Краткое описание праздника Рождества Христова и предваряющего его Рождественского поста: значение, традиции, церковные установления.

Рождество означает конец языческой культуры и начало христианской, на которой основана вся наша теперешняя цивилизация. Языческий период был самым темным в истории человечества и отличался гордостью, жестокостью, многоженством, кровной местью, рабством и даже человеческими жертвоприношениями. Христианство постепенно принесло «свет» миру: любовь, смирение, прощение, мягкость. Оно объяснило великую истину, что основные двигатели в человеческом обществе есть любовь и добродетель, которые способствуют созидающим силам...

Рождество Христово – самый большой православный праздник после Пасхи. Пасха – это праздник праздников и кроме нее есть еще 12 больших праздников (двунадесятые праздники): Рождество Богородицы, Введение во храм Богородицы, Благовещение Богородицы, Рождество Христово, Сретение Господне, Крещение Господне, Преображение Господне, Вход Господень в Иерусалим, Вознесение Господне, Святая Троица, Успение Богородицы, Воздвижение Честнаго и Животворящего Креста. Иконы двунадесятых праздников, находятся в церкви на иконостасе, во втором ряду икон, начиная снизу. Праздники служат для нас училищем добродетели и благочестия и напоминают нам о высоких истинах веры. В дореволюционной России Пасха и двунадесятые праздники были гражданскими праздниками.

1. Рождение Иисуса Христа.

Рождение Иисуса Христа, Спасителя мира (Луки 2:1-21), было предсказано многими пророками. Один учебник Закона Божия передает это историческое событие так:

«Римский император Август приказал сделать в подчиненной ему Иудейской земле народную перепись. Для этого каждый иудей должен был идти записаться в том городе, где жили его предки. Иосиф и Мария отправились для записи в город Вифлеем. Здесь они не могли найти место в доме, так как по случаю переписи в Вифлееме собралось очень много народа, и остановились за городом в пещере, куда пастухи загоняли скот в плохую пагоду. Здесь ночью Пресвятая Дева родила Младенца, спеленала Его и положила в ясли.

В ночь Рождества Христова пастухи вифлиемские пасли свои стада в поле. Вдруг явился им ангел. Пастухи испугались. Но ангел сказал им: «Не бойтесь! Я возвещаю вам великую радость: в эту ночь родился Спаситель мира и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях.» В это время на небе появилось много ангелов, которые славили Бога и пели: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение».

Когда ангелы скрылись, пастухи стали говорить: «Пойдем в Вифлеем и посмотрим, о чем возвестил нам Господь». Они пришли в пещеру и нашли Марию, Иосифа и Младенца лежащего в яслях. Они поклонились Ему и рассказали Иосифу и Марии, что видели и слышали от ангелов.»

3. Рождественский пост.

Одним из самых важных моментов в православной вере является то, что нужно молиться, жить по добру, не грешить и делать добрые дела. Кроме этого, нужно заниматься духовным самовоспитанием, изгонять из себя злые, греховные дела, слова и мысли; то есть постепенно исправлять себя и становиться лучше, добрее, более честным и т.п. Перед большими праздниками православный христианин углубляет свои духовные труды и еще постится. Во время поста он старается удалиться от всего греховного и приблизиться ко всему доброму и хорошему.

Это настроение поддерживается телесным постом; удалением от мясной и, вообще, животной пищи, а также и ограничением себя в пище как таковой. В соответствии с церковными установлениями, во время поста нельзя есть мясо, рыбу, яйца, молоко, постное масло и вино (в т.ч. продукты, в которых они содержатся). По субботам и воскресеньям можно употреблять рыбу, постное масло и вино. По праздникам которые совпадают с постом, пост становится менее строгим, позволяется вино или даже рыба.

Обыкновенно во время поста исповедоваются и причащаются. Таким образом, пост становится временем духовного и нравственного очищения и подготовки к празднику [в русском литературном языке «душевный» значит относящийся к разуму, интеллекту. «Духовный» значит относящийся к Богу и нравственности].

Во время поста, ведется домашняя подготовка к великому празднику. Прибирается дом, приобретаются подарки для членов семьи и друзей, и в особенности для детей, а также приготавливается еда для праздника. Родственникам и хорошим друзьям пишутся письма с поздравлениями и пожеланиями, и с кратким обзором новостей из жизни поздравившего.

Итак, Рождеству Христову предшествует Рождественский пост который длится 40 дней; от 28 ноября и по 6 января (по новому календарю). 6 января (24 декабря по старому календарю) называется «сочельником». До вечернего богослужения, это день строгого поста; можно есть только хлеб, воду, фрукты и т.п.

4. Сочельник.

В сочельник, около 7-ми часов вечера начинается Рождественская всенощная (вечерняя церковная служба), которая продолжается приблизительно три часа. После богослужения официально начинается Рождество.
[Суточный (дневной) круг Православных Богослужений всегда начинается с вечерней службы – Вечерня. Когда вечер выпадает под воскресенье, или под большой праздник, то вечером служится Всенощное бдение (кратко Всенощная или Бдение). Оно состоит из трех служб: (1) Вечерни, (2) Утрени и (3) Первого часа. Под праздники Рождества и Крещения, в Сочельник утром служится Литургия и Вечерня, а вечером специальная Всенощная. Она состоит из двух служб: (1) Великого Повечерия и (2) Утрени. Церковно-богослужебный праздник начинается уже в сочельник утром, во время вечерни, когда поется Рождественский тропарь, а празднование Рождества начинается после Рождественского богослужения в сочельник вечером. Нужно отметить, что некоторые семьи празднуют Рождество только после литургии на первый день Рождества.]

При встрече люди приветствуют друг друга словами «с Рождеством Христовым» или «с праздником» и отвечают «спасибо, и Вас тоже». Обыкновенно вся семья бывает в церкви. Иногда, хозяйке приходиться оставаться дома, чтобы приготовить праздничный стол, поставить и нарядить елку и разложить под елкой подарки. Елка и подарки до сих пор были спрятаны.

После службы семья приходит домой и «разговляется». Перед едой, вместо обыкновенной молитвы (Отче наш), все поют стоя Рождественский Тропарь и Кондак (молитвы в честь святого или праздника). Потом все садятся за стол. Пост кончился, праздник уже начался, но день еще постный [по строго церковным правилам, пост еще продолжается и рыбу есть не полагается. Пост оканчивается после литургии на первый день праздника]. В доме, обыкновенно в углу, стоит богато убранная елка, а под елкой подарки от «Деда Мороза». (Обыкновенно подарки от родителей и других членов семьи). Подарки еще трогать нельзя. Все садятся за стол и ужинают. Стол праздничный. Обыкновенная еда: на закуску селедка, потом уха, рыба, картошка, салаты, водка, вино и т.п. На сладкое кутья, компот и чай или кофе. Кутья приготавливается из пшеницы с маком, орехами и медом. Если нет пшеницы то можно ее заменить и рисом. Кутья вкусная и приготавливается только раз в году, на Рождество.

Иногда, по разным причинам, невозможно идти в церковь. Тогда все ждут «первую звезду». Когда она появится на небе, то настает праздник и можно садиться за стол.

Обыкновенно, этот святой вечер посвящается семье и близким родственникам, но приглашаются и одинокие, а иногда даже и мало знакомые. После ужина, все идут к елке, усаживаются возле нее и кто-нибудь раздает подарки. Чаще всего это кто-то из младших. Подарки вытаскиваются из под елки, читается надпись кому и раздаются медленно и с чувством. Получающий благодарит «Деда Мороза», открывает подарок и всем его показывает. Все расспрашивают, радуются и всячески поддерживают подаренное. Так оканчивается сочельник и все постепенно расходятся и идут спать.

5. Первый день Рождества.

7-го января, в первый день Рождества, обычно в 10:00 часов утра богослужение - Литургия. Те лица, которые не смогли побывать в церкви в сочельник, обязательно приходят на Литургию. Русские за границей, конечно, стараются в первый день Рождества не работать – берут отпуск и т.п. В России Рождество сейчас официальный выходной.

Рождество празднуется три дня: 7, 8, и 9 января [церковно-богослужебный праздник длится 7 дней]. На первый день хозяйки - жены остаются дома, а мужчины ходят по домам и поздравляют своих близких и знакомых. Столы всюду накрыты весь день. На столе уже все скоромное (не постное). Обыкновенно это: на закуску селедка, потом суп, курица, ветчина, картошка, салаты, водка, вино и т.п. На сладкое кутья, струдель, торт, компот и чай или кофе. Гости и хозяйка садятся за стол на полчаса, немножко съедят чего-нибудь и потом прощаются и гость идет к другим знакомым. Обязательно нужно посетить всех родственников, потом хороших знакомых, в особенности старших и пожилых. Подарки в эти дни не приносят. На второй день Рождества полагается, чтобы жены ходили по гостям, а мужья сидели дома, но это не практикуется. В наше время, в эти святые дни многие семьи сговариваются и просто ходят друг к другу в гости.

Раньше, дети ходили со звездой по домам и пели колядки (молитвенные песни в честь Рождества). За границей, дети из некоторых русских детских организаций («разведчики-скауты»), тоже ходят по русским домам и поют колядки.

6. Рождественская Ёлка.

Во время Рождества или сразу после него, школы и детские организации устраивают «Ёлки», главным образом для детей. Все начинается с молитвы, поется Рождественский Тропарь и Кондак. Потом идет представление, в котором участвуют дети. Бывают колядки, песенки, стихотворения, пьесы и танцы. Потом появляется Дед Мороз с огромным мешком с подарками и садится в кресло на сцене. Все дети подходят к Деду Морозу, а он всем раздает подарки. Потом бывают детские игры и хороводы вокруг елки. Конечно, есть также буфет, лотерея и тому подобное. Так как в одном городе часто бывают несколько «Ёлок», то многие родители со своими детьми успевают посетить не одну "Ёлку".

7. Рождество на Западе.

В западных странах Рождество празднуется 25 декабря. Этот день всюду является семейным праздником и поэтому в эти дни все стремятся к родным и пути сообщения бывают забиты. Если же нет возможности приехать, то тогда поздравляют друг друга по телефону. К сожалению западные христиане утеряли понятие о посте как духовной и нравственной подготовке и поэтому, в период до праздника, устраивают громкие приемы и продажи.

Рождество Христово празднуется во всем мире и почти во всех странах и как уже было сказано выше, является нам напоминанием что христианское учение является не только основой нашей жизни, но и всей теперешней цивилизации.

* Пресущественный, преважный – заключающий в себе всю суть дела. Тот в котором цель и полнота нашего существования и нашего бытия.

Рассказ, автор Александр Костюнин.

Когда мальчишки растут, то обычно предпочитают играть с мальчишками: в машинки, войнушку, в футбол... Девочек в свою компанию не больно-то любят принимать. Мой Серёжка такой же. Исключение сын делал только для одной девчонки.
Он называл её Совёнок.

Похожа…

Широко распахнутые выразительные глаза. Длиннющие реснички. Казалось, слышно было, как они хлопают. Махонькая, годика три. Серьёзная-серьёзная. Мать заплетала ей косички раз в неделю, очень туго, чтоб не растрепались. Девчушка замрёт, а голова крутится: вправо-влево, вправо-влево. Точь-в-точь совёнок. Косички следом – туда-сюда.

Поселились они с матерью в нашем доме прямо за стенкой, в однокомнатной квартире. Раиса работала продавщицей в угловом. Рыжие волосы до плеч, яркая помада. Многообещающий взгляд маслянистых глаз. Призывно-короткое платье в обтяжку, подчёркивающее стройную соблазнительную фигуру. Всегда открытая к общению. К ней частенько захаживали мужики, оставались на ночь. Такая «прости господи» была… Во дворе Раису прозвали Кошкой.

Моё общение с соседями ограничивалось дежурным: «Здрасьте!» Я старался не обращать на них внимания, покуда не увидел сынишку на улице вместе с пацанкой.

Они строили в песочнице диковинный город. Девчушка, присев на корточки, лепила маленькими ладошками башенку дворца. Сын был старше года на три, а играл с ней увлечённо, не замечая разницы в возрасте.

Я важно подошёл, наклонился к Совёнку, протянул руку:

– Ну, давай знакомиться. Как тебя зовут?

Девчушка опустила голову, спряталась за панамку и стала демонстративно ковырять совочком землю.

– Так как же тебя зовут?

– Меня-то – ладно, а тебя?

Я представился.

– Мне мама с чузыми дядьками не велела лазговаливать.

Озадаченно убрал руку:

– Разве я чужой? Мы теперь соседи.

Она внезапно вскочила, уставилась вдаль:

– Тлл-лактол! – и брыкливо поскакала прочь.

Я мучительно искал взглядом тяжёлую технику, но улица была пуста.

– Да пукнула она, – истолковал Серёжа загадочные действия своей подружки.

Так мы с Наташкой и познакомились.

***

Дом наш стоял в центре провинциального городка.

Двухэтажный, кирпичный, благоустроенный – роскошь по тем временам. Во дворе – уголок чарующего леса-сада. В центре плечистые сосны поддерживают своими кронами небо. Рядами – кусты чёрной смородины и сирени. По соседству, за высокой сетчатой оградой, большущий школьный приусадебный участок. Весной-летом птицы щебечут, поют заливисто на разные голоса. Выйдешь на улицу – благодать! Гремящих трамваев да гулких троллейбусов нашему городишке не полагалось по статусу. Маленький ещё! Идёшь по центральной улице, сделаешь шаг в сторону, юркнешь под широкий навес тополиных листьев, проберёшься сквозь густые заросли черёмухи – и сразу окажешься на тихой заповедной полянке перед жёлтеньким домом, словно в далёком оазисе.

Снаружи наш жизнерадостный домик-одуванчик казался сказочно-солнечным. Но в жизни как: если с одной стороны светит солнце, с другой – обязательно мрак.

Жильцы хорошо знали, что скрывалось за нарядным фасадом.

Уютная обитель была возведена на месте бывшей помойки. При спешном строительстве нижние кирпичи укладывались прямо на грунт и дом на глазах врастал в землю. Стены, потолок при движении вниз запаздывали, пол опускался быстрее. Между полом и стенами появлялись щели. Сперва небольшие. Их старательно заделывали цементным раствором, но они расширялись всё больше и больше, и уже никакие замазки не могли залатать непокорные бреши.

Данное обстоятельство устраивало большинство исконных обитателей дома – огромных серых крыс. Они не были прописаны здесь, хотя проживали на полных правах. Это нас подселили к ним. Свалка, где они раньше безраздельно хозяйничали, стараниями горожан обрела крышу в виде нашего дома. Им стало теплее, сытнее, интереснее: ночью, в поисках пищи, они проникали в шкафчики на кухне; деловито копошились в помойном ведре; через прорехи в стенах с топотом носились из квартиры в квартиру, пробегая по телам спящих людей. Серые полчища под полом пищали, гужевались, устраивали оргии. В первые годы мы пробовали с ними бороться. Подсыпали в углы пищевую приманку с ядом. Крысы в катакомбах дохли, и смрад в доме стоял такой – хоть на улицу беги!

Завели Маруську. Однако проявления у неё охотничьих инстинктов не дождались. На уме у кисули было одно. Любой месяц ей – март. Про своих котят она скоро забывала и – по новой, слушать оратории похотливых котов.

От конфронтации с крысами пришлось перейти к мирному сосуществованию.

Нашим детям дырявый дом тоже нравился, обогащая их жизнь приключениями. Не будь щелей, им пришлось бы общаться привычным дедовским способом, преодолевая дверные заслоны. А для этого усилий-то сколько нужно? Сначала спросишь у родителей разрешения сходить в гости. Услышишь в ответ: «Уроки сделал?!» Сделаешь уроки, обуешься, накинешь куртку, выскочишь на стылую площадку, долго названиваешь в соседнюю квартиру, перетаптываясь от холода с ноги на ногу, дождёшься, когда Совёнок откроет дверь…

А её мама не пустила!

Через щели общаться было намного удобнее.

Без таможни, границ – напрямую. При этом ускоренно развивались как культурные, так и торговые связи. Характер товарообмена содержательно менялся в зависимости от возраста населения. Вначале ребята передавали совочек, зеркальце, яркие фантики, пупсиков. Затем, уже в школьном возрасте, – книжки, карандаши, альбом с семейными фотографиями, коллекцию марок. Когда Совёнок научилась писать, в оборот пошли записочки.

***

Дети подрастали.

Совёнок пошла в первый класс. Ходила важная, с огромным ранцем, с пышными бантами в светло-русых косичках. Мамаша проводила её до школы один раз, и на том провожанья закончились.

Мой Серёжка каждое утро дожидался Совёнка во дворе, заботливо брал за руку, и они торжественно шествовали в храм науки. А то ещё тетрадки с домашним заданием проверит. Сын опекал её без понуждения, охотно. Она благодарно молчала в ответ.

Я был уверен: с возрастом у Серёжки прихоть нянькаться пропадёт. Но время шло, а ничего не менялось. По мне, лучше бы он крепче за науку цеплялся, лишний раз книжку в руки взял. Прежде надо устроить свою судьбу, выучиться, твёрдо встать на ноги. Чтоб всё было как у людей.

Осень с холодами принесла ранние сумерки. Низкие тучи, когда пустые, когда с дождём, накрывали город. Дети теперь встречались реже. Раиса отдала дочь в «продлёнку», забирала последней. И Серёжка занят допоздна: пока из школы придёт, пока сбегает за хлебом, приготовит уроки – на дворе темно. Гулять не пускаем. Перед сном нужны спокойные занятия. Всё складывалось удачно, одно к одному.

Было видно: скучал он по ней…

А у Раисы – в ночь-полночь «карусель»! За стеной только ещё пробасит мужской голос, только начнётся перезвон гранёных стаканов, я уж точно знаю – сейчас соседка промурлычет:

– Натуся, зайка, пойди погуляй! Поиграйся!

И Наташку, как бездомного котёнка, – за дверь.

Да ещё бросит вдогонку:

– Шапочку завяжи, чтобы ушки не надуло!

Выйдешь на улицу покурить, встанешь у подъезда, поёживаясь от стылой вечерней слякоти. С тополей, тяжело кувыркаясь, облетают последние усталые листья. Они ложатся на землю и обретают покой. Тусклый свет голубого окна едва обозначает готовую к снегу скамеечку. А в глубине двора – монотонно-прерывистое металлическое повизгивание: Совёнок качается на качелях.

Этот унылый скрип в чёрной тишине щемит душу.

Безотцовщина… Судьба девочки была очевидна. На дикой яблоне ничего не может вырасти, кроме дичка.

Как правило, «прихожане» у Раисы дольше одной ночи не задерживались, а тут… В феврале было. Заходит Совёнок. Сиротливо встала у двери, вид потерянный. Молчит. В безвольно опущенных руках – портфель. Какая она первоклашка?! Кнопка совсем.

Мой Серёжка встревоженно:

– Ты чего?!

Совёнок, не поднимая головы, пробубнила:

– Мамка сказала, завтра к нам дядя Жора переедет. Насовсем…

Сообщила и ушла. Серёжка схватил пальто, шапку и, на ходу одеваясь, выскочил следом.

Жорку Захлыстина знали. Тщедушный такой, занозистый… Несколько судимостей за плечами. Недавно освободился.

На следующий день я засиделся на кухне с бумагами. Мои уже спали. Время от времени включал электрический чайник. Стараясь не греметь, подливал в заварник кипяток, помешивал ложечкой в стакане тающий сахар, не отвлекаясь от чтения, пил. Горячий терпкий напиток отгонял сон.

А за стенкой у Раисы – гульба… Через щель слышимость такая, что шёпот различим, а тут пьяные голоса, да на повышенных тонах.

– …Жорка, ай!.. не приставай!

Раздался гогот, послышалась довольная возня. С пронзительным звоном что-то упало. Чавкающие чмоканья перемежались с придыханиями Раисы:

– Да… стой ты… дочка… не спит. Слышь, пусти!

На минуту всё затихло. Затем откупорили бутылку. Гранёными стаканами глухо чокнулись, изобразив подводные карельские камушки. Не тостуя, выпили. Запахло огуречным рассолом. Мужской голос, заплетаясь, прогнусавил:

– Огурцы ни-ничего. Пошли в кровать.

– Дочка рядом, не буду!

– Пусть на кухне сидит.

Они с топотом подались в комнату, оттуда грубый окрик:

– Марш на кухню! Дай с матерью поговорить!

Раиса, играя в поддавки, согласно прыснула от смеха. Девчонка спросонья захныкала, послушно поплелась. Я тихо метнулся к настенному выключателю. Стало темно. Только там, где щербатая стена не достигала пола, пробивалась полоса света. Чёрные тени Наташкиных ног протянулись ко мне через щель до плинтуса, причудливо изогнулись, стали подрагивать. Наташка безутешно, горько плакала. Тени пропали, шаги стали удаляться…

Минутную ночную тишину разорвал пьяный рык:

– Ах ты, падла!..

Громкий топот, частое шлёпанье детских ножек.

Истеричный плач Наташки грубо ворвался через брешь. Я старался не дышать, чтобы ничем не выдать своего присутствия. За стеной захлопали дверки кухонных шкафчиков, зашуршала бумага, и на пол что-то посыпалось, словно бусы порвали.

– На колени!

– …Дядя Жора, я больше не буду! – умоляла Наташка.

– На горох вставай… Сбежишь – убью!

Послышалась возня. Девочка приглушённо мычала. Я, как зачарованный, уставился на жёлтую полосу света и вдруг увидел: из щели выскочила… крупная сухая горошина. Покатилась по полу, ткнулась в мой тапок.

Пытаясь избавиться от неуютного состояния, поднялся и на цыпочках, чтоб не скрипнули половицы, вышел из кухни.

Наутро Серёжка, как всегда, дождался Совёнка во дворе, взял у неё портфель, и они потянулись к школе. Сын вернулся с уроков расстроенный. О причине я догадывался, потому не спрашивал.

Забудется со временем…

Вечером он достал любимую книгу, подушечку-думку, поставил на пол лампу, выключил большой свет и лёг на тканый половичок. От печки приятно потягивало теплом. Я сел на пороге, закурил, с интересом посматривая на сынишку. Маруська, наша рыжая радость, поластилась к нему, растеклась на груди. По ту сторону пограничной стены кряхтела Наташка, тоже устраиваясь поудобнее. (Видно, заранее условились!)

– Давай я тебе вслух почитаю, – предложил сын.

Совёнок кокетливо возразила:

– Нет-нет, Серёжечкин… Ты лучше что-нибудь расскажи… Какую-нибудь сказку.

– Про что?

– Про вашу Марусю.

Из щели появился тонкий берёзовый прутик, начал зазывно подрагивать перед самым носом кошки. Та нехотя махнула лапой и застыла, не сводя взгляд с прутика.

Мечтательно подперев ладонью подбородок, сын облокотился на подушечку:

– Сказки я умею только читать.

– А ты не знаешь, почему мою маму во дворе называют «Кошкой»?

– Не-ет.

– Потому что она самая-самая ласковая. Вот! Хочешь, я расскажу тебе свою сказку? Я сочинила её прошлой ночью.

– Ты придумала сказку? Сама?!

– Да-а. Рассказать?

– Расскажи, интересно.

Сын прижался щекой к мягкому урчащему телу кисули и приготовился слушать.

За стеной, будто за кулисами театра, детский голос таинственно промолвил:

– Жила-была на свете… маленькая девочка…

Сказительница вздохнула... и продолжила:

– Жила она с мамой за тридевять земель в сказочной долине, в маленьком белом домике. Была девочка очень-очень красивая. Её длинные вьющиеся волосы – цвета солнца. Ходила она всегда в красных башмачках и белых чулочках. А в той стране хозяйничали огромные злые крысы. Никто-никто не мог с ними справиться. Она страшно боялась крыс… потому, что у неё не было папы. Ты не думай, это я не про себя рассказываю.

Сын промолчал.

– Ту девочку звали А?йгу – по-карельски значит «время». А?йгу помогала маме по хозяйству: пасла овечек, ходила с маленьким ведёрком по воду к ручейку. Мама пряла пряжу, а она сматывала нитки в клубок и по воскресеньям отправлялась в соседнюю деревню продавать красивые вязаные рукавички и носочки. Домой приносила вкусненькие карамельки. Наступал вечер, мама укладывала доченьку спать, гладила её по длинным локонам и нараспев говорила ласковые слова…

– Колыбельную пела...

– ...А сама грустная такая. Когда А?йгу ходила на ярмарку, она заметила, что у всех-всех ребяток есть не только мама, но и папа. И однажды А?йгу спросила:

– Мам, а где мой папа?

У мамочки появились на глазах слёзы, она обняла доченьку и открыла ей страшную тайну: у А?йгу тоже был свой папа, но злые крысы унесли его за высокие чёрные горы, когда она была ещё совсем-совсем маленькая. Тогда мама оставила девочку на соседей и смело пошла по крысиному следу. Долго шла. День шла. Ночь. Привёл след к подножию самой высокой горы… Тебе интересно?

– Что дальше-то было?..

– …привёл след к подножию высоченной страшной горы. А рядом стояла маленькая ветхая избушка. Мама постучалась в окошко, и к ней вышла добрая волшебница. «Я знаю о твоём горе, – сказала она. – Сама ты не спасёшь папу. Возвращайся домой, назови дочь именем «А?йгу», и только когда она сама спросит о папе, выпей этот настой – фея дала маме изумрудный пузырёк, – ты превратишься в кошку. И сразу, вместе с А?йгу, приходи сюда, к высокой скалистой гряде. Крысы живут за ней. Там они и держат в заточении пленника. Раз в день, едва солнце коснётся вершины, огромные челюсти горы раздвигаются, одна половина её поднимается вверх, и появляется громадная щель. Бегите через неё на другую сторону хребта. В это время все крысы уходят на равнину за добычей. Коли до захода солнца вы не успеете папу спасти, гора снова опустится, челюсти сомкнутся, и вы навсегда останетесь в царстве крыс. Помни об этом!».

– Ты взаправду, что ли, сама это выдумала? – изумился сын.

– Слушай дальше!

Совёнок шумно завозёхалась:

– Мама вернулась домой, назвала доченьку именем А?йгу и стала ждать. В тот вечер, когда девочка впервые спросила о папе, она достала волшебный пузырёк, выпила настой и превратилась в рыжую кошку. Вдвоём они отправились к дальним кручам. Шли день. Шли ночь. И дошли до зловещей горы-громады. Стали ждать.

Ночь постепенно растворялась в дне. Край солнца выглянул из-за сонной вершины. И тут раздался страшный грохот. Земля и скалы задрожали. Камни поднялись, и в горе открылась огро-оомная чёрная щель. Узенькая тропинка ускользала вглубь. Зелёные кошачьи глаза хорошо видели в темноте. Кошка смело побежала вперёд, девочка за ней. Они пробирались между камней, берегами подземных озёр, пока пещера не закончилась. Вышли они из-под каменного свода и попали в густой дремучий лес. Деревья повалены друг на друга. Везде паутина. Сырость. Мрак. Солнышка там нет, одни светлячки своими огоньками-фонариками подсвечивают. Тропинка вела, вела их и привела к развалинам старинного заброшенного города. Куда дальше путь держать – не знают. Если не успеют до захода солнца, навеки останутся в сером царстве.

Неожиданно одна из чугунных дверей стала медленно, с тяжёлым скрипом, отворяться. Кошка и А?йгу зашли внутрь. Смотрят: на большом деревянном помосте, укрытом шкурами крыс, сидят папа А?йгу и красивый юноша. Не шевелятся. Глаза закрыты. Заколдованные потому что. Рыжая кошка прыгнула на помост. Обошла вокруг них трижды и, проходя мимо, каждый раз задевала их своим хвостиком. Пленники ожили, спрыгнули на землю и вместе с кошкой и девочкой – вон из крысиного царства.

Сказительница замолчала. Сделалось тихо.

Сын нетерпеливо:

– Ну?!.. Дальше!..

– А дальше я ещё не придумала. Но всё обязательно кончится хорошо. Не может дальше… нехорошо, ведь А?йгу нашла своего папу. Главное, теперь они вместе: мама, папа, А?йгу и… юноша.

Сын восхищённо захлопал в ладоши, воскликнул:

– Наташка, ты настоящая артистка!

***

Следующим летом подошла наша очередь на новую квартиру. Покидая «живой уголок», расставаясь с непутёвыми соседями, я и не пытался скрыть радости.

Что там потом стряслось у Раисы, точно никто не знал. Говорили, серенький котёнок, которого Совёнок подобрала на улице, напрудил Жорке в кеду. А у того суд скорый: на глазах у ребёнка он схватил живой комочек и – об угол плиты. На мать руку поднял… Нервное потрясение оказалось настолько сильным, что девчонка потеряла дар речи. Сожитель у Раисы долго не загостился, а Наташка так и осталась немой. Навсегда.

Может, болтали?..

…Прошли годы. Серёжка, несмотря ни на какие уговоры, поступать в университет отказался. У нас в городке окончил простое училище, отслужил в армии. И вот однажды, ранней весной, мы собрались на выходные в деревню. Сын обещал приехать позже... Не один, с невестой. С женой гадали-гадали: «Кто избранница?»

Я отправился на остановку встречать. Беспокойно маялся у обочины, курил до того момента, пока на дороге, вдали, не показался рейсовый автобус. Я заметил ребят через боковое стекло: Серёжка стоял, положив руку на плечо невысокой хрупкой девушке. Сын был сдержан, девушка мельком глянула на меня, смущённо улыбнулась и склонила голову. Её лицо показалось мне знакомым… Словно где-то раньше я видел эти огромные выразительные глаза.

Я шагнул навстречу, взял у Серёжки сумку, с интересом разглядывая спутницу...

Совёнок?!

После секундного замешательства наигранно-весёлым голосом выдавил:

– Ну, здравствуй, Наташа! Совсем красавицей стала.

Она засмущалась, ещё теснее прижимаясь к Серёжке.

Мы добрались до своротки, что вела к нашему хутору. Спустились в тенистую ложбину. Тропинка держала плохо. То одна нога, то другая временами проваливалась, оставляя после себя в талом снегу глубокие лунки. Подошли к дому.

Стол накрыт, сели, завели разговор о погоде. Весна сей год была дружной, говорливой. Мы шутили. Натянуто смеялись. Молчали. Переглядывались. Изучали Наташу. Совсем не похожа на мать: светло-русая тяжёлая коса через плечо, тонкие аккуратные черты лица, яркий румянец на щеках, милая улыбка. Бездонные, зелёные с карими крапинками глаза светились любовью к Серёжке.

Я взял вёдра, пошёл за водой. Не столько по надобности – хотел с мыслями собраться. А мысли в голове крутились разные… Вспомнил: соседка по старому дому видела их вместе, но тогда мне не захотелось в это верить.

Сел возле колодца на остывшую лавочку, закурил. Солнце удалилось на покой, укрывшись тучным небом. Вечерний морозец подсушил снежное месиво, превращая его в ноздреватый колючий панцирь.

После переезда из крысиного дома я и думать не думал про этих соседей. А мой Серёжка, видно, занозился. Не забыл своего Совёнка. Получается, после отъезда они встречались, дружили. Дела… Нам только невесты-инвалида, подранка только не хватало. Нужно спокойно объяснить, что она не пара ему. Я затушил сигарету, вдохнул полной грудью весеннюю свежесть и, зачерпнув воды, уверенно зашагал к дому. Ситуация теперь не казалась мне безвыходной. От найденного решения на душе сделалось спокойно.

За столом в комнате в уютной тишине пили чай. Деревенская кошка дремала у Совёнка на коленях, благодарно взмуркивая в ответ на почёсывание.

Я встал в дверном проёме:

– Наташ, а чем закончилась твоя сказка? Про А?йгу-то, помнишь?

Совёнок всем телом подалась вперёд, попробовала ответить сама, но лишь некрасиво замыкала… Страдающее усилие исказило её лицо. Щёки запылали огнём. Она стала что-то торопливо, взволнованно объяснять Серёжке жестами и мимикой.

Сын несмело перевёл:

– Наташа говорит, что своего принца нашла и хотела бы… называть папой… тебя. Потому что ты добрый, хороший… Если ты, конечно, не против…

Мне словно душу оголили… Я почувствовал, как из неё с болью… выкатилась… крупная сухая горошина.

– Я... что я?.. Лишь бы вам было хорошо…

И будто... тяжёлый гнёт свалился с плеч.

Свалился тяжёлый гнёт...

Да, эта девчонка – волшебница!

Она предложила писать продолжение сказки всем нам. Кто знает, может, настоящие, счастливые сказки в жизни так и слагают. Вместе…

А невестка…

Станет нашей – будет хорошей!

*

Александр Костюнин (A-Kostjunin@yandex.ru)
Петрозаводск, 2008 год

Письмо в редакцию журнала "Фома":

Здравствуйте!

Мы с мужем довольно часто говорим о религии. Он, в отличие от меня – человек некрещеный и, по его собственному утверждению, ему ближе язычество. Как-то заговорили с ним о скандинавской мифологии: почему в скандинавских мифах и в Евангелии встречаются схожие сюжеты – о конце света: "младшие боги" (подобно библейским ангелам) возглашают, трубя в трубы; верховный бог Один привязывает себя к дереву и подвергается мучениям, и так далее. Мои познания в этой области не слишком обширны, но я предполагаю, что и у других народов тоже есть нечто подобное. С чем это связано? По гипотезе мужа, "каждая последующая религия берет что-то от предыдущей". Так ли это, и как это правильно истолковать?

Отвечает диакон Михаил ПЛОТНИКОВ, кандидат богословия, доцент кафедры религиоведения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета:

– Отец Михаил, действительно ли в мифах разных народов много общего?

– Безусловно. И отрицать это никто из ученых не будет.

– А есть ли у христианства что-то общее со скандинавской мифологией, и если да, то с чем это связано?

– Действительно, среди скандинавских мифов есть рассказ о том, как полубог-получеловек по имени Один добровольно привязывает себя к древу, соединяющему Небо и Землю. А Евангелие говорит о том, что к людям пришел Спаситель – Христос, примиривший Бога с человеком, и христиане верят в то, что Иисус был Богом, но в то же время и человеком – таким же, как все мы. Ради спасения людей Он добровольно пошел на смерть – распятие на деревянном кресте. В церковных песнопениях и гимнах можно часто услышать, что крест Христов воссоединил Небо и Землю.

Казалось бы, сходство очевидно: и тут, и там “полубог“, древо, небо и земля… Однако, читая любую историю, любой миф, прежде всего необходимо обращать внимание на его смысл. И тогда становится ясно, что внешне очень похожие сказания имеют абсолютно разное внутреннее содержание.

Давайте посмотрим на содержание этих, на первый взгляд, схожих религиозных историй и на их смысл. Хотя Один – глава и вождь богов, он – всего лишь один из многих асов – скандинавских богов “младшего поколения”. Согласно мифу, это старший из трех детей Бора, сына первочеловека Бури, и Бестлы, дочери великана Бёльторна. Как и другие асы, он не всемогущ и не всеведущ. Один отдал свой левый глаз за право испить меда поэзии у источника Мимира, и, желая обрести тайные знания, повесил себя на суку мирового ясеня Иггдрасиля, проткнув себя собственным копьём. Провисев так 9 дней, он прошел через смерть и приобрел, наконец, нужные знания, после чего великан Бёльторн вручил ему руны – священные магические знаки, при помощи которых можно совершать любое колдовство.

Христос же – конкретная историческая Личность. Но самое главное – Он не один из, а Единственный и Единый Бог, Творец всего, Который стал человеком, потому что, несмотря ни на что, любит Свое падшее творение и хочет избавить его от греха и смерти. Так что это – две совершенно разные истории, имеющие лишь внешнее сходство. В основе первой – стремление к силе и власти, которую дают магические знания. В основе второй – жертвенная искупительная любовь и стремление научить людей этой любви.

- А миф о всемирном потопе? Ведь он есть практически во всех религиях. Что лежит в его основе?

- Да, рассказ о потопе присутствует в мифологии многих народов: вавилонян, эллинов, индусов, китайцев, мексиканских индейцев. И в этом нет ничего удивительного – это всего лишь доказательство того, насколько потрясающим было само событие. Но опять же, давайте посмотрим, в чем смысл рассказов о потопе. В большинстве случаев они просто передают ужас и невероятный масштаб мировой катастрофы и рассказывают историю единственной спасшейся семьи. Священные тексты индуизма, например, говорят о том, что Бог спас прародителя нынешнего человечества Ману, приняв облик рыбы. Ману поймал рыбу, а та предупредила его о надвигающемся потопе и попросила поместить ее в яму с водой, чтобы уберечь от морских хищников. Ману построил корабль, а рыба выросла до огромных размеров и, когда начался потоп, принялась буксировать судно. Красивая история, но единственный нравственный смысл, который я вижу в ней, будет звучать так: если рыба заговорила с тобой, то не стоит ее есть, лучше послушать, что она скажет.

- А библейский рассказ о потопе…

- Там это не просто “хроника происшествий”, а притча с глубоким нравственным содержанием, повествующая о том, как Бог – Личность, сожалеющая о грехах человечества, с помощью потопа очищает землю от разврата, предварительно дав возможность спастись всем, кто этого хотел.

Священные книги есть в любой религии. Но повторяю, читая их, нужно обращать внимание не столько на внешнюю канву описываемых в них событий, сколько на смысл и цель повествования. Причем обычно эта цель скрывается в мелких деталях. Так в библейском тексте сначала говорится: “И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время. И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем” (Бытие, глава 6, стих 5). Это уникальное по своей горечи место, подобного ему в Библии нет. Даже в Евангелии, где рассказывается, что большинство израильтян не узнали и отвергли Христа, Которого столетиями ждали их предки, не говорится, что Бог в этот момент пожалел, что создал человека.

Так что, можно лишь догадываться, что творилось на земле в «допотопные» времена. И вдруг – небольшая и вроде бы второстепенная приписка: “Ной же обрел благодать пред очами Господа” (стих 8). Но, если вдуматься, становится понятно, почему именно он вошел в ковчег и почему в потопе не погибло абсолютно все человечество. Оказывается, семейство Ноя было единственным (!), кто сохранил веру и верность Господу. Выходит, весь этот ужас произошел по вине самих же людей – из-за того, что они забыли Творца и творили такое, что заставили Бога “раскаяться”, что Он их создал.

Или возьмем библейское повествование о возникновении еврейского народа и его сорокалетнем скитании по Синайской пустыне. Ведь это не просто история народа, а рассказ о его отношениях с Богом. Именно об этом написана любая, на первый взгляд даже самая “историческая” книга Библии. Более того, именно ради этого в Библии приведены длиннейшие родословные. Кстати, тут можно вспомнить древнерусские летописи, например, “Повесть временных лет”, которая так же, как Библия, выходит за рамки простой исторической хроники. Да, в ней излагается некая история, но автор тут же пытается найти в ней смысл, причем осмысливает события исключительно в связи с отношением своего народа к Богу.

Так же почти в каждой религии можно найти и “сценарий” катастрофического Конца Света. Но где-то это закономерное циклическое событие, за которым последует создание или рождение нового мира. Где-то – страшный и бессмысленный финал, возвращение в небытие. А в религиях единобожия Конец Света предваряет Страшный Суд, на котором все дела человеческие получат свою нравственную оценку. А за ним последует вечная жизнь с Богом или без Него в новом, тоже вечном мире. Но этот новый мир невозможно описать словами из нашего лексикона.

Таким образом, мифология – будь то попытка осмыслить конкретные исторические события или же передать уникальный религиозный опыт – это всегда только способ изъяснения человека на языке поэзии и символов. Можно излагать свою концепцию в числах, в философских терминах или с помощью мифов. Но нужно уметь читать миф. Причем, чем ближе мы будем к понятиям того времени, когда миф был создан, тем лучше его поймем. И никогда не стоит “покупаться” на внешнее сходство мифов.

– А может, сходство их внешней канвы связано с тем, что, появившись у одного народа, миф потом заимствовался другими народами, получая все новые и новые интерпретации и толкования?

– Действительно, заимствование мифов и религиозных идей происходило в истории религий весьма часто. Заимствованные идеи и сюжеты обычно встраивались в собственную религиозную систему, а если противоречили ей, то переосмыслялись, зачастую меняя смысл, заложенный в них изначально, на прямо противоположный. Нередко заимствованные идеи и сюжеты использовались в качестве миссионерского и контрмиссионерского оружия именно против той религии, откуда они были заимствованы. Например, индуизм включил Будду в число аватар (нисхождений Вишну на землю) и объявил его учение своего рода провокацией. Брахманы, священнослужители и богословы индуизма, бывшие в качестве таковых историческими противниками буддизма, стали учить, что под видом Будды Вишну сошел на землю, чтобы, во-первых, прекратить жертвоприношения животных, а во-вторых, чтобы посредством проповеди ложного учения отвратить от брахманизма нестойких и укрепить преданных.

Другой пример. Известно, что авторы библейской книги Бытия использовали сюжеты, общие для семитской и, шире, переднеазиатской мифологии. При этом они использовались именно с целью проповеди единобожия, борьбы с языческим обожествлением творений и ограждения Израиля от увлечения культами ложных богов.

Если вернуться к скандинавским мифам, то мы вправе предположить (как и делают некоторые исследователи), что в них есть внешние заимствования из христианства. Можно сколько угодно сравнивать их с Библией, говорить, что Один похож на Христа, что истории о Конце Света напоминают друг друга… Однако совершенно очевидно, что евангельская история не могла “вырасти” из скандинавской мифологии хотя бы потому, что последняя появилась много столетий спустя после Рождества Христова. “Старшая Эдда” – основной источник скандинавской мифологии – была записана в XIII в. по Р.Х. И хотя точное время создания песен, составивших “Старшую Эдду”, неизвестно, большинство ученых возводит их к эпохе экспансии скандинавов (IX-XI вв. по Р.Х.). Именно в этот период скандинавы принимают крещение, но еще долго остаются недостаточно усвоившими христианство, то есть так называемыми двоеверами. И по “теории заимствования” получается, что именно скандинавы внесли в свои мифы что-то из евангельских сюжетов, а не наоборот. Даже если в мифологию скандинавов эти сюжеты попали еще раньше, то можно предположить, что скандинавы (северные германцы) на свой лад интерпретировали услышанное ими от своих сородичей – южногерманских племен, которые приняли христианство в IV-IX вв. по Р.Х. Хотя, конечно, многое в северогерманской мифологии восходит ко времени индоевропейской общности, то есть на несколько тысяч лет назад, но это не относится ни к эпизоду с добычей Одином рун, ни к сказанию о гибели мира и богов.

Религию в каком-то смысле можно сравнить с изобразительным искусством. С одной стороны, оно универсально и существует у всех народов. С другой стороны, “изобразительного искусства вообще” не существует. Есть его конкретные образцы в рамках разных цивилизаций, культурно-исторических типов, разных школ. То же самое и с религией. История не знает безрелигиозных народов. Но различие религий кроется не в сюжетах, а в их интерпретациях.

Мы, христиане, верим, что Библия – это Откровение Божие. В ней мы видим, как Господь постепенно открывал Себя человеку, который, некогда нарушив заповедь, потерял и забыл своего Творца. В Библии нет ни одного сюжета, ни одной истории “самой по себе”. Все, что там говорится, относится к человеку и сказано Богом (конечно, не непосредственно, а в содействии с авторами Библии, людьми своего времени и носителями конкретной культуры) специально для человека с одной целью – научить и спасти Свое падшее творение. Поэтому всякий библейский сюжет следует понимать в контексте божественной педагогики и домостроительства нашего спасения (впрочем, по мысли святых отцов, все, что мы находим в других религиях согласного с Истиной, следует понимать так же). Можно как угодно относиться к христианскому Священному Писанию – отвергать его, видеть в нем лишь культурно-исторический памятник, но для самих христиан Библия – это Слово Божие, обращенное к людям, которое не могло “обрасти” неким нравственным и духовным смыслом лишь постепенно, поскольку обладало им изначально.

– Но ведь и в священных книгах других религий тоже присутствует нравственное начало. В чем же уникальность христианства?

– Говоря об уникальности христианства, я выделил бы два момента, которые, по сути, сводятся к одному. Во-первых, представление о грехопадении человека. Человек был сотворен Богом свободным и добровольно отпал от Бога, поддавшись на обман врага Бога и людей – сатаны. Удалившись от Бога, человек удалился от источника собственного существования, стал рабом греха и смерти. Грех прародителей исказил человеческую природу. И теперь, как говорит апостол Павел, “доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю” (Послание к Римлянам, глава 8, стих 19). Именно в результате грехопадения человек как бы раздвоился. С одной стороны, даже в своем падшем состоянии мы, потомки Адама, несем в себе искру Божию, образ Божий, можем желать и творить добро, можем искать Бога, находить и познавать Его. С другой стороны, мы далеко от Бога, нам нужно предпринимать усилия, чтобы войти с Ним в общение, мы нестойки в добре и склонны предпочитать Богу и ближним себя со своими греховным страстями.

Конечно, сама ненормальность существования человека в мире не осталась не замеченной в других религиях. Я имею в виду тот факт, что человек уверен в своем бессмертии, а видит господство смерти, стремится к блаженству, а переживает страдания, пытается следовать совести, зовущей к праведности, но впадает в грех, жаждет справедливости, но видит благоденствие злых и мучения добрых, ищет духовного ведения, но если что и прозревает, то “как сквозь тусклое стекло”. Однако нехристианские религии дают другие ответы на вопрос, почему так получилось и что делать, чтобы исправить положение.

Итак, если первое эксклюзивное учение православного христианства отвечает на вопрос “почему все не так, как должно было бы быть”, то вторая уникальная черта христианства касается как раз ответа на вопрос “что делать” и состоит в том, что Бог – это не просто Царь, Господин, Владыка и Творец всего, а Отец, любящая каждого человека Личность, “Бог есть Любовь” (1-е Послание апостола Иоанна Богослова, глава 4, стих 8). Именно поэтому Он, желая спасти падший человеческий род, Сам стал Человеком Иисусом Христом, разделил с нами человеческую жизнь, показал пример настоящей человеческой жизни, создал Свою Церковь и утвердил истинное учение. Примерно в 30 году н.э. за наши грехи Он предал Себя на пытки и страшную казнь, предназначенную для взбунтовавшихся рабов. Сойдя после смерти во ад, Он разрушил его “двери” и освободил души всех добрых людей, умерших до Его Пришествия. В третий день Он восстал из мертвых и на сороковой день вознесся со Своим человеческим телом и со Своей человеческой душой на небо, возвысив таким образом до Себя человеческую природу, восприняв ее в жизнь Божественную. И смерть стала для людей не тупиком, а дверью в Вечность, если только человек пройдет этот путь вместе со Христом.

То есть самое главное и уникальное в христианстве – это Сам Господь Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель.

– Вы говорите, что в христианстве на первом месте стоит Сам Христос, а уж потом - Его учение. А вот Лев Толстой, да и многие другие считали, что христианство – это, прежде всего, великое учение…

– Невозможно отделять нравственное учение христианства от Христа. Более того, это очень опасно. Все учение Христа сводится к двум или, лучше сказать, к одной двуединой заповеди, о которой Он Сам говорит: “…возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим”: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: “возлюби ближнего твоего, как самого себя” (Евангелие от Матфея, глава 22, стихи 37-39). Я думаю, что это и есть полноценный нравственный эталон, та этика, которая абсолютно соответствует человеческой совести.

В других же религиях этика порой содержит такие моменты, которые совесть принять не может. Скажем, в конфуцианстве женщина в лучшем случае – получеловек, и если она не рожает мальчиков, ее можно выгнать из дома. В древнем иудаизме этика была почти совершенна — двуединая заповедь о любви к Богу и ближнему была известна еще из Ветхого Завета. Однако есть одно “но”. Нравственность иудаизма ограничена рамками одного народа, и если по отношению к другим следует поступать нравственно, то не по любви, а только для того, чтобы они из-за евреев не хулили Имя Бога Израиля.

Но если даже отвлечься от этих противных совести “перегибов”, ни одна этическая концепция не полноценна. В том же конфуцианстве есть заповедь о любви к ближнему. Но о Боге конфуцианство практически не говорит. В Индии другая крайность. О любви к Богу в вишнуизме говорится очень много. Есть даже красивая история о том, как принцесса Мирабаи из-за любви к Кришне оставила все и стала нищей странницей, чьи любовные стихи, посвященные Кришне, являются жемчужиной средневековой поэзии. А вот о любви к ближнему индуизм не говорит ни слова. В буддизме есть замечательное учение о сострадании, но о Боге — ничего. Словом, многие религии предлагают либо первую, либо вторую часть заповеди о любви, и лишь в христианстве она – двуедина.

Вот почему из христианства нельзя убрать нравственное учение и оставить одного Христа или наоборот – иначе учение развалится.

Кстати, уникальная черта нравственного учения Христа – заповедь о любви к врагам. “Любовь к врагу”– парадокс... “Враг“ – это”по определению” тот, кого ты не любишь. Невозможно любить врагов, если в тебе не живет Святой Дух. Только смотря глазами Бога на людей, будешь видеть не друзей и врагов, а Его детей, каждого из которых наш небесный Отец любит и призывает к познанию Истины и спасению.

– А чем объясняется “проекция” христианских праздников на языческие: скажем, день рождения Солнца – Рождество Христово.

- Вполне вероятно, что именно в этот день и произошло само историческое Рождество. “Аргументы”, которые якобы исключают возможность рождения Господа Иисуса Христа зимой, просто несерьезны. К примеру, говорят, что зимой не могло быть овец в поле. Но ведь это же зима в Палестине! Может, там только зимой травка зеленая и есть, летом-то она выжжена.

В любом случае, мне кажется, что совпадение двух праздников – Рождества Спасителя и рождения Солнца – произошло вследствие того, что христиане называют действием Промысла Божьего. Не думаю, что, устанавливая праздник Рождества на 25 декабря, Церковь всего лишь желала “воцерковить” празднование в честь Митры – бога, популярного в Римской империи и связанного с Солнцем. Солнце – это одна из древнейших естественных “икон” Небесного Бога. Посмотрите на символику зимнего солнцеворота, приходящегося в северном полушарии на 22-23 декабря, которую можно найти в религиях многих народов: с этого дня день прибывает, а ночь убывает, то есть свет-тепло-жизнь побеждает тьму-холод-смерть. Но поскольку Христос и есть то Солнце Правды, которого ждали все народы, праздник Рождества и был установлен сразу после дня рождения Солнца. То, что в язычестве почитание Бога-Творца было перенесено на Его творение, еще не говорит о том, что эта символика сама по себе ложная.

В богослужении Рождества Христова, конечно, чувствуется серьезная полемика с язычеством, и все же главное в этом Празднике – утверждение. Утверждение любви Божией к людям, утверждение вечной жизни и победы над смертью Бога, ставшего человеком.