Рассказ для подростков.

Кирюхе было шестнадцать и больше всего на свете он любил читать рэп. У него так хорошо получалось, что на школьные вечера послушать его приходили даже учителя. Кирюха был рэперором интеллигентным, матерных слов не употреблял, поэтому был среди рэперов белой вороной.

Однажды первоклашкой он попался под ноги одному старшекласснику. Тот, матерно выругавшись, оттолкнул малыша с дороги. Услышав святое слово «мать» в сочетании с грязным словом, Кирюха был потрясен. У него было чувство, что дылда - старшеклассник обругал именно его маму. Ему стало так больно, что он заплакал, а после решил, что никогда в жизни ругаться матом не будет. Через несколько лет, бродя по сети, Кирюха нашел статью одного ученого-лингвиста о брани, где было написано, что мат разрушающе действует и на окружающий мир и на самого матершинника. Больше того, является причиной множества болезней. Тогда Кирюха написал такую песню:

Ты думаешь, что умен, и силен и страшен.

Ведь твой слог матерными словами украшен.

Через каждое нормальное слово

Ты произносишь ругательство. Всегда готово

Твое издевательство над человеком.

Ты материшься, не моргнув веком.

Оскорбляешь детей, стариков, женщин, мужчин

Не имея на то никаких причин.

Ты не знаешь, что мат – это признак,

Того, что ты уже не человек, а призрак.

Фантом, который скоро умрет,

Ведь мат тебя в руки смерти ведет.

Матерные слова, как грязь, как клей.

Ты чью-то мать оскорбляешь,

Но не хочешь знать или не знаешь.

Что на свете нет чужих матерей.

Хочешь, чтоб на твоей могиле

После того, как ты из жизни уйдешь стариком,

Написали: «Мы его любили»?

Или хочешь увидеть матерных слов грязный ком?

Кирилл жил вместе с мамой. Отец ушел от них, когда ему было пять лет. После развода родителей у Кирилла появился нервный тик и боязнь толпы. С тиком еще было понятно, такое часто случается с детьми после стресса, но при чем здесь толпа? – недоумевала мама и решила отвести сына к врачу. Тот постучал молоточком по колену мальчика, посветил в глаза фонариком и сообщил, что у ребенка демофобия – боязнь толпы. «Я бы на Вашем месте сильно не переживал, - утешил врач маму. – Я, к примеру, не люблю находиться в толпе. Там обязательно кто-нибудь наступит на ногу, или толкнет. Вообще, толпа часто бывает опасна, агрессивна. Вспомните историю нашей страны – сколько народу погибло на Ходынке, на похоронах Сталина». После его слов мама успокоилась.

Из-за своей фобии Кирюха не ходил в кино, на салют, на футбол, не ездил в общественном транспорте в часы пик. Поэтому ему приходилось много ходить пешком, что было просто здорово для рэпа – ритм его шагов совпадал с ритмом стихов. Идя по улице, Кирюха даже пританцовывал.

Весна!

Я иду по улице. Солнце мне улыбается.

Голуби целуются, а люди почему-то ругаются.

Весна!

Старушка в валенках еле идет.

Девушка на каблуках качается, того и глади упадет.

Мужчина в костюме торопится, толкается.

Девушка падает. Старушка пугается.

Мужчина возвращается. Извиняется.

Девушка поднимается. Они влюбляются.

Весна!

Глядя на Кирюху, было сразу понятно, что этот невысокий голубоглазый паренек любит рэп: штаны, висящие мешком по афроамериканской моде, майка, кеды, кепка. Его кумиром был Тимоти. Комнатка мальчика была завешана от пола до потолка его плакатами.

Лучшим другом у Кирюхи был Санек, его одноклассник. Санек был гитарист. Худой, под два метра ростом, рядом с Кирюхой он смотрелся комично, но друзья не обращали на насмешки и подколы внимания. Вообще, у Кирюхи имевшего дар дружбы было много друзей. Он всегда отдавал больше.чем получал.

Хотя Кирюха проводил с друзьями много времени, но о матери, работающей кассиром в супермаркете, не забывал, старался ей помогать. Девушки у него не было, хотя он и приглядывался к каждой интересной девчонке. Но не встретилась ему та единственная, с которой не захотелось бы расставаться ни на миг. А на другое Кирюха был не согласен. Не хотел размениваться по мелочам.

Свои первые деньги Кирюха заработал в четырнадцать лет случайно. Дело было летом. У магазина «Галерея» на Лиговке по вечерам собирались люди, читающие рэп. Бывали там и Кирюха с Серегой. Однажды друзья приехали на место раньше обычного. Серега побежал купить воды - на улице была жара - а Кирюха начал разминаться, читая вслух. Послушать его остановилось несколько человек. На Кирюху нашло вдохновение, и он решил пропеть о каждом из них.

- В Питере жара, все время хочется пить.

Многие уехали на озера, купаться и тусить.

А я стою на раскаленном асфальте посреди города.

Читаю для вас рэп, чтобы вам было здорово, - начал он импровизацию, пританцовывая в ритм словам.

- Каждый из вас идет своею дорогою.

Вот девушка, она точно слывет недотрогою.

Глаза ее, как озера, в которых можно спастись от жары.

Она так чиста и невинна, что с ней не до игры.

С ней можно уйти отсюда только всерьез и навсегда.

Она без любви ни за что не скажет тебе «да».

Вот мужчина смотрит на меня умным взглядом.

С ним богатая красивая женщина встала рядом.

Красота стоит дорого, красота не для всех.

Красота – скажу вам - это почти что успех.

Но. Вы слышите за моей спиной чей-то смех?

Это зло смеется над чистотой. Не становись чистота красотой.

Будь всегда собой!

Кирюха закончил. Его майка промокла от пота – хоть выжимай. Очень хотелось пить.

- А ты философ. Молодец, – произнес мужчина «с умным взглядом» и, сверкнув дорогими часами, положил на оставленную Саньком гитару тысячу. Половину денег Кирюха отдал другу, а на вторую - купил матери букет роз и торт.

Вдохновленные удачей, ребята стали выступать в переходах и за каникулы неплохо заработали. Кирюха смог купить домой новый холодильник, а себе планшет, о котором давно мечтал.

В начале сентября к друзьям обратилась администрация одного из спальных районов и пригласила их выступить на празднике по случаю открытия нового бассейна. Обещали заплатить. Ребята с радостью согласились.

Этот день Санек запомнил на всю жизнь. Погода была не по-осеннему теплой. Питер напоминал картины Гогена: небо синее, трава на газонах – ярко зеленая, листва на деревьях – ярко желтая. Добирались до нужного места на двух маршрутках. Успели вовремя.

Сине-голубой газпромовский бассейн стоял в отдалении от только что заселенного квартала, словно собранного из кубиков детского конструктора. Со сцены, украшенной флагами, было видны синие пластиковые крыши наскоро поставленного рынка, раскинувшегося напротив домов-муравейников.

Для рабочего дня людей на концерт пришло неожиданно много. В основном это была молодежь. Санек потом узнал, что всем пришедшим на праздник выдали бесплатные билеты в кинотеатр. Почти у всех ребят в руках были банки с энергетическими напитками.

- Может и нам заправиться? – подмигнул Санек Кирюхе. – Я видел за сценой коробку «Ред булла».

- Я эту дрянь больше не пью, - поморщился тот. – Помнишь, мы ночью работали в «Синей корове»? Я тогда выпил две банка энергетика, чтобы до утра дотянуть. Так вот мне мать неотложку на следующий день вызывала. Приступ панкреатита у меня был. Врач сказал, что энергетики не только клетки мозга убивают, но и на почки, на печень и на желудок влияют. Запросто можно почки посадить, стать инвалидом. А я еще не все дела в жизни переделал. Да и моя девчонка-судьба где-то ходит, ищет меня. Нам еще детей растить. Сын будет рэпером, а дочка…. Дочка тоже рэпером. – Кирюха мечтательно улыбнулся.

- Ладно. Уговорил, – согласился Санек и начал настраивать гитару.

Концерт проходил, как обычно. Депутат района произнес бравую речь о пользе спорта, о добром дядюшке «Газпром», который только и думает, какое еще добро сделать людям, и особенно молодежи. После этого на сцену вышел ансамбль народного танца из местного дома культуры. Стройные девушки-березки закружились хороводом под звуки балалаек. Молодежь откровенно скучая, громко переговаривалась, многие говорили по мобильникам. После березок на сцену вышел поэт. Он читал стихи немного завывая, и очень громко. Стихи были хорошие, но ценителей поэзии на празднике открытия бассейна не нашлось, и хлопали ему жидко.

Наконец на сцену выпустили Санька и Кирюху. Увидев рядом высокого и маленького, толпа грохнула от смеха. Послышались обидные выкрики. Не обращая на зрителей внимания, Санек взял нужный аккорд. Кирюха опустил микрофон и, посматривая то на одного, то на другого, начал читать:

- Я живу на окраине города. Мне это нравится. Это здорово.

Народ притих.

- Молодость – это ум и сила. И я хочу, чтобы во мне это было.

Я люблю плавать, я люблю бегать, я люблю завтракать и обедать.

Раздался смех.

Санек облегченно выдохнул. Кирюха, как обычно, смог шуткой разрядить обстановку.

- Молодость – это большие возможности.

И хотя вокруг нас одни сложности.

Мы не сдадимся злу, выгоде и разврату.

Пусть нам за это обещают большую плату.

Нам говорят – берите от жизни все. Все подряд.

Что они ставят в предлагаемый ряд?

Пошлость, похоть, ложь, - меня от них тошнит

От вседозволенности пропадает аппетит.

- Парень, чего ты несешь? Давай, пой про любовь! – крикнул кто-то из толпы.

На него тут же зашикали. Кирюха тем временем продолжал:

- Если Бога нет, то кто мне объяснит,

Кто создал мою кровь, почему звезда блестит?

Как из маленького зерна вырастает кипарис?

Почему китайцы любят есть именно рис?

Я не могу ответить ни на один вопрос.

Так почему меня учат задирать нос?

Учат не думать, учат не любить.

Предлагают стать животным, чтобы просто тупо жить.

«Вот жжет Кирюха», - подумал Санек и вдруг заметил, что за среди их слушателей появились крепкие молодые люди в черных кожанках. «Кто такие?» - удивился он, но тут же забыл о них, прислушавшись к словам друга.

- Послушай, друг, сейчас я честно расскажу тебе,

Как картинки на твоем теле отражаются на твоей судьбе.

Как надписи на майках меняют твою жизнь.

Да, ладно ты не айкай. Слушай и держись.

Вот черт с рогами и длинным хвостом.

Друг, не оставляй мои слова на потом.

Эта рогатая тварь необычайно хитра.

Для нее человек – лишь забавная игра.

В которой победителю достается душа.

Поэтому рогатый играет с тобой не спеша.

Сначала заползает на майку. Потом на твое тело.

Радостно потирает лапы он. Хорошее сделал дело

Рывок – и он уже в тебе. И тут жди перемен в судьбе.

Они приходят, и мир окрашивается в черный цвет.

Без алкоголя и без сигарет тебя уже нет.

Дальше будет хуже. Чернота станет черней.

И уже нет рядом старых друзей…

- Русских бьют! – вдруг раздались в толпе истошные крики.

Кирюха остановился. Санек, сделав по инерции несколько аккордов, опустил гитару. На сцену запрыгнул парень лет двадцати пяти. Отодвинув Кирюху, он выхватил из его рук микрофон:

- Ребята, сейчас на рынке черные бьют русских! – закричал он, - сколько можно терпеть этот беспредел?! Все, кто считает себя русским, айда за мной! Покажем хачикам, кто в нашем городе хозяин!

Парень соскочил со сцены и начал пробираться сквозь гудящую толпу.

- Пойдем? Мы же русские! – Санек убрал гитару в чехол и посмотрел на Кирюху.

- У меня демофобия, - сказал тот растерянно.

- Там русских бьют. На их месте может быть любой из нас, - сказал Санек, чувствуя, как наполняется незнакомой ему прежде ненавистью к иноверцам. – Надо пойти и поддержать наших. Ты, как хочешь, а я пойду.

- Я с тобой, - твердо сказал Кирюха. – Ты же мой друг. Вместе пришли – вместе уйдем.

Они спрятали гитару и, бросились догонять толпу, идущую на рынок.

Среди массы людей у Кирюхи сразу закружилась голова, но он шел, стараясь не потерять из виду Санька. Вокруг то и дело раздавались призывы бить кавказцев, таджиков, узбеков. Звучал лозунг «Россия для русских». Кирюха никого бить не собирался, и с лозунгом был не согласен. Он хорошо знал историю своей страны, знал, что Россия всегда была многонациональной. Понимал, что корень всех зол находится наверху, и решить проблему кулаками невозможно, но бросить Санька не мог.

Навстречу, идущей на них стеной разъяренной толпе русской молодежи, вышли все мужчины, работавшие на рынке. В основном это были пожилые таджики. Завязавшаяся драка быстро перешла на территорию рынка. Кто-то вызвал полицию, но она не торопилась приезжать.

Санек драться не умел. Он лишь размахивал кулаками во все стороны, не зная кому достаются его тумаки – своим или чужим. Потерявшего его из виду Кирюху затянули в узкий проход и прижали к стенке около ящиков с фруктами. Голова по-прежнему кружилась, в ушах звенело. «Только бы не упасть», - подумал он, и вдруг увидел, как русские парни в черных кожанках выволокли из павильона, спрятавшегося там, молоденького таджика. Черноволосый, большеглазый пацанчик не сопротивлялся, лишь закрывал локтями лицо. Но парни, уронили его на землю и принялись бить тяжелыми шипованными ботинками, нещадно матерясь. Происходящее показалось Кирюхе кадрами из дешевого боевика. «Они его убьют», - подумал он, оглянувшись по сторонам. Никого, кто мог бы вступиться за таджика рядом не было. «Я должен ему помочь! Лучше умереть, чем жить трусом», - промелькнули в голове мысли. Заставив себя оторваться от стены, Кирюха закричал:

- Стойте! Он же ни в чем не виноват.

- Отвали, молокосос! - рявкнул один из бьющих, присовокупив к словам мерзкое ругательство со словом «мать».

У Кирюхи помутилось в голове.

- Ах, ты гад! Фашист! – закричал он, бросившись на парня.

Тот, ударил Кирюху в лицо и сунул руку в карман.

Звуки полицейских сирен мгновенно разогнали дерущихся. Большинству удалось убежать. Несколько десятков человек арестовали. В основном это были работники рынка.

Санек так и не дождавшись Кирюху около сцены, поехал домой один.

Лишь вечером, посмотрев программу новостей, он узнал, что на рынке были убиты двое – шестнадцатилетний таджикский парень, приехавший помочь отцу и заступившийся за него Кирюха.

Кирилла похоронили на кладбище за городом. В день похорон шел дождь. Небо оплакивало маленького поэта вместе с родными и друзьями.

Проститься с Кириллом приехали все старшие классы. Первым взял слово молодой священник, отец Андрей, служивший панихиду. Он рассказал, как Кирилл пришел к нему в храм год назад, чтобы задать вопросы, не дающие ему покоя.

- В тот день мы долго говорили о добре и зле, - вспоминал отец Андрей. - Кирилл сказал: - «Я хочу, чтобы мир становился лучше от моих песен. Как это сделать?» «Для этого ты сам должен стать лучше, - ответил я, - Не надо копить в себе греховную грязь. Ходи на исповедь, причащайся, и ты начнешь меняться, а вместе с тобой и твои стихи. Так и случилось. И еще я хочу сказать, что отдать жизнь за друга – это подвиг, а за человека незнакомого, как сделал Кирилл – это подвиг вдвойне. Мы, христиане верим, что после смерти у души начинается новая жизнь. Сегодня этому есть множество подтверждений. Не все души, перешедшие за черту смерти попадают в рай, но люди, отдавшие свои жизни за других наследуют небесное царство. Я думаю, что вы можете равняться на своего погибшего друга. Вечная ему память! - закончил священник.

Потом Санек прочитал последнее Кирюхино стихотворение:

- Друг, ты никогда не знаешь, когда из жизни этой уйдешь.

Ты не хочешь задуматься о главном – для чего ты живешь.

Ты утром просыпаешься, ешь, пьешь, смотришь в окно.

Что происходит за ним с другими людьми тебе все равно.

Тебе все равно, что в подъезде твоем живет инвалид,

Но тебя сильно раздражает его нестандартный вид.

Ты считаешь, что старики – это ненужный балласт,

Вот молодые – другое дело! Это нужный жизни пласт!

Друг, послушай, подумай, наконец, своей головой!

Чей-то дед умер вчера, чтобы ты сегодня был живой!

Старуха, что еле идет в магазин, тебе - мать.

Но если твое сердце – камень, тебе этого не понять!

Тебе по барабану, что во дворе мокнет брошенный пес,

Ты, как зомби уходишь каждый день в мир компьютерных грез.

Друг, очнись, пора начинать по-настоящему жить,

Учиться любить людей, ценить жизнь и со всеми дружить!

После о Кирилле говорили его друзья, учителя, знакомые. Многие плакали, в том числе и его отец. Он стоял рядом с бывшей женой, держа ее за руку. Но та, окаменев от горя, ничего не чувствовала. Несколько девочек признались, что были влюблены в Кирюху. «Может среди них и была та единственная, с которой он хотел пройти всю жизнь», - подумал Санек.

Когда все ушли, он написал на дорожке перед могилой, уставленной горящими свечами, «Мы тебя любим» и побежал к ждущему его автобусу.

Второпях Санек не обратил внимания на маленькую похоронную процессию, входившую пешком в кладбищенские ворота. Седой, еще не старый мужчина с восточным лицом шел за гробом, обнимая за плечи ничего невидящую от горя жену в традиционном восточном платье. Это были похороны таджикского парня, убитого на рынке. Похоронили его по случайному совпадению рядом с Кирюхой.

См. также:
- Другие рассказы и сказки Ирины Рогалёвой
- Ирина Рогалёва о своих сказках
- Сказка про девочку Выгоду
- Рассказ "Замёрзшие небеса"
- Сказка о старом медведе
- Игрушки – союзники или враги в сражении за души наших детей?

Олеся Николаева о своей семье, уникальных людях, православной литературе и Патриаршей премии.

У меня была очень хорошая семья, потому что мои папа и мама безумно друг друга любили. Когда я жила еще с мамой и папой, они были людьми очень открытыми миру. Абсолютные бессребреники. У нас всегда было огромное количество гостей. Двери нашего дома просто не закрывались. Все время были какие-то люди. Тут же ночевали папины однополчане, фронтовики, потом какие-то поэты от Глеба Горбовского до Аркадия Арканова. Ночевали где-то у нас на кухне, так получилось. Из других городов приезжали. Потом уже мои какие-то подружки, которые разругались с мамами. Они уходили из дома и ночевали у нас. Потом приезжали мои друзья из Тбилиси, аж два человека, ‒ мы сначала в двухкомнатной квартире жили с моими родителями, там еще мой брат был. Потом мы переселились в эту большую квартиру, она тут же набилась семьей моего брата и моей семьей.

Конечно, у нас замок на входной двери был, но был потерян ключ. Вообще. Потому что мы никогда не запирали этот дом, там постоянно кто-то был. Все знали, что можно прийти, нажать ручку и войти в этот дом, который всегда был полон людей.

Для меня жизнь всегда была связана с этой любовью, с дружбой. Это было чрезвычайно драгоценно. Так получилось, что отец Владимир такого же плана человек. У нас не было никакого противоречия именно в этом. Друзья, радость общения, потом дети, как подарок. Даже что-то в этом было легкомысленное, потому что мы в них как играли и наслаждались просто. Мы в них играли. Сейчас, когда у меня уже внуки, я к ним уже по-другому отношусь. Я понимаю, как это страшно, что ребенок может заболеть, упасть, а своих детей получается, я совершенно не берегла. Я их таскала за собой повсюду. Когда одному был год, другому два, мы с ними объехали всю Грузию. С этими крошечными детишками... Потом по монастырям, по приходам, ночевали непонятно где. Так что они прошли через эту школу. Но это было все так интересно, так здорово. Главное, что в этом не было никакого рационального замысла и планирования. Это шло из глубины сердца.

Сейчас мои дети выросли, у них есть какие-то свои сложности в жизнь, у каждого свои проблемы. Но я безумно счастлива, что это у них осталось. Во-первых, это детское и бескорыстное отношение к другим людям, а во-вторых, восприятие жизни как радости, хотя эта жизнь очень тяжелая. В ней очень много поденщины, в ней очень много такого, что вообще может человека сломать, исковеркать. Но вот это начало радости... какой-то фонтанчик радости из них бьется. Выражение лица такое, всегда с улыбкой. Так что это осталось, но это от моих родителей и отец Владимир тоже жил в такой семье с очень хорошей матерью, очень благородной. Отец был очень экстравагантный человек, который, между прочим, сидел в лагере. Потом ему посчастливилось, и он вышел по "бериевской" амнистии. Сидел он где-то на Воркуте. Зимой им была объявлена эта амнистия. Им предложили: или они останутся в лагере до весны, или они самостоятельно будут добираться. А у него была жесточайшая язва. Он просто помирал в этом лагере от язвы и все-таки он решил с группой людей идти и пробиваться на волю, несмотря на эту язву. Когда он пришел (они шли пешком, сами) у него язва зарубцевалась и никогда больше его не мучила.

Я думаю, что было в жизни? У меня в жизни были потрясающие люди. Потрясающие, понимаете? Штучные, уникальные люди. Многие, конечно, уже умерли. Кто-то уже очень постарел. Но это самое большое сокровище, которое мы получаем.

Русская культура ведь родилась в лоне церкви, все вышло оттуда, из монастырей. Я думаю, что церковь возвращает себе эту функцию. Мы видим полное разложение светской культуры из-за того, что государству, как выяснилось, она совершенно не нужна, чиновники говорят, что она нерентабельна. И что? Мы видим какие-то кучки растерянных писателей и огромные кучи графоманов, которые хотят заявить как Бобченский с Добченский: «Азм есмь». Это «здание» разрушено. Действительно разрушен экспертный институт.

Если что-то очень хорошее выходит, то за этим невозможно уследить. Это выходит бесконечно малыми тиражами. В лучшем случае кто-то знакомый тебе даст эту книжку, или ты знаешь этого писателя. Поэтому я думаю, что Патриаршая премия ‒ это просто возвращение церкви этой функции, еще и культурной. Кстати, это потихонечку начиналось после 90-х годов. Когда умные архиереи в своих епархиях объединяли церковную и культурную жизнь. Они устраивали православные конференции для интеллигенции, особенно в провинции. Она совершенно заброшена, она живет на копейки, ее совершенно никто ни во что не ставит, она страшно унижена. Чтобы все эти преподаватели и люди, которым если даже вообще не будут платить, они все равно будут там заниматься своими изысканиями: историческими, литературными, филологическими. Чтобы эти люди смогли сделать там свои доклады, показать результат своей работы, встретиться со своими коллегами.

Знаете, я на нескольких таких конференциях побывала. Например, в Саратове. И меня это совершенно потрясло, потому что это такой блистательный уровень. Я такого не встречала, даже когда я была где-нибудь в Европе, Швейцарии или во Франции, или в Италии, или в Америке. Это произвело на меня огромное впечатление. Конечно, эта интеллигенция вокруг архиерея собирается. Он стал еще как бы и культурным центром. Я думаю, что функция этой премии именно в этом и состоит, что начинается культурная делание, инициатива которого исходит из лона церкви.

Потом, что такое православная литература? Православная литература ‒ это с одной стороны литература церковная и предназначенная непосредственно для церковного употребления. Конечно, это литургическая поэзия, богослужебная поэзия, это житие, это катехизисы, это толкования, это всякая экзегетическая литература, богословская литература по догматике. В общем, понятно ‒ то, что вокруг церкви непосредственно формируется. Существует еще православная литература светская, которая не будет стихи Тютчева читать с амвона. И не надо этого делать. Что это за литература? В принципе, это вся русская классика. Даже независимо от того, есть там священники или нет священников. Например, в «Капитанской дочке» Петруша Гринев ‒ не видно, чтобы он ходил, причащался, говел. Тем не менее, это образец православной литературы.

Я вообще считаю, что настоящая, хорошая литература и так будет православной. Такое у меня глубокое убеждение. Я объясню почему. Потому что предметом литературы является человек и именно литература в том виде, в каком она существует и есть плод христианского сознания, плод христианского представления о человеке. Поэтому исследования личности человеческой, исследования высот этого духа и наоборот соблазнов, неустойчивости и изменчивости человеческой воли ‒ антропологически это дело христианское. Хорошая литература отличается именно тем, что она создает новую реальность и являет нам новые характеры, в которых запечатлеваются черты характерные для людей той или иной страны, того или иного времени.

Мы с этими людьми, этими персонажами внутренне общаемся. Порой чаще, чем с живыми людьми. Мы этим литературным образом можем охватить целое явление. Например, вспоминаем, как говорит Смердяков: «Умная нация покорила бы весьма глупую». Мы понимаем, что когда мы нечто подобное слышим, то это смердяковщина и нам ясно это явление, мы узнаем этого лакея Смердякова.

Либо когда произошли эти события в Храме Христа Спасителя, это печальное недоразумение, это кощунство. Мы же это уже все знаем – уже Лямшин запускал мышь за кивот иконы в «Бесах». Потом вокруг нас бродят Лужины. Я имею в виду Лужина не набоковского, а Лужина Достоевского. Свидригайловы бродят. Передонов из «Мелкого беса», какой характер! Мы это все узнаем. Поэтому мне кажется, что речь идет просто о хорошей, традиционно русской литературе. Не только о литературе, я думаю, что может быть и о какой-то поэзии. Может быть, и какой-то поэт получит какую-нибудь премию, потому что поэзия это тоже дело христианское. Русская поэзия вся пронизана токами православия.

Удивительная вещь, что православие воспринимается, еще и с этой художественной точки зрения. Я очень хорошо помню, что меня потрясла эта художественная сторона православия ‒ красота богослужебных текстов. Мы часто ездили куда-нибудь на приход. В деревне некому было читать, и меня священник просил. Я читала и шестопсалмию, и кафизмы, и каноны. Это такая красота, такая поэзия высокая, которая меня совершенно потрясла. Удивительно, что святые отцы тоже владели именно этой поэтической речью. Недаром очень многое из нравоучений, проповедей святых отцов вошло в корпус литургических текстов. Как Григорий Богослов, или пасхальное слово Иоанна Златоуста. Это же просто такая высочайшая поэзия. Я уже не говорю о Великом покаянном каноне Андрея Крицкого. Это совершенно удивительно, но пойдем дальше.

Это совершенно не случайность. Это закономерность, что святые отцы были величайшими поэтами. Если мы возьмем «Евангелие» ‒ Господь разговаривает со своими учениками на языке притч, то есть на языке художественных образов. Он разговаривает с ними на языке искусства, на языке поэзии и использует огромное количество поэтических тропов. Там у него и анафора в «Блаженных», и повторы, и параллелизимы ‒ в Нагорной проповеди, когда «...древние говорили... а я говорю вам...». Вообще эта речь и ритмически построена удивительно, и поэтически насыщена этими образами. Когда ученики спрашивают: почему же притчами говоришь им (людям, которые приходят)? А он сказал «Вам дано знать тайны Царства Небесного, а прочим в притчах», то есть он говорит, что язык художественных образов более понятен человеческой душе, чем язык умозрительного, дискурсивного, морализаторского поучения. Конечно, эта художественная сторона меня потрясает. Я думаю, совершенно неслучайно, что Россия ‒ это страна великой литературы, потому что это напрямую связано с православием.

Записано 3 апреля 2013г. - День TV

В жизни и смерти о. Павла Адельгейма можно увидеть немало уроков.

Один из них: споря со многим и со многими в Церкви и о Церкви, Церковь он не оставил, в раскол не ушел. Испытав множество кричащих несправедливостей и скорбей, веру не потерял. Именно в колючести своей жизни о. Павел - свидетель веры: он свидетельствовал о том, что вера православная не зависит от меры карьерного или финансового преуспеяния. Свою веру, пронесенную через лагеря, он не променял на пошлые интернет-скандалы. Чужие грехи (мнимые или реальные) не отняли у него его веру.

Второй урок: его смерть - это почти норма То есть такой финал должен держать в уме любой юноша, поступающий в семинарию. Это профессиональный риск: идти на зов совершенно незнакомых людей, входить в чужие дома, открывать свой дом в ответ на просьбу незнакомцев. Смерть о. Павла не кончина диссидента или партизана. Это достойная смерть достойного христианина. Он принял страждущего. Заплатил за это жизнью. И получил жизнь Вечную. Такова высокая христианская норма.

А.Кураев, diak-kuraev.livejournal.com.

***

Слово Высокопреосвященнейшего Евсевия, Митрополита Псковского и Великолукского, зачитанное на отпевании протоиерея Павла Адельгейма.

Как сильный гром ударил с высоты, так известие о кончине, трагическом убийстве протоиерея отца Павла ударило и пронизало все наше существо. Смерть человека всегда вызывает тяжелое чувство у родных и близких. А смерть священника, да еще убийство его, приводит в ужас всех тех, кто знал своего духовного отца. Протоиерея отца Павла знали многие люди не только в нашем городе, но и за его пределами, и даже в других странах. Его священническое слово слушали сотни людей. Жизнь его была многогранна. Не по простой дороге он шел, но со священническим крестом отец Павел никогда не расставался. Его внезапная кончина как трагедия переживается всеми нами, но жизнь и смерть человека в руке Божией. Будем об этом помнить и на всякий час просить Господа, да сохранит Он нас от внезапной смерти, а почившему протоиерею да дарует Свою милость и да вселит его с праведными в Своих небесных обителях. Вечная память протоиерею отцу Павлу.

+ЕВСЕВИЙ, МИТРОПОЛИТ ПСКОВСКИЙ И ВЕЛИКОЛУКСКИЙ

8 августа 2013 года