«Квантовый мир? Там скушное бессмертие, скушная, тоскливая реальность. Видимо, Эйнштейн не случайно питал к ней отвращение!» - услышать такое от физика, кандидата наук было неожиданно. Корреспондент христианской газеты "Вера-Эском", побывав на научной конференции, попытался разобраться, почему последние открытия в физике заставляют учёных обращаться к религии.

Уже много лет в Москве на физфаке МГУ проводится конференция «Христианство и наука». Первый раз я попал на неё в 2000 году. Помню, на шпиле знаменитой высотки МГУ по случаю «миллениума» пузырились какие-то странные шары, так что, засмотревшись, чуть не прошёл мимо физического факультета – такого же монументального, сталинской постройки. Когда-то сюда стремились многие и многие выпускники, считая этот факультет МГУ самым престижным в стране. Вплоть до 90-х физика оставалась у нас «передовым краем человеческого прогресса» и притягивала романтикой постижения вселенских тайн... Иду по длинным коридорам, читаю таблички на дверях с названиями кафедр: квантовой статистики и теории поля, физики атомного ядра и квантовой теории столкновений, фотоники и физики микроволн, физики плазмы и микроэлектроники, биофизики, медицинской физики... Сколько всяких «физик»! Интересно, понимают ли друг друга специалисты этих, разошедшихся в разные стороны, научных направлений? А ведь когда-то все науки о мироздании были едины и умещались на лабораторном столе одного мистика-алхимика. Вот бы и здесь такую кафедру открыть, чтобы магнетическим внушением выращивать «философский камень», – жалко, что ли, вон сколько кафедр... Улыбаясь пришедшей идее, иду дальше и вздрагиваю, увидев очередную табличку: «Кафедра магнетизма». Коротко и ясно. А дальше по коридору что-то вообще средневеково-астрологическое – «Кафедра небесной механики, астрометрии и гравиметрии». Звучит как музыка. Эх, утраченная романтика...

А искал я тогда дверь с самой простой табличкой – «Центральная физическая аудитория». В этом знаменитом лектории, где когда-то выступал отец квантовой физики Нильс Бор, и проводилась конференция «Христианство и наука». Было это 10 лет назад. С той поры приезжаю сюда ежегодно, спускаюсь по крутой скрипучей лестнице к давно облюбованному «насесту» и включаю диктофон. Огромный лекторий обычно заполнен едва ли на четверть, вот и ныне, в 2010 году, собралось не так много публики – кроме учёных, насчитываю пять студентов и несколько человек «интересующихся». Есть такая категория людей, которые любят умных людей послушать. Это как в телепередаче Гордона: сидят учёные, что-то своё толкуют, пересыпая заковыристыми терминами, – зрителю ничего не понятно, но... интересно же, что-то там пробрезживает в сознании.

Среди докладчиков, кстати, узнал я и одного из участников передачи Гордона, который однажды дискутировал там о квантовой телепортации, – М. Б. Менского, доктора ф.-м.н., профессора физического института РАН. В программе у него значился вроде бы не совсем «физический» доклад – «Кризис цивилизации и путь спасения». Но оказалось, что речь о квантовой механике. Плюс немного мистики. Хотя... чего уж стесняться – о мистике он, собственно, и говорил. Слушал я его и вспомнил, как десять лет назад придумывал новую кафедру для физфака. А ведь к тому всё идёт! «Кафедра квантового сознания и управления реальностью». Или проще: «Кафедра мистического квантования».

Живомёртвый кот

Свой доклад доктор физико-математических наук М. Б. Менский начал с такого вступления:

– Наука, в частности квантовая физика, нуждается в чём-то типа религии. Почему? То, что следует из анализа квантовой механики, приводит к тому, что можно назвать квантовой концепцией сознания. А раз речь идёт о сознании, то можно говорить и о религии.

Далее Михаил Борисович уточнил, какого «типа» религия должна быть:

– Итак, мы исходим из того, что должен быть некий мост между наукой, прежде всего квантовой механикой, и какими-то духовными учениями. Есть множество религиозных концепций, и совершенно очевидно, что их надо рассматривать только в совокупности. Наука не может быть связана, например, только с православием. Это бы выглядело очень странно. Наука – это всё-таки универсальное знание о мире. И если бы наука соотносилась только с православием, то мы бы тем самым считали, что только православие даёт правильную картину мира. Но ведь и другие религии содержат какую-то истину. Поэтому нам из религии нужно выделить что-то общее, единое для всех духовных учений, и вот это общее попытаться соотнести с наукой. По-моему, совершенно очевидно, что есть один аспект каждой религии, который, во-первых, является общим для всех них, а во-вторых, является, по-видимому, самым важным в религии. Что же это? Это – мистический аспект религии.

Вступление докладчика, признаться, меня огорошило. Точнее, вот эта «выжимка» из религий. Надо сказать, Менский – известный учёный-теоретик, ведущий сотрудник института РАН, он автор «расширенной Эвереттовской интерпретации квантовой механики», во всемирной энциклопедии полно ссылок на его научные работы. Вроде бы ума и ясности сознания ему не занимать. Но когда дело дошло до религии... Где же логика? Говоря научным языком, религиозные учения – это гипотезы о Боге. Одна гипотеза ближе к истине, другая дальше – ведь истина одна, а значит, только одна гипотеза и может быть наиболее верной. Если взять из них «среднее арифметическое», то мы не приблизимся к истине, а только удалимся, исказив верную гипотезу. «Общее» – не значит истинное.

Взять ту же квантовую механику. Там кванты (мельчайшие частицы материи) ведут себя совершенно «сверхъестественно» – у частицы можно определить или её скорость, или её координату, но одновременно они не наблюдаются. Грубо говоря, одна и та же движущаяся частица может находиться одновременно в разных точках пространства. Также она может мгновенно передавать (телепортировать) информацию другой частице на неопределённо большие расстояния и т.д. Этот мир настолько непонятен, что достоверность научных его интерпретаций немногим отличается от достоверности «гипотез Бога». С начала ХХ века, когда был открыт квантовый мир, физики придумали более десятка его интерпретаций, и ни одна полностью не объяснила загадку. Почему бы физику Менскому, используя свой патентованный метод «выжимки», не взять все эти гипотезы и не вывести нечто общее? Или хотя бы «скрестить» две самые известные интерпретации – Копенгагенскую и Эвереттовскую? Нет, он выбрал одну единственную гипотезу – американца Хью Эверетта, которая показалась ему более достоверной, – и в своих исследованиях опирался только на неё. Но вот когда встал вопрос о выборе религии, здравый смысл сразу испарился.

Чтобы понять, о какой «мистике» далее пойдёт речь, нужно представить, чем отличается Копенгагенская интерпретация от Эвереттовской. В Копенгагене Вернер Гейзенберг и Нильс Бор сформулировали принцип квантовой неопределённости, использовав для этого матричную математику. С помощью «матрицы рассеяния» Гейзенберг как бы заключил неуловимый квант в кокон его вероятностного нахождения. Но парадокс квантовой неопределённости тогда так и не был решён. Физик Шрёдингер образно описал этот парадокс на примере кота, которого поместили в коробку вместе со стеклянной капсулой с ядовитым газом. В качестве запала в капсулу вставлен прибор, в котором происходит радиоактивный распад атома плутония. Из-за квантовой неопределённости запал может сработать и расколоть ядовитую капсулу, а может и нет, вероятность того и другого – 50%. Наблюдатель не знает, жив кот или нет. До тех пор, пока коробка не открыта (т.е. пока не произведено измерение «квантовой системы»), кот пребывает в суперпозиции двух состояний: «живой» и «мёртвый». Согласно квантовой механике, как она реально действует в микромире, это состояние можно описать как «живомёртвый», то есть жив и мёртв одновременно. В нормальной голове этот абсурд никак не укладывается. Поэтому позже Хью Эверетт пришёл к неожиданно логичному выводу: а на самом-то деле «котов в коробке» было двое!

То есть, по мысли Эверетта, «кот» всё же был один, но там присутствовал и его двойник из параллельного мира, который соответствовал дополнительному состоянию «жив» или «мёртв». Проблему квантовой неопределённости американец решил изящно: нет никакой неопределённости. Да, мы имеем частицу, одновременно находящуюся в разных точках пространства. Да, это одна и та же частица. Но пребывает она в разных параллельных мирах: в одном мире у неё такая координата, а в другом – другая. На квантовом уровне все потенциальные миры соприкасаются, и мы, совершая измерение координаты частицы, тем самым выбираем один из миров, где она для нас локализуется.

Так и вспоминается библейское: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин. 14, 2). Надо признать, красивая теория (хотя здесь она в весьма упрощённом пересказе). Как же физик Менский её развил?

Перевод стрелок

О «коте Шрёдингера» Михаил Борисович, кстати, не забыл упомянуть, предложив затем другой образ, в эвереттовском духе:

– Знаете, я с утра уверен был, что заседание наше состоится в Северной физической аудитории – так значится в программе конференции. Но кто-то в последний момент перенёс сюда, в Центральную аудиторию. Так вот, вариант мира, в котором мы сидим в Северной аудитории, не менее реален, чем этот наш. Вот что такое квантовая реальность...

Докладчик продолжал, а я представил: вот сейчас встану, пройду по коридору, загляну в Северную аудиторию, а там... мы сидим. Жуть! Неужели такое возможно?

– Квантовая реальность – это одновременное существование разных картин мира, или, точнее, их проекций. С классической точки зрения, они несовместимы, а с квантовой – совместимы. Это то, что называется квантовой суперпозицией. Как же с этим быть? Раз они не совместимы, почему же они всё-таки совмещаются? Да потому, что несовместимы они лишь в нашем «классическом» сознании, которое невольно расщепляет квантовую реальность, отделяя эти картины друг от друга.

Как мы знаем, в классической физике сознание человека, его выбор не играют никакой роли. В квантовой же физике наблюдатель, а значит и его сознание, является частью единой системы «наблюдатель – предмет наблюдения». Измеряя квант, мы неизбежно делаем выбор одного из «миров», а значит, подключаем к этому и своё сознание. Это обстоятельство отмечали многие физики с первых же лет существования квантовой механики. В работе Вигнера «Quantum Theory and Measurement» содержится даже гораздо более сильное утверждение: сознание не только необходимо включить в теорию измерения, но СОЗНАНИЕ МОЖЕТ ВЛИЯТЬ НА РЕАЛЬНОСТЬ.

Действительно, если обычное сознание выбирает один из эвереттовских миров наугад, вслепую, то почему не предположить, что может существовать такое сознание, специальным образом тренированное, которое может делать этот выбор целенаправленно? В таком случае выбор может быть предопределён или, по крайней мере, вероятность определённого выбора может быть повышена усилием воли. В терминологии Джона Уилера, одного из последних помощников Эйнштейна и соавтора Эверетта, наблюдатель, наделённый таким «активным» сознанием, может по своей воле переключать стрелку и направлять поезд по избранному им пути. То есть менять реальность.

Всё это проливает свет на то, что же такое, собственно говоря, есть сознание. Я предполагаю, что сознание, разделяющее альтернативы миров, по сути своей и есть само РАЗДЕЛЕНИЕ. Вот это моё предположение – оно единственное произвольное в моей концепции сознания, я не могу его доказать. Но оно мне кажется несомненным. Почему? Потому что оно сразу многое упрощает и приводит к огромному количеству следствий, в частности объясняет, почему сознание имеет мистические черты.

Я уже говорил, что обычное сознание не может охватить все альтернативы в совокупности, оно разделяет их. Но когда человек переходит в бессознательное состояние, он в какой-то особой форме воспринимает ВСЕ альтернативы. Ему открывается невидимый, истинный, квантовый мир, который содержит гораздо большее количество информации. Этот невидимый мир и есть на самом деле то, что является людям в духовных практиках, отождествляется с чем-то Потусторонним и так далее. Открывается он и во сне, когда сознание человека также отключается: он видит там все альтернативы, может выбирать, какая из них наиболее благоприятна для душевного состояния. Не случайно говорят, что сон лечит.

И тут мы переходим к вере. Человек нашего XXI века думает, что истина открывается ему только разумом. Но это не так. Разум опирается на сознание, которое, увидев одну альтернативу, мгновенно закрывает от нас все остальные. Истинное же познание, например откровение учёного, возможно лишь при соприкосновении с огромным множеством альтернативных реальностей. Это бывает, когда он отключается от решения научной проблемы, и решение её возникает бессознательно. Очень часто это возникает без всякой воли человека, просто автоматически. Но есть способ делать то же самое, но осознанно – это иметь веру. То есть вот человек, находясь в сознании, верит в то, что разум не может дать ему всего. Для того чтобы ему получить больше, он должен заглянуть в невидимый мир. И вера позволяет открыть дверь туда.

Апостол Павел сказал: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11, 1). Слова апостола соответствуют тому, что я говорю. Сознание скрывает от нас невидимый мир, а вера позволяет заглянуть в него.

На этой торжественной ноте Михаил Борисович под аплодисменты и закончил доклад. Сразу же посыпались вопросы. «А как быть с животными, которые имеют меньше сознания, чем люди, – они, значит, ближе к истинному познанию мира?» «Вот вы говорили: чтобы познать мир иной, надо отключить обычное “классическое” сознание. А что останется на его месте? Чем познавать? Пустым местом? Или само собой явится особое квантовое сознание? Откуда оно возьмётся? Из подсознания?»

Менский попытался ответить на последний вопрос:

– О том, как возникает квантовое сознание, сейчас думают многие наши коллеги. Кто-то ищет в человеческом мозге структуры, в которых возможны квантовые закономерности. Другие рассматривают мозг в целом как квантовый компьютер, ища схожие черты. На мой взгляд, такие попытки объяснить квантововое сознание – они не удачные. То, что я делаю, – это совсем другое. Я не говорю, что сознание возникает из закономерностей, как в каком-то компьютере. Нет. Сознание – это то, что невозможно вывести из обычной теоретической науки. Мы имеем его как феномен. Мы можем лишь признавать его существование. Точно так же мы признаём особый способ мистического познания – то, что я называю квантовым сознанием.

Ответ физика показался мне неубедительным. Одно дело признавать факт «мистического познания», а другое – искать способы им оперировать, «затачивать» под какие-то задачи. Вот даже апостола Павла к делу приспособил, нашёл цитату о «вере». Но вера апостола и вера Менского – это ж земля и небо! Менский видит в вере всего лишь отказ от «классического» сознания, то есть она строится на отрицании. Вера же христианская положительна и отчасти основана на знании: «Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим. 10, 17). Уж если и цитировать Менскому «мистиков», то не христианских апостолов, а буддистские сутры – там есть и про «единое бытие», весьма напоминающее эвереттовскую квантовую реальность, и про отказ от сознания ради «просветления»-бодхисатвы. Почему бы Михаилу Борисовичу сразу не объявить себя буддистом?

Вне времени

Пока я эдак размышлял, знаменитую кафедру Центральной аудитории, с которой когда-то выступал Нильс Бор, занял следующий докладчик. Сначала мне показалось, что Валерий Дмитриевич Захаров, кандидат ф-м.н., доцент МГУП, поддерживает Менского. Он интересно говорил о проблематике «квантового сознания», чертил математические формулы. И только на середине его речи понял, что физик буквально «топит» теорию параллельных миров, Эверетта, Менского и его «квантовый буддизм».

– Теория параллельных миров была создана, чтобы снять парадоксальность квантовой неопределённости, приблизив квантовую механику к обычной, «классической», физике. При этом получается мешанина, когда к квантовым реалиям прилагаются «классические» понятия. Эверетт, а вслед за ним уважаемый Михаил Борисович утверждают, что «квантовый мир существует независимо от какого бы то ни было наблюдателя». Откуда мы можем это знать, если вся информация об этом «квантовом мире» поступает только через наблюдателя? И что это значит – «существует»? В каком это смысле? Ясно, что слово «существует» нельзя здесь употреблять в классическом понимании, а в новом, «квантовом», смысле оно не объяснено и никак не определено.

А теперь о возможности проникновения в квантовую реальность путём отключения сознания. Вот нам предлагается поверить, что отсутствие индивидуального сознания позволяет извлечь информацию из других миров, чтобы использовать её в целях лучшего проживания. Но позвольте в это не поверить. Квантовый мир находится вне времени (прошлое и будущее в нём обратимы вследствие линейности квантовых уравнений), вне причинности (в нём нет классической предсказуемости) и даже вне пространства (обычным, классическим образом понимаемого). Эта реальность находится не во времени, а в вечности. И вот эту вечность предлагается постигнуть? Борхес писал: «Если бы нам лишь однажды показали всё бытие, мы были бы раздавлены, сломлены, уничтожены. Мы бы погибли. Время – дар вечности. Оно позволяет нам жить в последовательности, потому что мы не вынесли бы безмерной тяжести совокупного бытия вселенной»!

И последнее. Для познания квантовой реальности Михаил Борисович предлагает использовать медитацию. Но что она даёт? Учитель Востока Шри Раджниш писал: «Медитация – это состояние незнания. Медитация – это чистое пространство, не омрачённое знанием. Прозрение – это состояние не-мысли». Пустота, ничто, молчание. Вот чему учит восточная медитация – не проникновению в бытие, а уход из него в ничто.

У нас есть другой способ постижения мироздания – это интуиция. Михаил Борисович относит её к «обычному» сознанию. Но с интуицией связан источник великих человеческих прозрений, делающий мир нашего «я» столь удивительно прекрасным. Красоту бытия мы несём в своём индивидуальном «я», и мы должны быть благодарны Тому, Кто дал нам этот наш антропный мир. Кто изолировал нас от квантовой реальности – видимо, скучной, бесцветной и нам совсем не нужной. Там нет прошлого и будущего, нет повода для надежд и ожиданий. Скушное бессмертие, скушная, тоскливая реальность. Видимо, Эйнштейн не случайно питал к ней отвращение!

Я и не-Я

После выступления Захарова лекторий оживился – ждали баталии между Менским и Захаровым. Но председательствующий сразу пригасил эмоции, предложив дискутировать в перерыве. Наступил перерыв. Михаил Борисович солидно, не торопясь собрал свой портфель и пошёл, не оглядываясь, к выходу, наверное в буфет. А Захаров направился в противоположную сторону – к неприметной дверке за кафедрой. Курение в стенах МГУ ректором запрещено, и за этой дверкой в служебное помещение, похоже, была устроена секретная профессорская курилка. Остановив физика, спрашиваю про «скушное бессмертие» – научно ли так называть квантовый мир? Валерий Дмитриевич поднял брови:

– А почему бы и нет? Кто нам запретит?

– Ну... как-то по-человечески это.

– А мы не человеки разве?

– В физике, как понимаю, человека нет, а есть «наблюдатель», – поддерживаю шутку.

– Вот именно! И не только в физике. В философии Канта человек – «трансцендентальный субъект», у Гегеля – «мыслящий дух». Все 300 лет своего существования классическая западная философия рассматривала живого человека как «человека вообще», как некую идею. Какая уж тут научность. Сами себя познать не можем, а замахиваемся на вечность.

– Но наука же существует, познаёт всё больше и больше, – сомневаюсь.

– Да, количество информации прибавляется, – кивает учёный. – А как насчёт её достоверности? Ещё Блез Паскаль удивлялся парадоксу: не зная, что такое есть наше Я, мы не имеем никакого критерия для отличения Я от не-Я, а посему не можем объективно судить о внешнем мире, который находится вне-Я. Такой вот замкнутый круг. Паскаль, впрочем, был религиозным человеком и опору для своей достоверности находил в Боге.

– Михаил Борисович Менский тоже говорил о религии – что наука в ней нуждается.

– Не знаю, можно ли буддизм называть религией, – теперь уж засомневался сам Захаров. – Религия – это связь с чем-то. Какая может быть связь с ничто? Там можно только раствориться. А что касается религиозности Менского, вы его книги, научные публикации, популяризаторские статьи читали? Я вот выписал себе цитаты для доклада. Например, он пишет, что сознание, сиречь разделение альтернатив – это «способность, которую живые существа выработали в процессе эволюции». Микроорганизмы научились выбирать лучшую для себя среду – и так появилось сознание. Исходя из этого он утверждает, что «сознание есть не что иное, как определение того, что такое жизнь в самом общем понимании этого слова». То есть Менский как бы ставит знак равенства между сознанием и природой.

– А, теперь понимаю! – приходит мне мысль. – Поэтому Менский так легко отказывается от сознания ради квантовой реальности: ведь сознание – всего лишь пыльный кусочек природы.

– Здесь он, считаю, глубоко ошибается. Сознание – это необязательная часть эволюции. Почему-то лучше всего выживают как раз те существа, которые лишены разумного сознания. Для выживания вообще не нужно разума, это излишняя роскошь – достаточно бессознательных инстинктов, которые дадут сто очков форы неуверенному, замедленному сознанию. Вообще, если бы всё было подчинено естественному отбору, то вся органическая материя должна бы эволюционировать к неорганической, так как камень лучше приспособлен к окружающей среде, чем любой биологический организм. Поэтому ясно же: разум – инструмент не выживания, а познавания. И произошёл он не как продукт эволюции природы.

Физик уже несколько раз поглядывал в сторону дверки без таблички, и я спешу задать последний вопрос:

– Валерий Дмитриевич, вот вы сослались на Борхеса: «Если бы нам лишь однажды показали всё бытие, мы были бы раздавлены». Но, может быть, квантовый мир – это ещё не «всё бытие»? Католик Борхес, конечно, имел в виду вечность Бога, мир, который христиане называют «Седьмым Небом». Но, наверное, есть и шестое, и пятое «Небо»? В Библии говорится, что сначала Бог создал ангелов, которые, надо думать, существовали в особом мире со своими законами, и только потом создал нашу вселенную. Так, может, квантовый мир – это окошко в тот уровень мироздания, который достаточно близок, чтобы мы смогли его постигнуть?

– Знаете, я не такой оптимист, – сказал, прощаясь, Захаров. – Вот вам статистика. Копенгагенская интерпретация квантового мира появилась в 1927 году. Спустя тридцать лет, в 1957-м, появилась Эвереттовская. С той поры прошло полвека, за это время созданы другие интерпретации. Но большинство физиков считают более достоверной ту, первоначальную, что создали Бор и Гейзенберг в 27-м. Прогресса – никакого. Вообще, люди как таковые от века к веку не умнеют, и, боюсь, Платонов и Аристотелей у человечества уже не будет. А чтобы постичь квантовый мир, нужны люди такого масштаба.

* * *

Конференция продолжалась. Были интересные доклады. «Зацепило» выступление маститого учёного – автора теории линейной материи, профессора кафедры микро- и космофизики МИФИ Бориса Устиновича Родионова. Он был настроен также скептически, как и Захаров: «Я преподаю почти сорок пять лет в одном и том же заведении и веду статистику – анализ успехов моих студентов. Так вот, если раньше типовые задачи по ядерной физике, которую я преподаю, в 60-е годы решали 80 процентов студентов МИФИ, то за десять лет это число упало примерно до 20 процентов. А сейчас я вообще не даю контрольных задач, потому что только единицы из учебной группы способны их решить за сорок минут. А ведь эти задачи отцы-основатели нашей науки и нашего учебного заведения считали обычными для студентов-физиков... И ещё хочу ответить Валерию Дмитриевичу Захарову – почему философы не дают ответ, что есть сознание. Да потому не дают, что нет уже мыслителей – они давно были, более двух тысяч лет назад. Платонов и Аристотелей больше не будет».

И он о том же. Тупик какой-то.

А может, где-то там, в параллельном эвереттовском мире, уже появился новый Платон? Сидим мы, «параллельные», в этом же самом лектории физфака МГУ и внимаем разгадкам квантового мира? Фантазии... Бог дал нам один мир, а «запасного» не предвидится.

Как одеваться православной христианке?

Недавно был в Петербурге, где знакомая попросила меня помочь ей креститься.

«Не забудь платок», – попросил я её. В назначенный час встречаемся перед храмом. С ужасом обнаруживаю, что девушка пришла в джинсах.

– Прости, забыл предупредить, – говорю. Ну, не пришло мне в голову, что может случиться подобное.

– Не вини себя – юбок в гардеробе у меня всё равно нет, – слышу в ответ.

Хорошо, что в Смоленской церкви к подобным неожиданностям готовы. Нашлась юбка, пустили в подсобку, где знакомая смогла переодеться. Когда же она вновь удалилась туда после совершения таинства, то вышла с подарком – пышным букетом цветов. Хорошо всё вышло.

Анахронизм? Ересь?

Есть, конечно, другой путь. В последнее время всё чаще публикуются мнения, что юбки и платки нужно упразднить. Например, информационное агентство «Интерфакс-религия» распространило мнение известного историка моды, писателя и телеведущего Александра Васильева:

«Специальная “одежда для храма” является анахронизмом и ересью. И я вам скажу почему. Потому что сегодня мы не можем провести границы между мусульманской одеждой для походов в мечеть и православной одеждой для походов в храм. И там, и там длинная юбка. И там, и там закрытые рукава. И там, и там отсутствие декольте. И там, и там платок, закрывающий волосы. В чём тогда специфика?»

Васильев забыл добавить, что и христианство, и мусульманство переняли представления о том, как должно одеваться женщине из одного источника – Ветхого Завета. «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий, делающий сие», – учил во Второзаконии (22, 5) пророк Моисей.

Упразднило ли христианство это правило? Нет, у апостола Павла в 1-м послании к Коринфянам (11, 5) читаем: «...всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая».

«Немыслимо заставить»

А ещё Васильев предлагает следовать примеру дам девятнадцатого века, которые ходили в храмы с большими декольте, зато без крестиков. Ношение нательных крестов, по мнению историка моды, католическая традиция. Разумеется, это неправда. Нательные кресты находят практически во всех древнерусских погребениях. Их носили со времён святой княгини Ольги, делая из стекла, янтаря, кости, камня и дерева. От нынешних они отличались тем, что были четырёхконечными, с равными концами.

Что касается декольте, эта мода стоила жизни десяткам тысяч женщин и девушек, чахотка косила их даже в солнечной Франции, не говоря о Петербурге или Вятке.

* * *

Интервью с Васильевым – не единственная публикация в СМИ, посвящённая одежде, скорее часть некой кампании. «Мы не можем выдавать юбку за какой-то важный вероучительный атрибут», – вразумляет нас митрополит Илларион (Алфеев). С этим трудно не согласиться, да никто, собственно, и не утверждает обратного.

Не вызывает желания спорить и следующее замечание главы ОВЦС: «Если женщина пришла в церковь без платка или в брюках, то никто не вправе ни из прихожан, ни из клира грубо указывать на это». Разумеется, грубость не красит православного человека. Хотя предложить гостье платок и юбку всё-таки уместно. Скорее всего, она и сама этому будет рада. Ведь как случается: идёт человек мимо храма, а сердце вдруг затоскует – захочется войти, свечу поставить. Не вполне подобающий внешний вид, конечно, не должен становиться препятствием для этого. Но чтобы девушку не смущало то, что она нарушает традицию, отчего не помочь ей покрыть голову? Во многих приходах так и делается.

Далее владыка пишет: «Немыслимо заставить, например, во Франции надеть женщину юбку – это значит, что она должна выглядеть как мусульманка. Во Франции женщины не носят юбки вообще, они ходят только в брюках. Так что, нам отказаться от наших французских прихожанок ради того, чтобы они ходили только в юбках?»

Честно говоря, мне трудно представить себе православную женщину, готовую отказаться от храма ради права ходить, скажем, в галифе. Но справедливости ради скажу, что во Франции я, в отличие от владыки, не был. Кроме того, был такой эпизод в истории Церкви, когда крестили целый народ, склонный к кочевничеству, кажется булгар. Так как женщины-булгарки были поголовно всадницами, то штаны для них являлись естественной деталью одежды. Отцы подумали да и благословили им ходить в храм как есть.

Они поступили в духе апостола Павла, который не раз подчёркивал, что форма не должна мешать содержанию. Например, одного из своих учеников, посланного на проповедь к иудеям, святой Павел обрезал, хотя не раз говорил, что обрезание для христианина не имеет значения. То есть, если нам нужно пренебречь некой традицией ради существа дела – пренебрежём. А нужно соблюсти – соблюдём, даже если учение Церкви этого не требует.

* * *

Конечно же, нельзя требовать соблюдения традиции, прибегая к единственному аргументу: «потому что потому». Но и с отрицанием спешить совсем не стоит. Сначала хорошо бы разобраться, насколько важен обычай, в чём состоит его ценность.

К сожалению, читая владыку Иллариона, встречаешь почему-то лишь те доводы, которые направлены против традиции. Вот автор делает важную оговорку: «Церковь не будет менять никакие существующие нормы. Но...» Ещё одно «но» – вместо объяснения, почему Церковь не будет менять нормы. И следующая история из пастырской практики владыки. Как-то раз к нему в храм вошла девушка, «совершенно растерянная», и сказала: «Вы знаете, я очень извиняюсь, что пришла вот так, в брюках». Чтобы вернуть прихожанке спокойное, молитвенное настроение, митрополит Илларион, в то время бывший священником, ответил ей: «Я вас немножко утешу. Я тоже пришёл в брюках».

Остроумно? Безусловно. Надо полагать, прихожанка всё правильно поняла, благодарно улыбнулась и в следующий раз пришла в церковь одетой как подобает. Но шутка, изъятая из этого контекста, лишь выставляет в смешном виде существующие правила. Увы, сегодня среди миссионеров слишком часто приходится слышать о необходимости снисходить, опускать планку, отбрасывать старое, как будто это механически обеспечит христианам восхождение. А ну как не обеспечит? Попробую кратко сказать о причинах, которые побуждают меня, «реакционера», настаивать: женщина-христианка должна сохранять верность традиции.

Оставайся женщиной

Разница между мужчиной и женщиной в постхристианском мире стремительно стирается, причём во всех областях. Мужчина больше не востребован в семье как единственный кормилец, защитник. Любая женщина может прокормить себя и одного-двух чад. Муж для неё не только потерял значение как опора, но часто является обузой, например, если начинает выпивать. А выпивают многие именно потому, что в них нет острой нужды. Мужчина так устроен, что, не будучи востребован, начинает тосковать, утрачивает смысл жизни. Но даже если он трезвенник, статус его столь сомнителен, что любая мало-мальски активная жена способна загнать супруга под каблук. Если дёрнется, наготове угроза – разведусь, лишу детей.

* * *

И если говорить об одежде, то мода на стиль унисекс связана именно со стиранием различий между слабым и сильным полом. Первыми надели штаны феминистки, борцы за права женщин, хотя сегодня это прочно забыто. Брюки теперь носят все – и скромница, и агрессивная бизнес-леди. Но есть одно место, где женщина должна выглядеть как женщина, – это церковь. Это не формальное требование, за этим целая философия, громкий призыв – если ты хочешь, чтобы муж твой был мужчиной, чтобы сын твой вырос мужчиной, – оставайся женщиной.

Иногда я смотрю советские фильмы, и там буквально бросается в глаза скромность и потрясающая женственность большинства наших русских актрис. Это не какие-то забитые существа, созданные, чтобы угождать, нет – матери или будущие матери, жёны, способные превращать своих мужей в героев. А вот в американском кинематографе всё обстоит с точностью до наоборот. Там героини стараются копировать даже мужскую походку. Получается не очень. В лучшем случае, они не мужеподобны. Любопытно, что американским актрисам платят меньше, чем актёрам. Это не дискриминация, просто на зрителя даже раскрученные дивы не производят особого впечатления. А на фоне Дорониной, Самойловой, Аллы Мещеряковой или Екатерины Климовой в роли радистки Кэт – они вообще какое-то недоразумение.

* * *

Но только ли против брюк выступает Церковь? Нет, это не единственное бедствие, поразившее слабый пол. Сильная, независимая женщина выбирает брюки, слабая – такие платья и юбки, которые делают её похожей на блудницу. Так распутно, как в России, не одеваются больше нигде в мире. Это связано прежде всего с тем, что из-за пьянства, невостребованности наши мужики настолько деградировали, что охота на уцелевших приняла совершенно дикий характер. И есть только одно место, где женщина у нас должна выглядеть как женщина. Мы его уже упоминали. Это Церковь. Она учит тем самым: если ты не хочешь, чтобы твоя дочь стала проституткой, а муж сходил с ума от ревности – оставайся женщиной. И платок здесь – не последнее дело.

Третье искушение

Есть, однако, третье искушение, против которой Церковь постепенно возвышает голос. Привычка некоторых особо истовых православных прихожанок одеваться безобразно. У них и юбка, и платок, и всё как положено, но на самом деле это один из самых опасных видов феминизма. Я долго считал, что мусульманок заставляют одевать хиджабы отцы и мужья. Но потом побывал в Стамбуле и заподозрил, что всё обстоит с точностью до наоборот. Обнаружилось, что чем девушка исламистей, тем презрительней она поглядывает на своего спутника, товарища, потенциального мужа, тем меньше похожа на девушку.

Тает такая гурия лишь при виде соответствующего мужчины-мачо, который всячески подчёркивает свою сверхмужественность и заведомо непригоден для того, чтобы стать хорошим работником, нормальным отцом. Настоящая мусульманка хиджабом хвастать не станет, платок наденет, но не такой, чтобы за версту была видна её религиозная принадлежность.

* * *

У нас всё происходит один в один. Забавный портрет православной фундаменталистки нарисовала на сайте «Православие и мир» публицистка Пелагия Тюренкова:

«Фотиния (в миру Светлана) оглядывается по сторонам, не находит в округе ни одного храма, яростно крестится на Макдоналдс, подбирает в охапку юбку и ныряет в московскую подземку. Там она достанет из рюкзака замасленный, обёрнутый в позапрошлогодний «МК» молитвослов и начнёт почти бесшумно шевелить губами…

Опознать в толпе большого города обычную прихожанку – дело несложное, но, увы, не по радостному лицу и доброму приветливому отношению мы узнаём её. На голове неопределённого цвета платок. Юбка волочится по асфальту. Чёрная. Бесформенная. Часто бархатная, что ясно по только этому материалу присущим потёртостям. Сношенные ботинки. Ну и хит любого сезона – его величество рюкзак!..

Это явление необъяснимо. Что-то вроде наивысшей ступени ложного смирения. Подумать только! Моде наплевательства, неаккуратности и уродливости следуют тысячи молодых женщин, призванных нести в мир красоту, выраженную не только в добрых делах и честной жизни, но и, как бы непривычно это ни звучало, во внешности.

Только у нас вместо модных глянцевых журналов – устное народное творчество, передающее десятки ложных посылов типа

– В храме не красуются!

– Чёрный – цвет смирения!

– В тапочках-ровесниках службу отстоять легче!

– Торговые центры – вертеп разврата!

– Я этот платок уже два года не стираю, с тех пор как к мощам приложила. Благодатный!

– Эта юбка хоть и старая, зато “намоленная”, я в ней крестилась!»

* * *

«Мы не должны производить впечатление странных, придурковатых людей, – заметил по этому поводу Патриарх Кирилл, – если хотим быть Церковью народа, а не замыкаться в гетто. Мы должны показать пример народу, в том числе и своим внешним обликом».

Добавить к этому нечего.

В. Г.

Как одеваться православной

Некоторые советы Пелагии Тюренковой

С тем, что негоже женщине носить мужскую одежду (в том числе мужские свитера!), спорить никто не собирается. Но тут есть несколько важных нюансов. Во-первых, сама длина. Многие выбирают «миди» (намного ниже колен, но не до пола), что и понятно: не будет пачкаться о землю, особенно в слякотную погоду. Однако эта длина вообще мало кому идёт, да ещё при этом всегда подразумевает высокий каблук. Если это «не ваше» – а скорее всего, дело именно так и обстоит, откажитесь от капризной юбки-миди. Лучше выберите длину «в пол». Всегда красиво, зрительно увеличивает рост и стройнит.

* * *

Есть добрая традиция надевать на Пасху красный платок, на Троицу – зелёный, на Богородичные праздники – голубой, в Великий пост – чёрный, а в остальное время – белый. Именно белый, а не белый в подковках и не белый в звёздочках. И ещё. Когда на синем платке оранжевыми буквами написано: «FENDI. Made in China», становится неловко.

* * *

О рюкзаках, рюкзачках и рюкзачищах. Они полезны в паломничестве. Сослужат незаменимую службу матери с двумя малютками. В остальных случаях рюкзак красит женщину-туриста, а не православную женщину. Куда как приятнее держать в руках красавицу-сумку! Не ту, что из серии «Всё по 200», а ту, что можно завещать внучке. Вы же можете позволить себе хоть одну, правда?

* * *

Никогда не надо:

– Повязывать вокруг джинсов косынку. От этого они не превратятся в юбку.

– Класть на голову носовые платки. Они всё равно останутся носовыми.

– Наматывать на голову «подручные предметы». Даже очень хорошо пристроенные на ней пакеты, кофты и газетки не превратятся в платок, увы.

В одном московском приходе «заслуженная трудница церковной лавки» пошила себе разноцветные платья из парчи для священнических облачений… Стоит ли говорить о том, что от этого она не стала «священнослужительницей»?

Беседы священника Алексия Грачева о здоровье и лечении детей.

Нам, чтобы правильно лечить человека, большого или маленького, надо знать, почему вообще человек болеет, что это такое - болезнь, каковы ее причины и что, собственно, болит?

Господь сотворил человека по образу Своему и по подобию - то есть, Святой Троицы, и человеческое естество - трехсоставное. Человек состоит из тела, души и духа. До грехопадения человека эти три состава находились в целостности. Грехопадение привело к их разобщению, и поэтому в человеке отдельно живут тело, душа и дух. Только в крещеном человеке благодать святого Крещения открывает возможность жизни существа духовного, возможность воссоединения разобщенных начал. Плотский человек все человеческие проявления видит только плотским зрением. Человек духовный пытается уже найти причину в духовном, он с большей высоты, с большего расстояния видит предметы и явления и рассматривает их объемно. Православные люди хорошо знают, что все болезни имеют сердечное, духовное происхождение. Люди духовные рассуждают только так. А люди плотские уповают только на «скорую помощь», на шприц, на таблетки.

Для того, чтобы определить природу болезни, нужен взгляд духовный. Особенно это важно, если болен ребенок. Потому что это существо хрупкое, нежное, как только что распустившийся цветок. Если цветок не поливать, если за ним не ухаживать, не взращивать, то он погибнет, засохнет. Он может до поры до времени благополучно жить телесно, но в духовном плане - это уже как засушенное растение в гербарии, это уже как первая смерть. Вообще можно сказать так: вся деятельность врача, а вместе с ним и родителей, которые лечат ребенка, должна быть направлена как бы сверху вниз: духовное, душевное и телесное. Поэтому ПЕРВЫМ ДЕЛОМ, КОГДА РЕБЕНОК ЗАБОЛЕВАЕТ, ДОЛЖНА БЫТЬ МОЛИТВА. Для этого внутренне должны собраться мать и отец, опять-таки помолившись. Оставить всякую суету.

Конечно, когда заболевает дитя, сердце родителей не может быть спокойным, начинается волнение, которое часто, к сожалению, переходит в суетливость. И вот оставить эту суетливость помогает молитва. Тут можно поступить так. Если мама и папа чувствуют, что они находятся в состоянии паники, то нужно на мгновение остановиться. Просто встать и ничего не делать. Подойти к иконе. Собраться с духом. Помолиться. Потом тихо, спокойно продолжать свои дела. Потому что эта суетливость не приносит ничего, кроме расстройства ребенку.

Даже с точки зрения обычной психофизиологии, которая, конечно, сюда не очень привязывается, но просто как эффект сопутствующего характера всегда себя проявляет, - спокойный ребенок, действительно, всегда находится в состоянии какой-то сбалансированности, внутренней середины, и вот это внутреннее равновесие по-другому запускает все физиологические процессы. Они просто текут совершенно иначе, они достигают цели. Человек, который пляшет на месте, никогда не попадет из лука в десятку. Нужно остановиться - и потом выстрелить. А если очень высокая температура, или острое отравление, или еще какая-то опасность, когда каждая секунда дорога? Даже если внезапно подпрыгивает температура, то уж «Господи, помилуй» всегда можно сказать перед тем, как что-то предпринять. Или даже одновременно с лечением. Тем более в момент опасности это нужно! А еще можно сделать так: пускай остальные дети становятся к иконе и молятся за болящего братика или сестричку, а мы ему будем всячески помогать.

Когда Господь с учениками плыл в лодке, уснул, началась буря, так что лодка покрывалась волнами, ученики в страхе и трепете разбудили Его, и первое, что Он сказал, было: «Что вы так боязливы, маловерные?» Как вы могли сомневаться в том, останетесь вы живы или нет, если Я с вами в одной лодке? «Потом, встав, запретил ветрам и морю, и сделалась великая тишина» (Мф. 8, 24 - 26). И вот это чувство должно быть: что Господь рядом. Мы должны Его любить, мы должны быть всегда вместе с Ним.

Когда я учился на шестом курсе, в Москве была сильнейшая вспышка гриппа. Всех студентов снимали и посылали на помощь в поликлиники, и мы недели две без выходных, чуть ли не по двенадцать часов в день работали на этих вызовах. И вот я вспоминаю один случай, который у меня тогда был. Я позвонил в очередную квартиру - вот так Господь сподобил очень вовремя прийти, - вдруг дверь распахивается, и меня встречает мама больного ребенка, очень взволнованная, словно оторопевшая. Когда я вошел в комнату, я увидел ребенка в тяжелых судорогах. Они начались на высоте температуры. Первое, что надо было в таком случае сделать, - это охладить организм. Мы сделали хорошую клизму с холодной водой, ввели лекарства и справились с недугом. Но что удивительно. Незадолго до моего прихода, когда мама уже поняла, что ничего предпринять не может, что она не знает, как тут быть, она бросилась к иконам, встала на колени и начала молиться.

Иногда, действительно, бывают в жизни такие случаи, когда человек просто не знает, как ему поступить. А положение настолько экстремальное, что поступок нужен, во что бы то ни стало. И вот в этот момент я как раз пришел, и с Божьей помощью мы справились с этим тяжелым состоянием. Эта мама говорила, что однажды уже была подобная история, и мы с ней вычислили, что у ребенка повышенная судорожная готовность в ответ на высокую температуру. Ей были даны соответствующие рекомендации: при повышении температуры удерживать ее жаропонижающими препаратами на пороге возникновения судорог.

Вопрос температуры - важный вопрос, и об этом мы поговорим отдельно в одной из следующих наших бесед.

Беседа вторая. Духовная жизнь семьи

Серьезная болезнь ребенка всегда говорит о том, что для семьи настало время покаяния. Она побуждает усилить наши духовные труды. Важно причастить ребенка святых Христовых Тайн, дабы положить доброе основание в его лечение. И Церковь наша стоит на Крови Господней, и всякое доброе дело должно укрепляться от Тела и Крови Христовых. Для этого можно пригласить батюшку прямо на дом. Священники часто бывают заняты, но ни один из них, конечно, не откажет приобщить больного ребенка святых Тайн.

Был такой случай. Грудной младенец заболел лейкозом. Батюшка сказал матери: Причащайте его каждый день». Она стала ходить в храм Божий и, по благословению батюшки, каждый день его причащала. И младенец вскоре выздоровел от этой страшной болезни. Заболевания крови - они вообще очень опасны. И вот, по милости Божией, происходят такие исцеления.

Очень хорошо подать в храме записку о здравии на Литургию. За всех, помянутых в записках, священник в алтаре вынимает из просфор частицы. После пресуществления хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы - это совершается таинственно, Духом Святым, во время Божественной литургии, - священник погружает эти частицы в святую Чашу и молится о всех поминаемых, да отмоются их грехи Кровью Христовой. Святую просфору, из которой вынуты частицы, потом приносят домой, и едят натощак каждый день со святой водой. Хорошо заказать молебен о здравии болящего младенца - скажем, святому, имя которого он носит. Принести освященную на молебне воду домой и поить ребенка, причем как можно чаще. Больному святую воду можно давать не только натощак, но весь день. Можно омывать ребенка этой водой - голову, лицо, тело, протирать глаза. Вода для того и освящается в храме - чтобы врачевать нас. Поэтому будем постоянно брать ее из храма, пить, помазываться ею, окроплять жилище, одежду и вещи, которыми пользуемся.

В доме всегда должна быть крещенская вода на такие вот особые случаи. И все это хорошо принимать с молитвой, дабы получать освящение и укрепление.

Можно заказать сорокоуст о здравии - тогда ребенка будут в храме поминать сорок дней. Вся та церковная помощь, которая может быть ему оказана, пусть будет оказана. Поближе к детской кроватке можно поместить икону - чтобы ребенок, когда лежит и болеет, видел ее. Хорошо бы затеплить лампаду. Когда родители входят в комнату, желательно, чтобы они благословляли сына или дочь своим троеперстием, особенно на ночь.

Можно окружить ребенка освященными предметами, положить рядом с ним крест, чтобы он почаще к нему прикладывался. Можно целовать нательный крестик, который, конечно, должен быть на ребенке. Хорошо, если дети привыкнут: крест мы никогда не снимаем. Даже если моем ребенка, крест остается на нем. Иногда у родителей бывают излишние опасения - мол, тесемка может принести ребенку вред, сделать удушье и т.п. Такого случая за всю историю Православия не было. Так что все беспокойства тут могут быть оставлены. Крест Христов есть наша главная защита. Крестным подвигом Спасителя побежден дьявол. Побежден, но не уничтожен. Поэтому он посылает нам помыслы против креста. Все эти помыслы всегда исходят только от него. Если уж на то пошло, ребенок рефлекторно изменяет положение тела при любом неудобстве. И он всегда тесемку, на которой висит крестик, поправит, даже во сне.

Как хорошо, если дитя умеет молиться! Молитвенный навык особенно пригодится ему во время болезни. Дитя уже с детства поймет, что болезнь - это не просто температура и головная боль, а нечто большее. Нечто такое, что ему посылается. Некое благо даже - в духовном смысле. Потому и называют болезнь посещением Божиим: тело болеет, а душа лечится. И от этого чувства дитя само успокаивается. В это время желательно читать ему духовные книги, особенно Евангелие.

Иногда родители не решаются читать детям «взрослое» Евангелие - читают «Детскую Библию». Уже лет с семи, а то и раньше, можно читать канонический текст, чтобы дитя приучалось к полноценной духовной пище. Не искусственным питанием его вскармливать, а грудным молоком. И еще - жития святых. Их подвиги и терпение укрепят нас. Как важно для ребенка войти в духовную жизнь! Все меняется: даже высокая температура не причиняет ему особого беспокойства. Даже какие-то телесные неприятности переносятся иначе. Нет тех капризов, которые часто сопутствуют болезням, повышенной требовательности к родителям, постоянных «мам!», «пап!» - на которые родители бегут и около него вьются. Когда ребенок заболевает, он уже знает, как вести себя во время болезни.

Беседа третья. У ребёнка высокая температура

В прошлых беседах мы говорили о том, что молитва и покой в доме оказывают даже чисто физически благоприятное воздействие на ход болезни. Сегодня коснемся температуры.

Ребенок, особенно новорожденный, быстро перегревается и так же быстро теряет тепло. По сравнению со взрослым, у него очень высок коэффициент отношения поверхности тела к его массе, и он моментально охлаждается. Поэтому температурный режим тут очень важен. Создать этот режим - значит обеспечить полноценный уход за ребенком. Надо следить за тем, чтобы младенец не терял тепло.

С другой стороны, маленького часто перекутывают - как бы не простудился. Если у младенца немножко холодные нос или пятки, родители уже пугаются. Если все тело теплое, а холодные только нос и пятки или даже кончики пальцев, то это нужно считать нормой. Более того, желательно достигать именно этого состояния. То есть, младенца с самых первых дней жизни нужно чуть-чуть закаливать. Мы часто создаем ребенку парниковые условия и тем самым лишаем его возможности приобрести те защитные реакции, которые понадобятся ему в жизни.

Если у ребенка высокая температура, то этого не надо пугаться. Первое, что обычно делают родители в этом случае, - дают жаропонижающее средство, думая, что этим лечат ребенка. Это не так. Высокая температура - не причина болезни и не само заболевание. Это защитная реакция, которая нужна организму для выздоровления. Это своего рода барометр, показывающий, что организм сопротивляется болезни и все обменные процессы протекают в нем с высокой степенью интенсивности. Дети переносят температуру гораздо легче, чем мы. Взрослый лежит пластом, ребенок же в подобном случае может бегать по комнате. Единственное, что нужно, - контролировать ее высокие цифры. Для маленького ребенка это в среднем где-то 39 градусов. Вот и постарайтесь удерживать ее на самом высоком уровне, который дитя выносит без особых страданий.

Конечно, если температура очень высокая и состояние явно ухудшается, нужно постараться ее погасить, иначе это может привести к возникновению патологических синдромов. У маленьких детей центр терморегуляции еще недостаточно устойчив. В возрасте до года, реже в 3, в 5 лет, на высоте температуры может возникнуть судорожный синдром, который проявляет себя подергиванием ручек, ножек, подбородка и сопровождается выраженным беспокойством младенца. Родители должны знать, как вести себя в этом случае. Конечно, на первом месте, как мы уже говорили, - молитва. Ребенка нужно срочно охладить. Сначала можно прибегнуть к физическим методам охлаждения. Самое простое - это ребенка раздеть. Можно протереть его холодной водой, можно - водкой или спиртом. Прямо себе на руку налить немного спирта и протереть ему тело. Если судороги достаточно стойкие, то необходимо ввести в прямую кишку холодную воду. Ребенку, предположим, первых месяцев жизни тут достаточно 20 - 30 мл. Наконечник груши (клизмы) смажьте сначала маслом и вводите ее очень аккуратно, чтобы не повредить слизистую прямой кишки. Вводим этим же способом медикаменты: четверть таблетки анальгина, растворенного в 30 мл воды.

Почему именно так лучше всего вводить детям лекарства? Ребенок маленький, кричащий часто не возьмет то, что ему дают в рот, не проглотит, выплюнет. К тому же богатая сосудистая сеть ректального отдела кишечника впитывает лекарство мгновенно, оно тут же разносится кровотоком по организму и достигает цели. Однако вводить токсичные препараты ректальным способом не рекомендуется, так как артериальный кровоток сразу несет их к жизненно важным органам, минуя печень - фильтр вредных для организма веществ. Анальгин из лекарств тут лучше всего. Он обладает сразу двумя свойствами: и жаропонижающим, и обезболивающим.

Большие дозы жаропонижающих препаратов вводить не стоит. Каждый организм имеет свою чувствительность к тем или иным препаратам. Одному ребенку, чтобы понизить температуру, нужно лекарства поменьше, другому - побольше. В среднем, младенцу 4 - 5 лет нужна треть таблетки анальгина, не больше - чтобы температурная кривая не пошла резко вниз, а держалась в оптимуме. Этот оптимум высокой температуры можно назвать даже благоприятным фактором протекания болезни. Так что еще раз подчеркнем, что температура сама по себе не является чем-то действительно вредным. Именно на высоте температуры наиболее эффективно протекают те обменные процессы, которые нужны для выздоровления.

Часто высокая температура связана просто с нарушением питьевого режима. Грудной младенец не скажет: «Дай попить», он будет кричать. А иногда он и кричать не может, потому что ослабел. И мы часто упускаем из виду тот важный момент, что ребенку нужно получить в день, в зависимости от температурной среды, от его веса и возраста, строго определенное количество жидкости. Симптомы обезвоживания организма такие: сухие слизистые, снижение диуреза (ребенок мало мочится).

ЛЕКАРСТВО И ВООБЩЕ ВСЕ, ЧТО МЫ ДАЕМ РЕБЕНКУ, ХОРОШО ОСЕНИТЬ КРЕСТОМ. Пусть каждый наш поступок будет освящен. Святитель Кирилл Иерусалимский пишет: Да не стыдимся исповедовать Распятого, с дерзновением да изображаем рукою знамение Креста на челе и на всем: на хлебе, который вкушаем, на чашах, из которых пьем, да изображаем его при входах, при выходах, когда ложимся спать и встаем, когда находимся в пути и отдыхаем. Он великое предохранение, данное бедным в дар и слабым без труда. Ибо это благодать Божия, знамение для верных и страх для злых духов.

Беседа четвертая. Болезнь - посещение Божие

О прошлых беседах мы говорили о том, что в болезни на первом месте должны быть молитва и все духовные средства врачевания, которые преподает нам святая Церковь. Благодать Божия соединяет людей, делает их родными, и эта близость особенно чувствуется между матерью и ребенком.

В родильном доме, где я работал врачом, мне не раз приходилось это наблюдать. Было много удивительных случаев, когда мать и дитя прямо-таки «вытаскивали» друг друга из очень тяжелых состояний. Когда здоровье матери ухудшалось, младенец своим стремлением жить брал на себя гораздо больше, чем он мог понести физически. Даже тяжело больные дети, по милости Божией, в такие минуты старались вдвойне.

Или, наоборот, матери, которые имели «тяжелых» детей, вели себя как-то совершенно особенно. Казалось бы, это два существа, живущие уже отдельно друг от друга. Но еще несколько дней назад физически это было одно существо. И вот, оказывается, пуповина рвется, а незримая пуповина, духовная, остается. Молодая мать сама это чувствует: она уже в этой жизни не одна. Уже есть тот, кто ей помогает, кто подает ей руку помощи - как бы ценою своего страдания. Видя беспомощность малыша, видя его желание быть вместе с матерью, ту надежду, которая всячески выказана его борьбой за жизнь и которой он призывает и на мать милость Божию, - видя это, Господь, конечно, посылает им Свою милость. Это упование младенца - как бы бессловесная молитва, но и она слышна Господу: «не таится Тебе, Боже мой, Творче мой, избавителю мой, ниже капля слезная, ниже капли часть некая..».

Был такой случай, когда мать отказалась от ребенка, и он умер, хотя родился достаточно здоровым. А бывает, ребенок родится больным, даже настолько, что, по клиническим признакам, болезнь заведомо безнадежна. Но мать по своей надежде поднимает ребенка со дна моря. Я-то, как их лечащий врач, знал, что тут происходило нечто помимо чистой медицины. И уже явно, что Господь послал ей этого ребенка для того, чтобы они спасались рядом друг с другом. Один - терпением, страданием, своей как бы бессловесной молитвой, а та - Христа ради преодолением безнадежности.

Св. Апостол Павел говорит, что если страждет один член тела, то страждут и другие. Если болит рука, то другая рука чувствует это. Семья - это единое тело. Очень хорошо, когда в семье много детей. Они тогда чутко реагируют на болезнь одного из своих братьев или сестер. Для них, как и для самого больного, это целая школа. Желательно, чтобы они принимали участие в его лечении: приносили, скажем, клюквенный сок, мыли за ним посуду - конечно, если это не инфекционное заболевание, при котором нужен карантин. Другим детям надо дать понять, что сейчас у нас особое время, чтобы это событие получало духовный отклик у всех, чтобы вся семья жила молитвенно и не было безразличия, когда один болеет, а в соседней комнате - шум, игра. И хорошо, когда другие дети, пока брат или сестра болеет, берут на себя его обычную домашнюю работу. Как правило, это делается с удовольствием: сестра болеет, значит, мы сегодня сделаем больше - и за нее. Другие дети тогда тоже начинают жить сочувствием, начинают говорить шепотом, каждое утро подходят к больному братику или сестричке с вопросом: «Как ты себя чувствуешь?» Они уже ощущают себя ответственными за него. И, что самое главное, дети начинают молиться за брата или сестру. Вечером встают на молитву, читают вечернее правило, и вдобавок еще читается молитва о здравии болящего. И он укрепляется, чувствует эту поддержку. Так и создается по-настоящему семья, как единое целое, как одна душа, как малая Церковь. И тогда получается, что болезнь - это не просто неприятность, а духовная школа для всех. Посещение Божие, которое касается всей семьи. Господь посещает ее и одного укладывает на одр болезни, а других научает состраданию, смирению, любви.

Это и школа воспитания, и школа взаимной уступчивости. Здесь есть всё. Это целый мир. И в этом мире люди вдруг начинают меняться. Все приобретают какую-то пользу. Родители - как попечители о духовном и телесном состоянии ребенка. Другие дети приобретают навык заботы о ближнем, сочувствия, подчинения каких-то своих желаний тому, что происходит в семье. Сам ребенок с ранних лет учится подчинять телесные проявления - жизни духа, которая должна быть у человека на первом месте, старается молиться. Ну, и после того, как ребенок выздоровеет, надо, конечно, благодарить Господа. И дети в семье начнут понимать, что Господь дал поболеть и дал выздороветь и во всем этом - великая милость Божия.

Беседа пятая. За что страдают дети?

Семья - это единое тело, и часто духовный груз, который на ней лежит, распределяется между ее членами неравномерно. Случается, что дети несут непосильный груз и расплачиваются своим здоровьем за грехи и ошибки родителей.

В одной знакомой мне семье был такой случай. Девочка семи лет тяжело болела, высокая температура долго не отступала, врачи не могли поставить диагноз, и родители были на грани отчаяния. И их мама, бабушка девочки, передала слова одного священника: девочка, мол, потому болеет, что вы не исповедуетесь и не причащаетесь и ваши грехи ложатся на ребенка. Это глубоко тронуло отца и мать, они стали ходить в храм, принесли покаяние, стали причащаться и исправлять свою жизнь. Болезнь отступила. Она была тем попущением Божиим, через которое вся семья воцерковилась.

Люди иногда задаются вопросом: за что страдают дети? Ну - мы, грешные... Это, кстати, один из главных вопросов у Достоевского. Вспомним «Братьев Карамазовых». С точки зрения человеческой справедливости, этот вопрос неразрешим. Ответ на него дается только в перспективе вечности, в судьбах Божиих. Федор Михайлович это понял только после смерти собственного сына, когда поехал за утешением в Оптину пустынь и беседовал со святым старцем Амвросием, а окончательно уразумел духовный смысл невинных страданий лишь перед собственной кончиной.

Сейчас мне часто приходится бывать в одном из московских детских домов для умственно отсталых детей. Многие из них не встают с постели, от многих, как от тяжело больных, отказались родители; здесь дети с тяжелыми пороками развития, все они тяжко страдают, хотя многие из них, по блаженству своему, этого и не сознают. В этот дом вступаешь, как на адово дно, но именно здесь можно почувствовать сладость рая сердец, живущих с Богом. Здесь много детей, ходящих в церковь и любящих Господа. Первое, что сделал Господь после Своей крестной смерти, - Он сошел во ад. Первое, что должен сделать сораспявшийся Богу человек, - сойти вместе с Ним во ад своей собственной жизни и помыслов. Кто приходит сюда, в этот детский дом, тот остается здесь навсегда.

Ребенок и страдание. Как это осмыслить, как понести? Побывав в детском доме, уходишь с ощущением, что, может быть, этот мир, который враг рода человеческого стремится превратить в сплошной «диснейленд» с жующими и улыбающимися до ушей, бессмысленно счастливыми роботами, этот падший порнографический мир еще держится только потому, что есть дети, которые своими страданиями перевешивают чашу весов нашего безбожия и нераскаянности. Судьбы этих детей раскроются в вечности. Болезни и «ненормальности» суть явления только земной жизни. Если Бог не сотворил смерти, но она вошла в мир через отступление от Него, через грех, то тем более Он не сотворил болезней.

Два с половиной года назад ко мне на исповедь пришла больная девочка лет двенадцати из этого детского дома. Она не могла связать двух слов, крутилась, как волчок, ее ненормальный взгляд, постоянные гримасы, весь вид ее говорил о «неполноценности». И вот она стала исповедоваться и причащаться каждое воскресенье. Через год у нее появилась потребность откровения помыслов (кто молится и часто исповедуется, тот знает, что это такое). Девочка стала вести такую внимательную духовную жизнь, о которой не подозревают даже те люди, которые считают себя глубоко верующими и церковными. Она стала молиться Иисусовой молитвой («Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную»), бороться с прилогами, прощать обиды, терпеть все. В течение нескольких месяцев она научилась читать и писать, прошли все признаки дебильности, на лице изобразилась печать духовности. Во всем, что она говорила и делала, было чувство и рассуждение. Когда я ее видел, мое сердце сжималось от греховности и неправды моей собственной жизни. Потом ее перевели в другой детский дом, и мы с ней некоторое время не виделись. Но однажды она приехала ко мне и сказала: Батюшка, вы за меня не беспокойтесь, я все время с Богом. Он не покидает меня даже во сне... Если после этого соберутся все умники мира и представят мне самые точные доказательства того, что Бога нет, я с печалью на них погляжу...

Больные дети принимают на себя подвиг мученичества и юродства ради того, чтобы Господь не до конца прогневался на этот мир, и мы, может быть, благодаря им еще имеем время на покаяние. Но мы, по нашей нераскаянности, по нашей привычке не думать о своих грехах, а винить в них кого-то другого, не чувствуем этого. И вот - ропот: если, мол, Бог справедлив, то как Он допускает страдание детей? Да, Бог справедлив. Он не учит нас грешить. Он говорит: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Для нас не был бы труден вопрос, за что страдают дети, если бы в этом, как и во всем, мы взирали на Христа Спасителя, соизмеряли с Ним всю нашу жизнь. За что страдают дети? За что страдал Сам Спаситель? Ведь Он безгрешен. Каждый рождающийся в мир младенец несет на себе печать первородного греха. А Господь и того не имел. Он - чище любого ребенка - страдал, и как!.. Вот и ответ на вопрос: за что страдают дети. За наши грехи. За наше нерадение о спасении их душ, о своем спасении.

Наша родительская задача состоит не только в том, чтобы обеспечить детям физическое существование, но прежде всего - духовно воспитать их, открыть им дорогу к Богу. Вот слово Спасителя: «Не препятствуйте им приходить ко Мне» (Мф. 19, 14). Если мы не приводим младенца в храм, не учим его молиться, если у нас дома нет иконы, Евангелия, если мы не стараемся жить благочестиво, то, значит, мы препятствуем ему приходить ко Христу. И в этом - наш самый главный грех, который ложится и на наших детей. Вот почему за наши грехи страдают дети, даже если они в них не виноваты. Мы с ними связаны невидимой нитью, в них - наши кровь, дух. Если бы они не были нашими детьми, они бы не страдали за нас. Но тогда бы они от нас и не родились. Грех потому и есть величайшее зло, что от него страдают невиновные. Но по этому же закону страданиями одних искупаются грехи других. «Ранами Его мы исцелехом», - говорим мы о Господе нашем Иисусе Христе, открывшем нам дверь спасения.

Беседа шестая. Питание и здоровье детей

У нас, родителей, часто бывает одно стремление: дать ребенку за столом как можно больше, и мы не успокоимся, пока не накормим его до отвала. Мол, чем больше ребенок ест, тем он здоровее. Между тем, в жизни бывает прямо наоборот.

Почему сейчас так много больных детей? Почему, например, такое количество заболеваний у детей желудочно-кишечного тракта? Потому что мы оставили традиционный уклад нашей жизни, в том числе и питания. Наши предки были воспитаны в Православии, которое освящало всю их жизнь. И дети их были куда здоровее нынешних наших детей. В последнее время в медицине довольно широко распространилась концепция болезней накопления. Эти болезни начинаются в детском возрасте. Часто, сами того не зная, мы перекармливаем наших детей. А многие заболевания возникают из-за неспособности детского организма справиться с тем количеством веществ, которые в него поступают.

Тело, данное человеку Богом, удивительно гармонично устроено. Оно отказывается от того, что ему не нужно, и испытывает потребность в том, чего ему не хватает. И когда мы пытаемся насильно питать детей как можно сытнее, это им не приносит пользы.

Каждый человек имеет свои особенности конституции, обмена веществ, причем, внутри этого обмена существует многоэтажная система еще более мелких подразделений обмена различных его элементов. Белковый обмен, углеводный, жировой... О том, что наш организм - система удивительно сбалансированная, свидетельствует такой факт. Если какой-то орган со своими задачами не справляется, то его функцию берут на себя другие органы. Например, если человеку удаляют почку, то вторая почка, пытаясь восполнить дефицит функции, гипертрофируется - увеличивается в размерах и берет на себя работу утраченной почки. А повреждение, скажем, каких-то участков головного мозга вызывает рефлекторное увеличение функций соседних его отделов. И это понятно. Человек создан Богом. Все, что сотворено, как бы вылеплено искусными пальцами Творца и несет на себе печать Его совершенства.

И вот, когда мы насильно пытаемся впихнуть в детей то, что нам кажется для них совершенно необходимым, но что неприемлемо для них в силу определенных обменных явлений, то больше внутренних сил детского организма уходит на расщепление поступающей избыточной пищи, а не на борьбу с какими-то неблагоприятными внешними условиями, болезнями. Скорость введения и насыщения организма теми или иными веществами тогда бывает выше скорости их выведения. Лишние вещества накапливаются в нем, загромождают его своими обломками, продуктами своего распада, и он отравляется ими. А дальше - срыв тех или иных систем организма и начало разных заболеваний.

У нас в Православии постных дней в году больше, чем скоромных. И пост оказывает на нашу жизнь многообразное благоприятное воздействие. Он полезен и для души, и для тела, и взрослым, и детям. Так что мы не должны пугаться того, что наши дети отказываются от тех или иных видов пищи, не должны бояться, что они ослабеют, потеряют здоровье, если начнут поститься. Напротив, многочисленные наблюдения говорят о том, что ДЕТИ, КОТОРЫЕ СОБЛЮДАЮТ ПОСТ, ЧУВСТВУЮТ СЕБЯ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ, ДАЖЕ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЧИСТО ФИЗИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ, И МЕНЬШЕ БОЛЕЮТ, ЧЕМ ДЕТИ, КОТОРЫЕ НЕ ЗНАЮТ, ЧТО ТАКОЕ ПОСТ. Более того, ЕСТЬ ПРИМЕРЫ ТОГО, КАК БОЛЬНЫЕ ДЕТИ, НАЧАВ ПОСТИТЬСЯ, ПОСТЕПЕННО ОБРЕТАЛИ ЗДОРОВЬЕ. У одного ребенка, например, с детства была тяжелая форма диатеза, которая потом переросла в хронический астмоидный бронхит, в стойкую аллергию. Семья стала воцерковляться, поститься, ребенок - вместе со всеми. И все явления аллергии быстро ушли.

В Православии среда и пятница - постные дни почти в течение всего года. В среду мы постимся в память о том, что в этот день Спасителя нашего предали на распятие, а в пятницу - в память о том, что в этот день Его распяли за наши грехи. Есть и четыре многодневных поста: Великий, Петров, Успенский и Рождественский. В постные дни мы не вкушаем скоромной пищи: мяса, молока, яиц. В православных семьях мамы умеют готовить удивительно вкусную и разнообразную постную пищу: фасоль с луком, пироги с капустой, с грибами, фруктовую рисовую кашу, коврижки... пальчики оближешь! Эта пища легкая, она хорошо усваивается. А главное, она благословляется во время постов Самим Господом, нашей Святой Православной Церковью, а значит - приносит пользу.

Если семья церковная, православная, в которой папа и мама чтут и праздники Божий, и все посты, тогда и дети легко привыкают к посту. Другое дело, если семья только начинает воцерковляться. Тогда бывает множество опасений, особенно у дедушек-бабушек: не вреден ли пост для здоровья ребенка? Некоторые родители не беспокоятся об однодневных постах: не сложно поститься два дня в неделю. А многодневные посты? Не нанесут ли они вреда растущему детскому организму? Жизнь показывает, что эти опасения не имеют под собой основания. Дети, которые постятся с ранних лет во все постные дни года, обычно бывают более крепкими физически, они лучше сопротивляются не только инфекционным заболеваниям, - есть такие наблюдения, - но могут понести гораздо больший объем и психической нагрузки. Хотя они и устают к концу дня, проучившись в школе, позанимавшись музыкой, после секций, кружков, домашних уроков, - тем не менее, эта нагрузка не чрезмерна для них, но вписывается в рамки нормы для конкретного детского организма.

Дети не постящиеся - как правило, более рыхлые, с избыточным количеством жира, у них менее совершенная иммунная система, психика таких детей более лабильная, неустойчивая, они бывают плаксивы или вспыльчивы, с трудом переносят нервные перегрузки.

Конечно, все надо делать с рассуждением, постепенно приучать детей к посту. В выборе меры поста нужен индивидуальный подход к каждому ребенку. Если ребенок болен, то пост ослабляется. И это - вполне согласуется с установлениями нашей Церкви о посте. Согласно 69-му Апостольскому правилу, даже Великим постом, самым строгим, мы постимся, кроме препятствия от немощи телесныя. Другое дело, что некоторые сердобольные бабушки или мамы в телесно-немощные готовы записать всех детей - они же еще не набрали полную силу! А то и вообще всех современных людей: мол, и вода нынче не та, и воздух, и все продукты... Все дети сейчас чем-нибудь болеют, куда им еще поститься? Но в том-то и дело, что силу и здоровье человеку дает отнюдь не обильное мясомолочное питание, а Господь. Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4, 4). Человека прежде всего укрепляет благодать Божия, а для принятия ее нужно очищение души. Очищение души дается молитвой и постом, участием в таинствах Святой Православной Церкви.

Мы знаем, что растительная пища не ослабляет человека. Монахи вообще не едят мяса, но живут, бывает, иногда и до ста лет, и всю жизнь трудятся. Да ведь все наши монастыри с их величественными храмами, мощными каменными стенами, с их огромным хозяйством, возводились именно постниками - монахами. В целом все должны держаться общих церковных норм и традиций. И хорошо сознавать, что есть норма, а что - вынужденное, временное отступление от нее. Пост как таковой не может быть отменен ни для кого. Он может быть только ослаблен, в зависимости от состояния здоровья человека. Ведь недаром в нашем православном Уставе существуют различные ступени поста: пост с растительным маслом, без растительного масла, пост с рыбой... Пост - дело нашей совести, дело нашей любви к Богу, желание хоть немного соединиться с Ним в Его страданиях за нас, грешных.

Вообще, смысл поста - и физический, и, особенно, духовный, - столь глубок, что для нас он до конца открыться не может. Но то, что пост - это жизненно важно для нас, это точно. Мы принимаем его верой, помня о том, что Сам Господь сорок дней постился в пустыне, прежде чем выйти на дело Своего общественного служения. И в конце поста к Нему приступил дьявол, предлагая превратить камни в хлебы (Мф. 4, 3). Мысли против поста дьявол старается внушить всем людям, потому что пост - важнейшее оружие против него: Сей же род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17, 21), - сказано в Евангелии.

Поэтому, принимая решение о мере поста для ребенка, нужно помолиться Богу, чтобы была Его святая воля в этом, посоветоваться со священником. И, конечно, искренне каяться во всех нарушениях поста и всей душой стремиться его соблюдать. Как говорят, кто хочет, ищет пути, а кто не хочет, ищет причины. Дай Бог всем нам найти путь к посту - для себя и для всей семьи, ибо это - путь спасительный, путь благодатный, путь, указанный нам Самим Создателем нашим, подателем всех благ.

ДУШЕПОЛЕЗНОЕ ЧТЕНИЕ