Было у батьки два сына

Было у батьки два сына Эти слова могут быть началом интересной сказки или библейской истории. В ответ на повеление отца поработать на винограднике первый сын ответил: «Иду», - но не пошёл. А второй заупрямился, но затем, почувствовав укоры совести, взялся за работу. Противостояние двух братьев прослеживается и в такой знакомой нам притче о блудном сыне. Младший наносит обиду отцу и превращает в прах свою долю имения, а старший преданно и безвылазно помогает родителю, но не видно в нём ни любви, ни сострадания. Исходя из сердца, на лицо его ложится постоянная гримаса обиды и зависти. Так уж выходит, что повсюду, где живут два брата, микроклимат между ними складывается напряжённо и непоследовательно. Каин лишает жизни Авеля, Иаков вводит в заблуждение Исава, воруя у него первородство, сыновья Фамари ещё в утробе начинают бодаться за право первым увидеть свет. И если смотреть на эти вещи с библейской колокольни, то на революционном транспаранте рядом с «равенством» и «свободой» совсем не лепится «братство».

Имел двух сыновей и тот отец, которого колоритно описал в своём произведении знаменитый Гоголь. Это Тарас Бульба и его дети – Остап и Андрей. Эти два парня такие же соперники, как и их библейские предшественники. У них одна кровь, одна мать их выносила и в муках родила, на одной бурсацкой лавке они дремали под монотонный голос дьяка, получая потом порцию тумаков. Но различны их характеры и судьбы. И на это стоит взглянуть повнимательнее по той причине, что написанное классиком не является лишь словами, но работой с более глубокими прототипами, актуальными на просторах истории.

Остап резок и решителен. Для него не существует весомых авторитетов, и он готов померяться силой даже с батькой. Андрей же отличается от брата более тонким и нежным устройством души, что, тем не менее, никак не мешает ему быть отважным воином. Но впоследствии именно Остап остаётся преданным своей вере и народу, а Андрей меняет вероисповедание, опускает острие сабли на головы бывших друзей и встречает позорную смерть от родного отца. Мотив – любовь к польке, но, поскольку речь пойдёт не о романтических похождениях, а о первообразах, то можно поговорить о том, о чём Гоголь только намекнул. Остап – это ярко выраженное отражение востока Украины, Андрей же отображает портрет Украины Западной. В этом плане нежные чувства к польке видятся образом влюблённости в чуждую культуру и инородную красоту, ради которых молодой человек способен невзлюбить то, что ещё вчера считал родным.

У любого Андрея своя полька, свой повод для предательства. Погрузившись в историю чуть глубже, можно увидеть, что когда-то наши предки воспылали страстью ко всему французскому и салонному. Насилуя свой язык, картавили, натягивали на себя смешные чулки с париками и проливали слёзы, читая бульварные романы. Мало того, веру сбрасывали со счетов, нахватавшись воздушных мыслей у знатоков энциклопедии. На эти манипуляции ушла целая эпоха. Потом на горизонте появился Наполеон, чтобы выбить дурь из голов. Но времена меняются, и вот уже наш люд сохнет по всему немецкому, приправленному наукой. Высоким чувствам учились у Шиллера, Гегель стоял чуть ли не вровень с Библией. В эту калитку со временем протиснулся и Маркс. Нынешнему же поколению печально известна сердечная склонность к Америке, «где мы не будем никогда». Не к Европе, что характерно, а к Америке. Увлечение не Бетховеном, а Элвисом Пресли, не Катрин Денёв, а Мэрилин Монро. Нас долго учили любить запретное. Нечто, исходящее от Кока-Колы и джинсов, рок-н-ролла и Голливуда, в своё время настолько впиталось в сознание миллионов наших сограждан, что период их выздоровления и реабилитации может занять не один десяток лет. Исходя из этого, мы должны понять драму Андрея. Он захмелел без вина, воображая, что обрёл рай. Он позволил произойти изменениям в своём внутреннем мире, лишь затем став предателем. Андрея не стоит бранить. Его подобие нужно распознать в самом себе, в летописи своих внутренних странствий. Его можно подметить и среди современников, старательно вытягивающих шею в поисках прекрасного тридевятого царства, предпочитающих всё чужое и не замечающих великолепия у себя под носом.

Следуя гоголевской логике, мы имеем две Украины так же, как Тарас имел двух сыновей. Единство Украины заключено в том, что обе её половины пачкали пелёнки в одной колыбели, и её же расчленили характеры и судьбы обеих братьев. Поделена она не по руслу Днепра, а по нашему сердцу. Это и есть настоящее рассечение, потому что через сердце не наведёшь понтонную переправу. Разобщение – не досужий вымысел, а факт, от которого не отмахнуться идеологией. Чтобы заметить эту разницу, вовсе не обязательно разглядывать друг друга в оптический прицел. Для этого нужно собрать рюкзак и побывать в двух местах – во Львове и на Хортице. Хортица пронизана духом казачества. Тарасу с отпрысками там вольготно жилось и мирно спалось. Церковь, срубленная из дерева, и такой же частокол. Покрытые пылью куры, незатейливый быт, коктейль из воинского братства и монастыря, а временами – необузданное гульбище. В этом – вся Хортица. А Львов – это территория, в которую, фигурально выражаясь, переехал Андрей после смены вероисповедания. Магдебургское право, вымощенные улицы и шпили костёлов. За трубу из камина – плати, за излишек окон – раскошеливайся, товар, упавший с телеги в базарный день, автоматически отходит городской казне. Закон безжалостен, но по-другому не сдержать человеческих страстей в пределах городских стен. Всё нормально, но всё абсолютно иное.

Имеет смысл напомнить, что люди, не научившиеся хоть немного любить ближнего, понятия «иное» и «другое» склонны рассматривать не иначе, как монстров из одноимённого фильма Джеймса Кэмерона. «Чужие» почти всегда представляются врагами, и на них смотрят с настороженностью. Белую ворону ждёт неминуемая смерть в стае обычного воронья. На всех этапах истории обитатели городов, укрываясь за высокими стенами, пугливо наблюдали за степью: не показались ли на горизонте вражеские всадники? Степь и город находятся в извечной конфронтации, и примирить их представляется делом почти немыслимым. Раздольный дух агрессивной и воздержанной Хортицы является антиподом торговому настроению утончённого Львова, увешанного плетением из камней. И Андрей, теряя голову от польки, присыхает не только к ней, но и ко всему, что за ней стоит: моде, манерности и крючкотворству начитанных прелатов. Отныне его словарный запас будет всё больше пополняться польскими названиями и лоскутами из молитв по-латыни. А Остап с отцом по-прежнему пахнут всеми ветрами и по ночам считают звёзды Большой Медведицы. Они руками ловят рыбу в запрудах, их ноздри щекочет пьянящий запах степи, и они готовы драться с любым количеством неприятелей в любое время. Более всего – за свою веру. Кто теперь рискнёт заявить, что Остап и Андрей солидарны, и их ничто не разъединяет?

Кстати, было время, когда войско Богдана Хмельницкого взяло Львов в осаду. Обложили его, как польскую цитадель, хотя в городе было очень много украинцев. Но «Андрей» не решился тогда скрестить сабли с «Остапом». И горожан совсем не привлекала перспектива оказаться в блокаде. Обыватели, состоящие из поляков, украинцев, евреев и армян, откупились от казаков, и Хмельницкий двинулся дальше, оставив Львов у себя в тылу. Вот таким образом исторически складывались отношения двух частей Украины – городской и степной, западной и восточной, католической и православной, вышедших из одной люльки, но устремившихся в разные стороны. И чудно, что в нынешнем Львове голосистее всех поют песни о «казацком роде» (там никогда не было казаков). В диковинку и то, что в тех местах громче всех вспоминают о голодоморе (люди умирали от голода гораздо ближе к Востоку). Ну да Бог с ними. Аномалии перечислять – времени и терпения не хватит. Вся наша жизнь – некая парадоксальность, обусловленная точкой зрения. Вернёмся к Николаю Васильевичу.

Героическое повествование наполнено смертями, но описание этих смертей изложено таким образом, что доблесть выталкивает из читателя страх. Тот, кто приходит в возбуждение от книг, рискует беспечно относиться к смерти. А это – чревато. Но и тот, кто ничего не читает, не сможет составить представления о реальности. Действительность же такова, что в ней имеет место бесстрашие, не вытесняющее ничего до конца. Тараса сожгли на костре, в окружении довольных зрелищем поляков, Остап принял смерть на дыбе. Первым же погиб Андрей, застреленный тем, кто его породил. Таков конец главных героев «Российской Илиады».

А как сегодня? В нынешние дни количество умерших от пуль украинцев исчисляется многими сотнями. Думается, есть и погибшие от пыток. За что они умерли и почему это происходит? Видимо потому, что братское единение завоёвывается не бесконечным повторением политических заклинаний, не многомиллионными кредитами заморских благодетелей, сдобренных «полезными советами», но адекватной реакцией на действительность, которую сначала нужно прочувствовать и правильно оценить. Если среди населения существуют значительные расхождения, нельзя твердолобо утверждать о том, что их нет, а думающих иначе - называть террористами и врагами. Достигать сплочённости ценой сгоревшей Хортицы или осаждённого Львова, ценой ликвидации одной из частей Украины – недопустимо. Необходимо сохранить как степь, так и город, и крайне желательно с обитателями, а не в виде опустевших построек.

Как знать, написаны эти строки вовремя или с опозданием, но людям не нужно было бы мозолить указательный палец о затвор автомата, листай они почаще страницы нетленных литературных произведений.

Долгий В.П. на основе проповедей протоиерея Андрея Ткачева




Прыг: 001 002 003 004 005 006 007 008 009 010
Скок: 010 020 030 040 050 060 070 080 090 100
Шарах: 100

Рейтинг популярности - на эти публикации чаще всего ссылаются:



E-mail подписка: