Интервью игумена Макариев-Решемского мужского монастыря Евмения корреспонденту газеты "НГ-религия" Андрею Зайцеву, октябрь 2001 года

— Отец Евмений, в Вашей пастырской практике Вы используете знания из области современной психологии. Можно ли назвать Ваше направление своеобразной "христианской психологией" и на что конкретно Вы опираетесь в своем служении?

— Мне кажется, что термин "христианская психология" не совсем точен. Существует психология профессиональная, помогающая людям решить свои внутриличностные конфликты и не-профессиональная — дающая готовые ответы на непростые жизненные вопросы, приводящая человека к ценностям и смыслам самого психолога-консультанта.

В решении психологических проблем мы опираемся на те знания и подходы, которые позволяют человеку лучше понять самого себя, обрести целостность, и в этом смысле стать полноценной личностью, исполняющей заповеди Божии о любви к Создателю, к ближнему и к самому себе. Последнее немаловажно. Многие христиане забывают о том, что Господь повелел возлюбить ближнего как самого себя. Человек, который ненавидит себя и не принимает себя, через призму неприятия и нелюбви смотрит и на окружающих его людей. К сожалению, в современной церковной действительности подобное отношение к себе становится, если можно так выразиться, фоном душевного окормления. Мой хороший знакомый рассказал, что на проповеди в одном московском храме он услышал, как священник в течение пятнадцати минут шесть раз назвал своих слушателей "ничтожествами": "ничтожествами, вызванными Богом из небытия", "ничтожествами по своим грехам", "сами по себе — ничтожества", "ничего не значащими ничтожествами"... Как тут не вспомнить знаменитого капитана Врунгеля: "Как вы яхту назовете, так она и поплывет".

Психологическая наука занимает в нашем обществе все более значимое место. И сегодня перед церковным сообществом стоит дилемма: оставить бесценные знания, накопленные этой наукой в руках специалистов не имеющих христианских ценностей, или же воцерковить ее, поставив способность оказывать психологическую помощь человеку на службу христианским ценностям.

Воцерковление психологии — миссия Просветительского Центра, созданного при нашем монастыре по благословению Высокопреосвященнейшего Амросия, архиепископа Ивановского и Кинешемского. Подобно тому, как Святитель Григорий Богослов воцерковил философию, считавшуюся языческой наукой, мы работаем над идеей воцерковления психологии, науки, так же, как и философия, имеющей неправославное происхождение.

Мудрость Святителя Григория вложила в значение слова «философ» качественно новый смысл. Философ, по его словам, призван великим Промыслом Божиим, который подает предызбранным руку помощи. Святитель Григорий первый дерзнул утверждать, что античное философское наследие вполне сочетается с христианским благочестием. Синтез античной (языческой!) мудрости и благочестивого образа жизни, философского поиска и богословского откровения, разума и веры, философии и христианства — основная тема его 25 Слова.

Творческая стратегия Святителя Григория является идейной основой для создания Пастырской Психологии как новой дисциплины в рамках Пастырского Богословия, науки, возникшей лишь в середине XIX века. В понятие «психология» мы вкладываем совершенно новое значение, поставляя таким образом науку, имевшую нецерковные корни, на службу христианскому благочестию.

В своем служении мы опираемся на две составляющие: духовное окормление и то, что мы условно назвали пастырской психологией.

Под «духовным окормлением» мы понимаем ту область пастырской деятельности, которая предполагает непосредственно религиозный аспект жизни человека: отношения с Богом, участие в Таинствах и Богослужении, Исповедь, молитва, изучение Священного Писания, наставление ко спасению души для Вечной жизни, обретение Евангельского отношения к ближним.

В задачи «пастырской психологии», как нам видится, входит оказание окормляемому помощи советом, беседой, обучением в решении практических жизненных задач с позиции христианских нравственных ценностей, с использованием как практического житейского опыта, так и профессиональных знаний из различных областей духовных и светских дисциплин.

В Священном Писании неоднократно утверждается, что прежде, чем говорить человеку о Христе, необходимо облегчить его страдания, и дать то, в чем он нуждается прежде всего. Т.е. в первую очередь необходимо откликнуться на запрос человека, как это делал наш Господь, Который прежде исцелял нуждающихся в исцелении, а затем проповедовал Евангелие Царствия. Для помощи конкретному человеку мы стараемся использовать все, что помогает практически. У нас ежемесячно проходят семинары, мы приглашаем наиболее интересных психологов, а затем в составе команды нашего Центра работаем в области интеграции полученных знаний и христианской антропологии, выбирая как золото из песка то, что поможет нам еще качественнее и внимательнее нести наше пастырское служение.

— В Вашей практике приходится ли Вам сталкиваться с тем, что у людей возникают проблемы, после прихода в храм, ведь очень многие верующие производят впечатление довольно замкнутых и безрадостных людей...

— Да, к сожалению, такое встречается. В процессе воцерковления у человека могут сформироваться, мягко выражаясь, не совсем Евангельские представления о Боге: Бог карающий, наказывающий, ищущий — «за что же погубить грешника?..» Это может быть связано с личностными особенностями, семейными традициями, иногда со слишком доминантным пастырским руководством.

Мне иногда приходится оказывать помощь химически зависимым людям. Но сегодня приходится встречаться с еще одной формой личностной деформации — религиозной зависимостью. Религиозная зависимость не имеет ничего общего с подлинной верой во Христа. Ее отличает устойчивая потребность переложить ответственность за свои взаимоотношения с Богом на сильного наставника, учителя или старца для того, чтобы избежать этой ответственности. Наставник или старец должен установить регламент взаимоотношений с Богом: что читать, что есть, сколько спать. Иногда религиозная зависимость может скрываться за вполне правильными формулировками: «отсечь свою волю», «принести свою свободу в жертву Богу в лице наставника». Однако «принести что-то в жертву» или «отсечь» можно только то, что имеешь.

Вряд ли человек без воли и без уверенности в собственной ценности способен на какой-либо значимый поступок подобного рода. Он непрестанно ищет: кто бы за него "дал совет", кто бы порешал за него непростые задачки, которые ставит жизнь. В наши дни нередко религиозная зависимость становится одним из способов бегства от тревоги, ответственности, необходимости решать свои личностные и духовные проблемы.

Что касается замкнутости. Нередко под «желанием вести более замкнутый образ жизни» в монашестве нередко может скрываться глубинная рана души: неумение строить доверительные и искренние отношения, разочарование в людях... Но в монашество нельзя уходить от разочарования! Монашество вмещает в себя всю гамму самых чистых человеческих чувств — от искреннего покаяния и сокрушения о грехах до ликования о Господе и благодарности за все, прежде всего за людей, посланных Им в качестве спутников на жизненном пути.

Задача пастыря — увидеть подлинную глубину человеческой личности. Но для этого нужно быть бережным садовником, реставратором, стремящимся восстановить разрушенное прекрасное творение Божие.

— О. Евмений, подобная религиозность производит не слишком отрадное впечатление на окружающих, но чем это чревато для самого человека?

— Мне кажется, что при такой воцерковленности человек мотивирован "от...", а не "к...". Он ищет бегства от греха, дьявола, антихриста, а не движения ко Христу и Его Царству. В непохожих на себя собратьях такой человек склонен видеть тайных или явных врагов Православия, с которыми нужно бороться, а не спутников на пути ко Христу, которые и ценны своей неодинаковостью и непохожестью.

В религиозной жизни такой человек ищет возможность загнать себя в тесные рамки формальной, т.е. опирающейся на форму, религиозности, вместо того, чтобы по Апостолу Павлу, обрести свободу во Христе. Известен замечательный принцип блаженного Августина: "Люби Бога и делай все, что хочешь". Это, как мне кажется, означает, что для христианина самой главной ценностью в жизни является Господь, жизнь — это путь к Нему, а все, что мешает на пути, — ограничивает человеческую свободу. А эту свободу может ограничивать только грех.

Одним из самых интересных упражнений, которые я предлагаю выполнить подобным религиозным людям, производящим, по Вашим словам, «не слишком отрадное впечатление», состоит в следующем. Каждый день в течение месяца записывать в отдельную тетрадку не менее пятидесяти пунктов на тему: «За что сегодня я благодарен Богу, людям, себе». Иногда сначала бывает очень трудно. Люди ищут очень глобальные вещи... Но затем начинаешь замечать детали: чистый воздух, утреннюю росу, улыбку ребенка, маленькую бесплатную услугу со стороны незнакомого человека, внутреннюю тишину мыслей и чувств, радость внутренней наполненности после прочтения молитвенного правила, неожиданный подарок, телефонный звонок давнего знакомого в минуту, когда очень нуждаешься в поддержке...

Придя на Землю, Господь освободил человека от неудобоисполнимых требований обрядового закона, провозгласив: «Милости хочу, а не жертвы» (Матф. 9,13). К сожалению, сегодня мы наблюдаем обратное: возрождение огромного количества внешних атрибутов христианства при том, что смысловая сторона возрождения, движение к познанию Его воли через Слово Его, остается в запустении.

— О. Игумен, но многие люди боятся свободы, и оправдывают это тем, что мы можем верить только Святым отцам, а к себе должны относиться крайне насторожено. Среди неофитов огромное количество людей, которые имеют очень заниженные представления о себе, то, что на языке психологии называется «пониженной самооценкой». Как, по Вашему, имеет ли такой взгляд на себя основание в Евангелии?

— Я очень часто задаю людям вопрос: «А что Христос делал с самооценкой людей?» Если мы считаем себя учениками Христа, то, прежде всего, давайте обратим внимание на то, каким образом обращался с самооценкой людей наш Божественный Учитель. Повышал ее или понижал? Представьте, Христос собирает толпу простого народа: не академиков, не кандидатов наук, а рыбаков, земледельцев, простецов и говорит "Вы — свет миру", "Вы — соль земли". Берет простого рыбака и говорит ему: "Я на тебе утвержу Мою Церковь, и врата ада не одолеют ее". Что человек при этом чувствует? Собственное ничтожество или собственную значимость в очах Божиих?

Господь давал людям разрешение действовать: "дерзай!", Он не превращал людей в беспомощные и жалкие существа, помогал людям обрести веру в собственные силы, в важность и значимость их земного предназначения, в способность каждого человека стать чудотворцем: "Истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас" (Матф. 17, 20)

Безусловно, Господь помогал каждому человеку почувствовать собственную ценность, осознать в себе печать Божественного образа, ощутить, что каждый человек бесконечно дорог и любим Богом. Архимандрит Софроний (Сахаров) в своей книге "Рождение в Царство непоколебимое" пишет об этом так: "Если принимать себя лишь за жалкое существо, то тогда легко позволить и простить себе множество всякого рода беззаконий; и в действительности, считая себя низшими существами по отношению ко Христу, люди (да не покажется сие неким преувеличением) отказываются следовать за Ним на Голгофу. Умалять в нашем сознании предвечный замысел Творца о человеке не есть показатель смирения, но заблуждение и более того — великий грех... Если в плане аскетическом смирение состоит в том, чтобы считать себя хуже всех, то в плане богословском божественное смирение есть любовь, отдающая себя без остатка, целиком и до конца".

Если человек уверен в собственной ценности, если знает, что у него есть определенная цель, задача, для осуществления которой он родился на этой земле, то, осознавая это, он может двигаться в любом направлении. Если же на глубине сердца человек осознает себя ничтожеством, никчемностью, ничего не значащим и ничего не могущим существом, он ни на что не способен, он чувствует себя в этом мире лишним и для того, чтобы хоть как-то уйти от чувства тревоги, дискомфорта по этому поводу, он ищет сильного лидера, который будет помыкать им и распоряжаться им, как собственностью. И, конечно же, находит.

Господь давал людям разрешение действовать. Он показал пример очень позитивного настроя на жизнь, сказав, что все возможно верующему. Я думаю, что если мы в полноте доверяем Христу, мы действительно должны стремиться быть теми людьми, каковыми Господь хочет видеть нас. Нередко приходится сегодня встречать людей настолько занятых осмыслением собственной греховности, что Христос просто уходит из восприятия человека. А ведь то, что больше всего занимает мысли человека (сознательно или неосознанно), обычно отражается в поведении и становится явью.

Чтобы понять, чего человеку не хочется, приходиться сначала это представить. Наш разум устроен так, что он начинает рассматривать эти образы, внутренне прослушивать слова и фразы, о которых нужно «не думать», вспоминая, вновь возвращаться к тем чувствам и ощущениям, которые «нужно забыть».

Мысленное "не думать" неизбежно превращается в "думать" и воплощается в жизнь.

Именно поэтому так безуспешна для многих людей «борьба с помыслами», они постоянно думают о том, о чем «не надо думать», вместо того, чтобы подумать что для них более важно и значимо. Именно последний путь рекомендуют нам Святые отцы, предлагая в случае возникновения бури греховных помышлений обращаться в своей молитве к Богу или предаваться размышлению о Нем и чтению Священного Писания. Если же человек фокусируется на препятствиях на пути, они непременно встретятся. Если же человек ориентируется на радость победы, предвкушает ее плоды, он тем самым уже становится ближе к своей цели.

Исходя из вышеизложенного, я прежде всего предлагаю людям определиться с тем, чего они на самом деле хотят, вместо того, чтобы мысленно вращаться по кругу бесконечного осмысления нашей греховности. Ведь Господь наш повелел прежде всего искать Царствия Небесного и правды его, пообещав, что все остальное приложится само собой.

А как же покаяние? — Оно необходимо для христианина. Покаяние и прощение являются мощными целительными средствами. Покаяние — это процесс отказа от ложного ради истинного. Прощение — оставление греховного груза ради движения вперед, ко Христу.

Грешному человеку очень трудно принять незаслуженную милость Божию, подаваемую в прощении. Хочется "заслужить" прощение, оказаться "достойным". Поэтому одним из важнейших моментов христианской жизни мне видится смиренное, несмотря на сильное (для многих) желание самобичевания, принятие от Господа этого прощения, осознание себя прощенным и желание с этим чувством двигаться дальше по дороге собственной жизни.

Почему мне хочется отдельно упомянуть об этом? Приходилось слышать рассказ одного бывшего наркомана о пастыре, который дал ему совет не прощать себя за свои наркоманские грехи даже после того, как тот получил на Исповеди разрешение грехов, до смерти чувствовать себя виноватым и неуверенным, простил ли Господь...

Пастырю необходимо отдавать себе отчет: ведет ли подобное усиление чувства вины к примирению с Богом и к выходу из греховного пленения? — Вряд ли. Нередко вследствие такого душепопечения человек просто завязает в своей вине и опускает руки. Чаще всего оно ведет к отчаянию, унынию, депрессии, желанию все бросить... Кроме того, ненависть к себе, чувство вины и излишняя самокритичность вызывают уныние и ослабление душевных сил, что отнюдь не приводит человека к осознанию Радости Благой Вести Евангелия.

Безусловно, мнение великих святых очень значимо для каждого христианина. Но, к сожалению, некоторые современные церковные издания, в которых приводятся целые подборки ответов на все-все-все вопросы, вне учета контекста времени, обстоятельств, личностных особенностей вопрошавшего и отвечающего, являются для излишне простодушных людей большим соблазном. В применении святоотеческих советов и рекомендаций к современной жизни необходимо благоразумие и рассуждение.

При этом хочется подчеркнуть, что на первом месте для христианина должно стоять Евангелие. К сожалению, многие современные православные люди сегодня в большей степени сосредоточены на «концентрических кругах» третьей, четвертой степени важности: древняя иконопись, колокольный звон, знаменное пение, самодержавие, ИНН. Все это, безусловно, важно, интересно, занимательно, но если при этом мы хорошо знаем и помним о том, что главное в христианстве это Сам Христос.

Подобным увлечением для многих православных людей является сегодня коллекционирование фотографии различных чудес и знамений. Но какой род ищет чудес и знамений? Как на этот вопрос отвечает Христос? Стоит задать этим восторженным женщинам несложный вопрос по Евангелию: они недоуменно пожимают плечами.

Что касается свободы и отношения к ней православного христианина. Давайте просто откроем Священное Писание. Излишний максимализм верующих своего времени Апостол Павел останавливает простыми словами: «Каждый оставайся в том звании, в котором призван... Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков» (1 Кор., 20, 23). Свобода предполагает высокую меру ответственности за себя, свою жизнь, свое движение ко спасению. А безответственному человеку так хочется переложить эту ответственность на кого-то, найти человека, который возьмет это «непосильное» бремя его ответственности.

Свобода духа, о которой пишет Апостол Павел находится в полной гармонии с послушанием. Но ведь послушание — это прежде всего открытость слову духовного наставника, способность слышать и обучаться. Как жать, что это слово сегодня так профанируется, нередко приходится встречаться с искаженным пониманием послушания. Мол, ты делай, как тебе говорится и не задумывайся, иначе — грех. Действительно, в Древних Патериках и Отечниках встречаются случаи, когда духоносные старцы целиком и полностью взяв душевное попечение о человеке, понудив его к стопроцентному послушанию, в ответ могли дать полноту духовности, быстрое восхождение по лестнице духовного совершенства. Вряд ли сегодня найдутся священники, которые до конца честно, положа руку на сердце, способны «гарантировать» быстрое достижение высокого духовного состояния через беспрекословное послушание лично себе. В наши дни, когда многие уже имеющие священный сан люди находятся в чине воцерковляющихся, уместнее смиренное спутничество на пути ко спасению, чем директивное «отсечение воли» через подчинение человека лично себе. Об этом же замечательно свидетельствует Владыка Антоний Сурожский в своей работе «Духовность и Духовничество».

— Но как бы Вы могли оценить предназначение человека, исходя из Евангелия, к чему он призван, и как он должен преодолевать все эти "подводные камни" неофитского мышления?

— Христос принес на землю жизнь с избытком. Вот целая чаша жизни. Это то, что дано каждому человеческому существу от рождения, а Христос еще и избыток дарует. Что происходит, когда человек воцерковляется таким вот неофитским способом? Он выливает дарованную Богом жизнь с ее красками, звуками и ощущениями, доливает этот избыток, но... избыток без полноты жизни оказывается недостатком. Эта обедненная жизнь, и тогда происходят, к сожалению, такие вот сложности и сбои, и человек становится каким-то вялым, убитым, не чувствующим жизни.

И еще один очень важный момент. Святитель Игнатий Брянчанинов дает замечательный совет для более глубокого понимания Евангелия: "Читая Евангелие, окажись в толпе этих людей, которые окружали Христа, прикоснись к Его одеждам, проси от Него исцеления, потому что все, что написано для верующего сердца — реальность" .

Христос был для Своих учеников Пастырем, Учителем, Целителем. Мне кажется, миссия пастыря совместить эти три качества. Пастырь — это, прежде всего, тот, кто умеет повести за собой. Учитель, тот, кто дает знания, наставляет, и Целитель, тот, кто врачует душевные скорби и раны. Но Христос был не просто Наставником для Своих апостолов и учеников. Он был Наставников, Который воспитывал тех, кто в дальнейшем будет вести за собой других. Очень трудно заставить овец увидеть в себе то, что они представляют собой нечто большее. Они не соглашаются с этим. Они говорят:

— Да нет, мы неразумные и глупые. Как Вы говорите, так мы и будем делать.

Но Христос за три с половиной года служения воспитал не беспомощных и жалких людей, а тех, которые в полноте понесли Его учение дальше, стали просветителями Вселенной.

— Раз уж мы заговорили о пастырстве и пастырских предписаниях, то скажите, почему, на Ваш взгляд, пастыри иногда любят накладывать "бремена неудобоносимые" на своих пасомых?

— К моему сожалению, я не встречал в своей жизни пастырей, которые накладывают на людей эти самые "бремена". Возможно они существуют... На пути моего духовного возрастания мне встречались только добрые, искренние, любящие людей священнослужители.

«Истинного пастыря покажет любовь» — свидетельствует преп. Иоанн Лествичник. Вряд ли можно увидеть любовь в действиях человека, который своими критериями меряет внутренний мир другого. Истинный Пастырь Господь наш Иисус Христос пришел в мир для того, чтобы спасти, а не для того, чтобы судить.

Однако, если это все-таки встречается, необходимо понять, каковы убеждения пастыря в себе самом. Кем священник является для человека, как он воспринимает себя. Кто он для своего духовного чада? Спутник на пути? Заботливый садовник? Или, может быть, Великий Гуру? От выбора позиции зависит и отношение к человеку. Убеждения пастыря о себе самом, о том, что он сейчас делает, влияют на то, какое он оказывает воздействие на окружающих нас людей. И если пастырь внутренне гармоничен и смирен, если он с благоговением относится к человеческой душе, которую Господь (а не человек) ведет ко спасению, то он приносит в окружающий мир гармонию и покой. Но если в душе пастыря дисгармония, если нет внутренней целостности, то все вокруг разбегаются и всё разваливается. Если человек воюет с собой и одержит победу в этой борьбе, то над кем он одержит победу? Кто, в конечном итоге, окажется в проигрыше?

Бороться «с собой» и бороться с грехом как препятствием на моем пути ко Христу — это несколько разные вещи. И внутри человеческого опыта они отзываются по разному.

— Да, но у нас некоторые прихожане, часто даже детей, учат именно "бороться с самим собой", "не доверять своему сердцу"?

— Это очень грустно, но вы правы. Я недавно прослушал аудиокассету наставлений одного известного московского батюшки, который рассказывал детям о том, как бороться с разными страстями. Он рассказывал о том, что в детях уже есть: гордость, тщеславие, самомнение, чревоугодие, блудная страсть. Детская душа, по его словам, «бурная пучина, в которой гады, имже несть числа». Ребенок, может быть, этих вещей вообще еще не знает. Он просто живет, открытыми глазами взирая на окружающий мир. Ведь именно таковых, по слову Спасителя, есть Царство Небесное. Что мы делаем, подобным образом создаем во внутреннем мире ребенка "зоопарк" из подобных "гадов"?

Есть у психологов такое правило: "не чеши там, где не чешется", потому что на самом деле начинает чесаться. Мне кажется, аскетика для детей должна состоять не в перечислении грехов, которые по мнению пастыря, «таятся в глубинах человеческого сердца», а в обращенности к совести ребенка: «Скажи-ка, как тебе кажется, какие у тебя с Господом отношения? Любит ли тебя Господь? Не совершал ли ты в последнее время поступков, которые могли расстроить Господа?»

— Так в чем же задача священника, и как, с Вашей точки зрения, должно происходить общение между пастырем и мирянином в церкви?

— Мне кажется, что задача пастыря и состоит в душепопечении, (а по-гречески это слово звучит как «психотерапия»), а цель любой психотерапии — как можно быстрее ее закончить. По-моему, задача пастыря: помочь человеку как можно быстрее почувствовать свою ответственность перед Богом, и как можно быстрее обрести внутреннюю целостность на пути ко Христу.

Пастырю не стоит брать на буксир человека и давать ему инструкции и предписания, а научить его ответственности за свою жизнь, дерзновению в решении задач, которые встречаются на жизненном пути.

— Нередко приходится слышать о том, что человек чувствует страх перед священником. Как же в таком случае можно осуществить все эти задачи?

— Боязнь быть откровенным с пастырем возникает от недостатка доверия. Создать доверительную атмосферу в общении — ответственность пастыря. Ставит ли пастырь для себя такую цель или же для него важнее взаимодействовать «сверху», с высоты своей пастырской компетентности — другой вопрос. Что важнее для самого пастыря — помочь человеку обрести решимость двигаться ко Христу или заставить его почувствовать себя «ничтожеством», пусть даже и «вызванным из небытия»? Мне кажется, только доверительная атмосфера располагает к со-трудничеству, совместному движению к Богу пастыря и окормляемого им человека.

— О. Игумен, но очень многие люди уже не хотят сотрудничать со священником, ибо уверены, что получат лишь некие предписания, которые они должны выполнять, несмотря ни на что?

— Если человек растет под грузом "долженствования", если с детства его "загрузили", если он всем «должен»: должен рано утром просыпаться, должен правило читать, должен то и это, я предлагаю людям просто заменить слово "должен" на слово "выбираю". Это совершенно меняет качество жизни. Если я выбираю сам: "Это — мой Господь", "это — мое тело", "это — моя молитва", "это — моя душа", то я, так или иначе, прихожу к большей гармонии и целостности.

Формальное воцерковление на уровне поведения — одна из серьезнейших проблем современной церковной педагогики. Среди современных церковных педагогов, увы, сегодня немного людей, которые каждой своей клеточкой проживают те смыслы, ради которых приходил на землю Христос, принесший на землю жизнь с избытком (Иоан. 10, 10). Все больше приходится встречаться с обратным: немногие воцерковленные педагоги находят контакт с детьми, поскольку дети не верят их запретительной педагогике. Но поскольку они воспитывают молодое поколение в рамках запретительной педагогики от имени такого же «запретительного бога», в переходном возрасте наши дети уходят из Церкви, иногда уходят навсегда. Возможно мы, взрослые, по сути своей, не являемся для них теми людьми, с которыми они хотели бы разделить ценности, убеждения, жизненные смыслы.

Я глубоко убежден в том, что наш церковный народ сегодня преодолевает кризисы и перегибы «перестроечного периода» своего воцерковления, воцерковления по книгам, а не по преемству духовного опыта. Но времена меняются. И сегодня в нашей Церкви происходит дивное преображение человеческих душ. Все наносное, временное, лишенное любви уходит. Остается главное.

Мы живем в непростом мире и в непростое время. Но именно здесь и именно сегодня (благодарение Богу!) мы, христиане, призваны свидетельствовать о Христе, быть в этом мире Его заботливыми руками, Его милосердными устами, Его сострадающим сердцем, поскольку мы — Церковь, а Церковь — это Тело Христово.

И только относясь с пониманием и уважением ценностей людей, которые окружают нас, подобно тому, как показал это Апостол Павел, проповедуя Христа в Афинском ареопаге, мы можем стать Его учениками, обрести мудрость, уверенность и милосердие.