Неведомый Хмельницкий

Думается, в жизни всякой выдающейся исторической личности имеются некие факты, которые летописцы старательно замалчивают и тщательно обходят своим драгоценным вниманием. Обычно подобное происходит тогда, когда какое-то событие ломает само собой разумеющийся и давно установленный образ одарённого политика или легендарного полководца. С одним таким примером мы и предлагаем ознакомиться уважаемого читателя.

Украинский гетман Богдан Хмельницкий неизменно являлся символом единства и несокрушимой дружбы народов России и Украины. После длительной и кровавой бойни с польскими шляхтичами Хмельницкий включил земли тогдашней Малороссии в состав огромной семьи народностей, находящихся под крылом Московского царства. Этим он увековечил своё имя. По большому счёту, сей факт ни для кого не является большой новостью. Но, как известно, у каждого человека в шкафу спрятаны свои скелеты. Вот и в биографии великого гетмана существует страница, о которой он сам, стоя на пороге смерти, ох как не любил вспоминать. Было тогда Богдану двадцать три годочка от роду...

Чтобы правильнее осознать суть того, что произошло, нам доведётся окунуться в предысторию данной темы. Стало быть, в окошко заглядывал1618 год, и государство Российское только начало снимать повязки с ран, оставшихся после смутного и шального времени. Ещё бродили по бескрайним просторам ватаги «вороватых» казачков, уже не помнивших, кому они присягали, а осколки групп интервентов превратились в откровенных бандитов. То здесь, то там загоралось пламя крестьянского бунта, когда мужички с топорами убивали дворян, оставляя от их усадеб дымящиеся головешки. Не прошло и года со дня подписания Столбовского мира со Швецией, - документа горького и весьма унизительного для России, потерявшей родные северные земли и города. А тут новая напасть!

Жаркое лето 1617 года запомнилось не менее жаркими спорами польского сейма о судьбе принца Владислава (отцом которого был король Сигизмунд III). Королевичу предстояло отвоевать московский престол. Прокрутив колесо истории чуть назад, можно узнать о том, что ещё во времена Великой Смуты Владислав, хоть и номинально, но всё же владычествовал на Руси под прозвищем «Владислава Жигимонтовича». Быть может, у коллекционеров даже сохранились московские копейки с его именем. Теперь принц готовился выложить последний довод королей перед Михаилом Фёдоровичем Романовым.

Миновала весна 1618 года. Речь Посполитая собрала одиннадцатитысячную армию и, снабдив её девизом «направим заблудших по пути мира», кровавыми жерновами прошлась по западным областям России, остановившись под Можайском. Продержав город в осаде около семи месяцев, поляки так и не сумели его взять. Под Можайском остался лишь блокадный лагерь, другая же часть войска во главе с Владиславом выдвинулась прямиком на Москву. Одновременно со шляхтичами с южной стороны к русской столице продвигались формирования запорожских казаков. Командовал ими гетман Пётр Сагайдачный. Принц Владислав попросил у запорожцев помощи ещё тогда, когда стоял под стенами Можайска. За свои ратные услуги сечевики должны были получить обильную добычу и хорошее денежное довольствие. Кроме реестра (казаков, состоявших на службе у Речи Посполитой), Сагайдачный призвал под свои знамёна множество добровольцев. Объединив «охочих» и «реестровых», гетман направился к Москве на соединение с польскими войсками. Вместе со своими братками в «дорогу за зипунами» отправился и юный Хмельницкий.

Под стенами Первопрестольной украинские и польские отряды объединились и начали планомерную осаду. Бравый штурм, однако, не возымел на москвичей должного действия, и армия шляхтичей-сечевиков отошла к Троице-Сергиевой обители. В польской хронике упоминается, что в сражении у блокированной российской столицы молодой Хмельницкий был столь отважен и сообразителен, что предстал пред светлыми очами самого королевича Владислава, получив от него личную награду за смелость. Таковым было их первое знакомство. По прошествии многих лет принц, став королём Владиславом IV, вспомнил о своём юношеском военном походе и обеспечил Хмельницкого добротной протекцией.

Кровопролитная шахматная партия, тянувшаяся больше года, завершилась вничью. Переломного успеха не добились ни Россия, ни Польша. Владиславу оставалось лишь облизываться при мыслях о Москве и российском престоле, но и Смоленск не стал вожделенной частью Московского царства. Пройдёт немного времени, и обе стороны встретятся в деревне Деулино, где и заключат перемирие.

А что же запорожские казаки? Нагруженные шикарной добычей, они возвратились в Украину, но, думается, на их лицах радости не наблюдалось. Лихие рубаки понимали, что на войне, как на войне, но ни горилка, ни весёлые гульбища не могли заглушить осознания того, что их сабли опускались на головы братьев по вере. Богдан Хмельницкий со слезами облегчения узнал о том, что Пётр Сагайдачный пал к ногам Патриарха Иерусалимского с просьбой от всех запорожцев отпустить им грех пролития православной крови. И молитвы казаков были услышаны...