и содержание человеческих отношений, на отношение человека к себе и обществу. Под постиндустриальным пространством в предлагаемой публикации имеются в виду страны, в которых установились характерные для постиндустриального общества социальные отношения. Данная работа обращена, в первую очередь, к странам Западной и Центральной Европы. Соединенные Штаты Америки, Канада, Австралия и др., конечно же, относятся к постиндустриальному пространству, но лишь отчасти рассматриваются в этой книге. Поскольку преобладающей религией в странах постиндустриального пространства на сегодня является христианство, в работе рассматриваются преимущественно христианские и западноевропейские конфессии. Тем не менее, антропологические, психологические и социологические аспекты религиозной идентичности могут быть спроецированы на другие религии и другие территории. В конечном счете, географические границы и религиозная принадлежность играют в данном исследовании второстепенную роль. Основным предметом исследования определяется религиозная идентичность, её содержание, формирование, развитие, её роль и значение.

Книга включает в себя две вступительные статьи, семь глав, заключение, глоссарий и сопроводительные материалы. Ключевые слова, указанные в оглавлении и под заголовками отдельных глав, не являются обозначением законченных смысловых разделов, а призваны показать логику и последовательность исследования. Выделение в процессе исследования религиозной идентичности семи измерений, семи перспектив, конечно же, условно. Отнесение того или иного круга вопросов к антропологической, социальной или исторической перспективе может быть объективно лишь в рамках определенных подходов и парадигм. Антропологические аспекты могут являться одновременно историческими и социальными, так же как и исторические и социальные аспекты могут быть тесно связаны как друг с другом, так и с другими аспектами. Тем не менее, примененное в исследовании выделение семи измерений позволяет более системно подойти к решению поставленных автором задач.

В контексте феноменологического измерения рассматривается сущность наиболее релевантных для исследования понятий, представлены распространенные подходы к изучению религиозной идентичности. Осуществленное в книге обращение к религии и идентичности представляет собой лишь совокупность некоторых штрихов к пониманию этих двух явлений. Их феноменологическое содержание хорошо представлено в философской, богословской и социально-психологической литературе. Задачей первой главы стало, большей частью, введение в проблему и расстановка акцентов для последующей работы.

В рамках антропологического измерения выделены психосоциальные составляющие религиозной идентичности, рассмотрено отношение этих отдельных составляющих к психике и сознанию, сделан экскурс в эволюционный и антропологический контекст избранных элементов, в числе которых символы, традиции, ритуалы, музыка, религиозное облачение. Историческое измерение религиозной идентичности обращено, в свою очередь, к тому, как формировался и был реализован этот вид идентичности в избранные исторические периоды. Показательным, в данном случае, являются ветхозаветный и средневековый период, а также период от просвещения к становлению индустриального общества.

В разделах, посвященных социальному и географическому измерениям, речь идет о месте и роли религиозной идентичности в жизни современного человека и современного общества. В том числе, поднимается проблема европейской идентичности и роли христианства в формировании европейской ментальности и европейского самосознания. Наряду с данными социологических опросов в исследовании использованы экспертные интервью, позволяющие ввести в научный оборот актуальные суждения иерархов и значимых представителей разных религиозных конфессий.

Теологическое измерение обращено к анализу идентичности человека в его отношении к религии и Богу. Без обращения к теологическому измерению исследование религиозной идентичности было бы изначально односторонним. Понимание религиозной идентичности как социального, психологического и антропологического феномена невозможно без понимания содержания, которое вкладывает в понятие идентичность сама религия. Совершенно в другом контексте представляется роль и место религиозной идентичности в современном обществе при рассмотрении этих вопросов в секулярном измерении. Здесь внимание привлечено к трансформации религиозного поведения и замещению отдельных элементов религиозной идентичности новыми субидентичностями.

Приложением к работе является небольшой глоссарий теологической и религиозной терминологии. Его целесообразность объясняется ситуацией, в которой социологи и психологи не всегда владеют богословской терминологией. В свою очередь у теологов, психологов и социологов иногда существуют различия в понимании терминов. Определение понятий в глоссарии осуществлено автором в том контексте, в котором они использованы в данной работе.

Исследование религиозной идентичности, ставшее основой предложенной книги, осуществлено в Германии и опирается, в большей части, на немецкие источники, немецкоязычную и, отчасти, англоязычную литературу, учитывает содержание актуальных научных, политических и социальных дискуссий, проводимых в европейском обществе в целом, и в европейских университетах, в частности. Последний раздел книги включает в себя сопроводительные материалы на немецком языке. Он состоит из введения, компримированного изложения основного содержания всех семи направлений исследования, заключения и сопроводительных статей. Сопроводительные статьи написаны специально для этой книги авторитетными в Германии и Европе учеными. Идея публикации сопроводительных статей в том, чтобы подкрепить отдельные положения дополнительными научными текстами, показать альтернативные мнения, дать возможность читателю в оригинале познакомиться с различными взглядами на рассматриваемые в книге проблемы.

Берлин, 2010-2012

Благодарности

Автор выражает сердечную благодарность всем коллегам и учреждениям, оказавшим помощь в работе над книгой, в том числе:

- Экспертам и преподавателям Берлинского Вест-Ост института, философско-теологического университета Сант Августин, университетов Берлина, Бонна, Бремена, Падерборна, Штутгарта, членам коллегии «Альбертинум».

- Коллегам, написавшим специально для этой книги вступительные и сопроводительные статьи: ректору университета Сант Августин Й. Г. Пипке, профессору социологии Штутгартского университета Хоэнхайм О. Буссу, профессору Университета Майнца М. Пульте, немецкому политологу и публицисту д-ру Андреасу Пюттманну, профессору Боннского университета Лотару Роосу.

- Профессорам Карлу-Хайнсу Менке, Рольфу Оберлизену, Эберхарту Шнайдеру, Мартину Эбнеру, члену-корреспонденту РАН проф. В. П. Федорову, ректору НИБ, заслуженному деятелю науки РФ проф. С. И. Плаксию, ректору Берлинской католической академии Кристофу Карлсону.

- Представителям православной, католической и протестантской церквей. В частности,

Патриарху Сербской православной церкви Иринею;
Митрополиту Константинопольского Патриархата Августину - Председателю Совета православных епископов Германии; протоиерею Всеволоду Чаплину - Председателю Синодального отдела Московского Патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества;

Епископу Дрездена и Мейсена Йоахиму Ф. Райнельту (РКЦ);
Президенту Генерального синода Нидерландской протестантской церкви Петеру Ферхуфу, ливерпульскому епископу англиканской церкви Джеймсу Джонсу.

Особая благодарность за многогранные и откровенные дискуссии Почетному прелату Его Святейшества, личному секретарю Папы Бенедикта XVI, монсеньору профессору Георгу Генсвайну и Президенту Папского совета по новой евангелизации, архиепископу профессору Сальвадору Фисичелле.

- Безвременно ушедшему из жизни Берлинскому архиепископу, кардиналу Георгу Максимилиану Стержинскому (1936-2011) за интерес к теме, теплое человеческое отношение и длительные интеллектуальные беседы.

Автор благодарен всем, кто высказывал замечания, оказывал консультации, читал рукопись, участвовал в дискуссиях, мотивировал к поиску идей и формированию концепций.

[1] Крылов А. Н. Эволюция идентичностей: кризис индустриального общества и новое самосознание индивида. – М.: Издательство НИБ, 2010.

Мозаика второй половины XI века, монастырь Дафни

На византийских и древнерусских иконах Воскресения Христова никогда не изображается сам момент Воскресения. На них изображается «сошествие Христа во ад», а точнее то, как Христос выводит из ада Адама, Еву и других героев библейской истории; под ногами Спасителя – чёрная бездна преисподней, на фоне которой – замки, ключи и обломки врат, некогда преграждавших мёртвым путь к воскресению.

Именно этот иконографический тип является каноническим, так как отражает традиционное учение о сошествии Христа во ад, победе Его над смертью, воскрешении Им мёртвых и изведении их из ада, в котором они содержались до Его Воскресения. В последние несколько веков при создании образа Воскресения Христова использовались и другие сюжеты, в частности заимствованный из западной традиции образ воскресшего Христа, выходящего из гроба и держащего в руках знамя победы. Однако этот образ не традиционен для православия.

Каждое православное иконописное изображение основано на том или ином литургическом воспоминании. Не существует икон или фресок, сюжет которых не соотносился бы с тем или иным днём церковного календаря. Икона Сошествия во ад соответствует литургическому воспоминанию Великой Субботы и Пасхи. Само учение о Сошествии во ад основано на нескольких текстах из Священного Писания, прежде всего на послании апостола Петра: «Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, Праведник за неправедных, быв умерщвлён по плоти, но, ожив духом, Которым Он и находящимся в темнице духам, сошед, проповедал…» (1 Пет. 3, 18-19). Но гораздо подробнее тема сошествия Христа во ад, отражённая также в иконописи, раскрывается в раннехристианской апокрифической литературе.

Есть иконография, где Христос попирает даже не врата ада, а сам ад в виде персонифицированного образа – связанного старика в кандалах, и над ним стоит Господь, покоривший его. Тема персонификации ада, смерти берёт начало именно в апокрифах. В дошедшем до нас апокрифическом тексте V века «Евангелие Никодима» (не противоречащем православному учению, хотя и не вошедшем в церковный канон) центральное место занимает диалог между сатаной и адом. Ад пытается воспротивиться пришествию Христа и приказывает своим демонам «твёрдо заключить врата медные и запоры железные» и крепко держать «заклёпы». Но раздаётся голос: «Поднимите врата». Услышав этот голос, ад спрашивает: «Кто есть Сей Царь славы?» Ангелы говорят: «Господь крепкий и сильный, Господь сильный в брани». И тотчас медные врата сокрушаются, железные засовы ломаются и все связанные мертвецы разрешаются от уз. Царь славы связывает сатану и предаёт его аду со словами: «Держи его крепко до второго Моего пришествия». Приняв сатану, ад говорит ему: «Обратись и посмотри, что у меня не осталось ни одного мертвеца». Далее описывается изведение умерших из ада воплотившимся Христом: «Царь славы простёр десницу Свою и взял и воздвиг праотца Адама. Потом, обратясь к прочим, сказал: “Сюда, за Мною, все, умерщвлённые древом, к которому он прикоснулся. Я опять всех вас воскрешаю древом креста”. И потом Он стал всех изводить вон… Когда же Он шёл, блаженные отцы, следуя за Ним, воспевали, говоря: “Благословен грядущий во имя Господне; аллилуиа; ему слава всех святых”».

«Евангелие Никодима» содержит в себе все идеи и образы, использовавшиеся в христианской литературе последующих столетий для изображения того, что современные европейские богословы называют термином Hollensturm (букв. «штурм ада»): Христос не просто сходит в адские бездны – Он вторгается туда, преодолевая сопротивление диавола и демонов, сокрушая ворота и срывая с них замки и запоры, как Победитель, перед Которым силы зла бессильны.

Обратим внимание на одну фразу из «Евангелия от Никодима» – слова ада, сказанные сатане: «Обратись и посмотри, что у меня не осталось ни одного мертвеца». В иконографии «Сошествие во ад» Христос часто изображён простирающим руки к Адаму и Еве, которых он выводит из ада; иногда, кроме Адама и Евы, выходящими из ада изображают также и других людей – в белых одеждах, с нимбами и без. Кто эти люди? Действительно ли, как говорит нам апокриф, ад опустел? Всех ли людей, которые до Воскресения Христова находились в аду, вывел Христос?

Этот вопрос не раз был отражён в иконографии Воскресения. На знаменитой фреске «Воскресение» из константинопольского монастыря Хора (1315 – 1320) традиционная тема Сошествия во ад трактуется с особым драматизмом. В середине композиции – Христос в белой одежде; Христос держит правой рукой руку Адама, а левой – руку Евы. Адам изображён почти бегущим навстречу Христу, Ева – с усилием поднимающейся из глубин ада. По правую руку Христа (слева от зрителя) изображены Иоанн Предтеча и ветхозаветные праведники с нимбами. По левую руку – ветхозаветные грешники во главе с Каином, сыном Евы, стоящие в нерешительности. Относится ли к ним проповедь Христа? Последует ли ей Каин, спасётся ли он? А другие грешники? Иконография отражает неоднозначность решения вопроса о спасении, как бы напоминая, что наши суды – не суды Божии.

Догмат о сошествии Христа во ад – часть православного учения о спасении. Однако решение этого вопроса во многом зависит от того, как мы понимаем проповедь Христа в аду и её спасительное действие на людей. Если речь идёт о проповеди лишь избранным, лишь праведникам Ветхого Завета, тогда спасительная значимость догмата минимальна; если же проповедь была адресована всем находившимся в аду, его значимость существенно увеличивается. Кажется, мы имеем достаточно оснований утверждать, вслед за греческим православным богословом И. Кармирисом, что, «по учению почти всех восточных отцов, проповедь Спасителя простиралась на всех без исключения и спасение было предложено всем душам от века усопших, будь то иудеев или эллинов, праведных или неправедных». Того же мнения придерживается другой греческий богослов, профессор Н. Василиадис:

«…Господь добровольно и победоносно сошёл во ад, “общее вместилище” душ. Он посетил все души, находившиеся там, и проповедовал грешникам и праведникам, иудеям и иноверным. И как “живущим на земле воссияло Солнце правды”, так же воссиял свет Его и находившимся “под землёй во тьме и сени смертней”» <...>

Таким образом, не только для праведных, но и для неправедных проповедь Спасителя в аду была благой и радостной вестью избавления и спасения, а не проповедью «обличения за неверие и злобу», как казалось Фоме Аквинскому.

Но все ли или только некоторые откликнулись на призыв Христа и были выведены из ада? Этот вопрос остаётся открытым. Есть мнение, согласно которому Христос вывел из ада только ветхозаветных праведников. А есть мнение, согласно которому все, кто пожелал последовать за Христом, последовали за ним, когда Он отверз врата ада, сломал замки и сокрушил вереи. В богослужебных текстах многократно говорится о спасении Христом всех находившихся в аду: «и от ада вся свобождша». Но поскольку Бог не нарушает свободную волю людей, по крайней мере, в аду остались те, кто не пожелал последовать за Христом, в том числе диавол и демоны.

Если мы встанем на точку зрения тех церковных писателей, которые утверждали, что Христос вывел из ада исключительно ветхозаветных праведников, тогда спасительное дело Христа сводится лишь к восстановлению справедливости. В таком случае речь уже не идёт ни о чуде, перед которым трепещут ангелы и которое воспевается в церковных гимнах, ни о милости Божией. Православие допускает возможность спасения от адских мучений не только тех, кто веровал при жизни, но и тех, кто не сподобился истинной веры, однако угодил Богу добрыми делами. По учению Православной Церкви все умершие – верующие или неверующие – предстают перед Богом. Следовательно, даже для тех, кто не уверовал при жизни, сохраняется надежда на то, что они признают Бога своим Спасителем и Искупителем, если вся предшествующая земная жизнь вела их к этому признанию.

Мы не знаем, все ли последовали за Христом, когда Он выходил из ада, так же как не знаем, все ли последуют за Ним в эсхатологическое Царство Небесное. Но мы знаем, что с момента сошествия Христа во ад путь к воскресению из мёртвых открыт для «всякой плоти», спасение даровано всякому человеку и врата рая открыты для всех того желающих. Такова тайна Великой Субботы, завесу над которой приоткрывает православное богослужение, таково богословие иконы Воскресения.

Журнал «Нескучный сад», №4, 2011

Перед каждой литургией по воскресеньям, кроме дней Великого поста, я служу молебен с акафистом Воскресению Христову. Когда читаю первый кондак акафиста, меня потрясают слова: «В ад ныне сошедшему и Собою вся воскресившему». Ведь наша Россия, наша действительность во многом соответствуют аду. Посмотрите на отношения между людьми, отношения родителей и детей, бессмысленность действий многих учреждений, все те беды и страхи, которые на нас обрушиваются.

Вспоминаются слова из проповеди архиепископа Киевского Иннокентия (Борисова). Он говорил, что Богу легче было создать весь мир, в том числе и человека, чем сейчас его исправить. Для этого и пришёл Сам Бог к нам: не герой, не апостол, не пророк, а Христос – Он один может нам помочь. «Когда Он пришёл, не было ни одного здорового человека на земле, не побитого грехом, – говорит архиепископ Иннокентий, – и до сих пор нет ни одного человека». Ценой страданий крестных, Своей крови и смерти Спаситель развернул нас к Воскресению. В Воскресении мы все оживаем, приходим в себя. И, даже сознавая себя грешниками, получаем твёрдую надежду на наше спасение.

В прошлую пятницу в нашем храме служил архиерей – владыка Питирим. Посещение архиереем прихода – это всегда потрясение для настоятеля, народа приходского. Сёстры сначала растерялись, не знали, что готовить, какие блюда, стали спорить. Чтобы как-то их примирить, припугнул: «Помрёте – отпевать не буду». Они знали, что я шучу, но шутка всех отрезвила. И такой стол замечательный накрыли из постных блюд – выше всяких похвал. Чтобы всё прошло благополучно, получилось в Духе Святом, мы с братией за три дня до приезда владыки начали служить особые молебны. Молитва дала плоды. Сама служба удалась, владыка был в хорошем настроении, присутствовало восемь батюшек.

Несмотря на то что пост и служба сдержанная, ощущение было, что водопад Божией благодати обрушился на меня, разверзлись Небеса. Словно обрёл я крылья. Сам Господь подсказал краткое слово за трапезой, что я себя чувствую Закхеем, принимающим Господа, и пообещал всем прихожанам, кому из братии недодал внимания, любви, вернуть четверицею.

Уже и поболеть хотел, не выходить из дома, кашель, насморк преследовали, но грех было радость не использовать, не поделиться. Мы освятили новое здание профилактория, пообщались с людьми. На следующий день после этого снова не мог усидеть дома и поехал в школу пообщаться с директором. К сожалению, директора не застал, но хорошо поговорили с завучем и двумя родительницами. И понял, что если мы с радостью придём в школу, то оплот материализма, которым она во многом является, вполне сокрушим.

Радость не проходит. Думаю: может, я в прелести? Говорю об этом в алтаре иеродиакону Александру. А он отвечает, что с ним происходит то же самое – словами не передать. И не иссякает, только крепнет.

Вот что такое Великий пост! Какие силы даёт. Похудел на четырнадцать килограммов, чувствую себя, будто лев духовный. За что ни берусь, всё получается. Прихожу в онкологию, куда меня позвали крестить пожилую женщину. А она, оказывается, передумала. Прежде не хватило бы мне сил так сказать, так помолиться, чтобы она вернулась к прежнему, спасительному решению. А тут всё вышло хорошо. Окрестил.

Делаю поклоны земные, а мне всё равно хорошо. Я вообще-то жизнелюбец, люблю хорошую компанию, меткое слово, люблю природу, животных и птиц, много чего люблю. И приходит на ум Малахов Георгий Иванович, который пропагандирует здоровый, как ему кажется, образ жизни. Это когда всё ради тела, а в итоге в этом самом здоровом организме должен зародиться почему-то здоровый дух. Это, конечно, замечательно, когда человек полон здоровья. Но даже в самом замечательном стакане не появится само собой молоко из-за того, что он вот такой начищенный, хорошо блестит. Так же и с духом. С ним у Малахова точно не всё в порядке. Врёт, что будет жить вечно, что это в его силах. Не потому, что душа бессмертна, нет – он физически умирать не хочет. И его можно понять. Когда всё для тела и ничего для души, умирать действительно неприятно. Он называет себя жизнелюбцем, но на самом деле – миролюбец. Любить жизнь значит любить Бога – Источника бессмертного. А Малахов источником считает себя. И уж слишком он унылый какой-то для жизнелюбца, несчастный, по сути, человек, несмотря на здоровую печень. С утра до ночи думает о режиме, что и в какой дозировке есть. И нет там места Воскресению Христову.

А радость – когда любишь жизнь вечную, тогда и эту жизнь начинаешь любить по-настоящему, радоваться всему, чем Бог одарил. Какой заряд жизни я получил от архиерейской службы! А впереди Светлое Христово Воскресение, когда соберутся в храме наши прихожане, люди, которых я люблю! То-то радость будет! Любого честного человека, даже далёкого от христианской жизни, коснётся эта радость. Многие прочтут мой рассказ на Светлой седмице. Давайте запомним эти светлые дни, ощущение этих дней, попытаемся сохранить его на всю оставшуюся жизнь.

Есть такой момент на литургии: все становятся на коленочки, и батюшка со свечой и кадилом возглашает: «Свет Христов просвещает всех». Если мы это примем в сердца, то все наши несчастия, лицемерие, нестроения – всё это останется позади, как кошмарный сон. Люди сегодня перестали понимать, что такое хорошо, а что такое плохо. Одна женщина спросила меня, что такое духовная жизнь. Объясняю: это когда делаешь, что должно, а не что хочешь. Например, уступаешь место в автобусе, хотя ноги гудят. «Если я уступлю место, – не понимает женщина, – значит, себя не люблю». «Нет, – объясняю, – это как раз любовь и к себе тоже – уступить место другому».

Есть такие люди – христиане, у которых всё наоборот. Отчего же они радостные, почему так крепко стоят на земле? Господь и пришёл-то, чтобы научить нас жить и в этом мире тоже. Радости согласия со всеми. Христос воскресе!

Газета ВЕРА-ЭСКОМ