15.09.2009

Александр ОКОНИШНИКОВ

В последние недели во многих украинских СМИ, и особенно на украинских сайтах, творится настоящая вакханалия вокруг… часов Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Во время визита Святейшего на Украину кто-то «подсчитал (каким образом?), что часы на руке Патриарха стоят 30 тысяч евро.

Продолжение читайте здесь >>

Часы Патриарха всколыхнули Украину

Русская Православная Церковь подобных сообщений никогда не комментирует. И верно делает. Опускаться до таких вещей — себя уронишь. Известный российский православный миссионер и публицист протодиакон Андрей Кураев тем не менее счел возможным вы-сказаться по поводу шумихи.

— Если это действительно дорогие часы, то уместно задать вопрос: а знает ли сам патриарх, что они очень дорогие? — сказал отец Андрей.

Он пояснил, что патриарх по магазинам не ходит, и в значительной степени быт и служение авторитетного священнослужителя, не только патриарха, обставлены подаренными ему предметами. «Вполне может быть, что эти часы были подарены патриарху кем-то из президентов тех десятков стран, на территории которых наша Церковь осуществляет свою пастырскую деятельность», — предположил отец Андрей.

В связи с шумихой вокруг патриарших часов он также напомнил, что аналогичные претензии высказывались и вслед святому праведному Иоанну Кронштадт-скому: как это, мол, батюшка призывает к духовной жизни, а сам носит дорогие шелковые рясы?

— И однажды отец Иоанн ответил на такой упрек, — рассказывает профессор Московской академии, протодиакон Андрей Кураев. — Он сказал: «Я долго сомневался, могу ли оставлять у себя такие дорогие подарки, а потом понял, что если я буду их отдавать, то обижу людей, которые эти подарки мне сделали».

— Это тоже форма смирения: не стилизовать себя под странствующего нищего монаха, а смиренно пользоваться тем, что дают тебе люди и Церковь. Но при этом сердцем не прикипать к этим вещам, — сказал отец Андрей.

Кстати, и самого вечно странствующего по городам и весям о. Андрея с десяток лет назад газета «Московский комсомолец» объявила… одним из самых богатых людей Русской Православной Церкви. Тогда еще диакон Андрей Кураев в ответ только развел руками — вашими бы устами да мед пить!

На самом деле, говорит о. Андрей, большинство священников — это сельские батюшки, и их уровень жизни — просто на грани нищеты. «Приезжаю я в Ивановскую епархию, а епископ говорит мне: «Мы хотели собрать батюшек на встречу с вами, да и они хотели приехать. Но у них просто денег нет на междугородний автобус, чтобы до Иваново лишний раз доехать».

Деньги вместо воска

Почему вообще в Церкви появились деньги? Что деньги значат в храме? Сразу скажем, что деньги в церкви — это наша плата за то, что мы живем совсем в других условиях, весьма отличных от той среды, в которой складывались устои Православной Церкви.

В статье «Откуда у Церкви деньги?» известный православный публицист протодиакон Андрей Кураев напоминает, что для повседневной жизни храма нужно совсем немного. Вино и хлеб для причастия. Воск для свечей, оливковое масло для лампад, ладан для благовонного каждения. Все это у греческого, сербского, болгарского крестьянина (а именно от них к нам пришел православный уклад) было под рукой. Хлеб крестьяне выращивали сами. Вино делали из своего винограда. Масличные деревья росли на пастбищах. Воск в изобилии был в пчелиных ульях. В качестве ладана могла сгодиться смола, собранная с сосен или кедра. И люди приносили в храм частицу того, что вырастили или собрали сами.

Они не покупали в храме свечи, а приносили свои, не покупали масло для домашних лампад, но приносили свое из дома. Не покупали просфор, но приносили домашний хлеб или муку. То, что сегодня мы выносим их храма, несколько веков назад в храм приносилось.

В книге «Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в первой половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским», рассказывается: «У них (русских — «ЧС») нет, как у нас (арабов — «ЧС») лампад с маслом, ибо оно дорого и зимой замерзает; у них принято, что всякий, кто приходит в церковь, приносит с собой свечу, которую собственноручно ставит перед образом… Причем каждый приносит, по их обычаю, для церкви одну или несколько свечей, из коих к каждой приклеена копейка».

Крестьянин прекрасно понимал, что творцом урожая является не только он. Его труд и вклад были велики, но без солнца и дождя даже хорошо обработанная земля не родила бы плодов. Всю страду он с надеждой смотрел на небо, а когда урожай был собран в закрома, — чувство справедливости за-ставляло его быть благодарным небу. Частицу своего урожая он приносил к алтарю.

…Кстати, именно в этом смысл освящения меда, яблок, льна, винограда в августовские праздники Спаса…

Люди приносили из дома хлеб, вино, передавали их священнику с просьбой помолиться за тех, кто принес эти дары, и о тех, за кого они принесены. «Это и было то, что сегодня называется «просфора», — пишет о. Андрей Кураев. — По-гречески это слово означает «приношение». Просфора — это то, что приносится в храм, приносится в жертву, а не то, что уносится из храма.

Сегодня люди дома не пекут хлеб и не делают вино, а в тех семьях, где все это сохранилось, изготовление свечей или хлеба почти ни для кого не является основным видом деятельности. Люди живут другими работами, и эти иные виды труда дают им заработок. «Но где бы ни работал человек, — пишет о. Андрей Кураев,— его религиозная совесть напоминает: в своей работе ты пользуешься теми же талантами, теми же дарами, что даровал тебе Творец. Так хотя бы частицы верни в Его храм с благодарностью. Как же инженеру или трактористу, журналисту или учителю частицу своего труда принести в храм? Не деталь же от трактора приносить, не экземпляр газеты со своей статьей… Так у нас есть знаки, выражающие плодотворность труда в самых разных сферах. Это то, что в современной политэкономии называется «всеобщий эквивалент. Деньги».

Часть того, что человек заработал, он в виде денег приносит в храм. Эти бумажки он меняет на то, что не сделал сам, но что нужно для службы в храме: на свечи, хлеб (просфоры), вино, масло, ладан… Для постороннего взгляда здесь происходит явная торговая операция: деньги меняются на предметы. На самом деле, человек принес свою жертву. Но ведь денежную купюру не зажжешь вместо свечи, а монету не положишь в кадило вместо ладана. И Церковь позаботилась о том, чтобы нужные предметы были заготовлены. К церковному порогу прихожанин может принести свою жертву в виде монетки, а уже внутри храма идти со свечой в руках.

Не «цена», а «жертва»

Покойный патриарх Алексий II на встречах с духовенством постоянно подчеркивал: в храмах не должно быть слов «цена», «плата», «стоимость». Лучше говорить «жертва на свечу», «пожертвование на молитву». В некоторых храмах свечи вообще лежат открыто, рядом с ними стоит ящик для пожертвований. Кто-то по бедности берет свечу бесплатно, но нередко люди опускают в ящик не те несколько рублей, в которые реально обошлось производство свечки, а гораздо больше…

«Сегодня слово «жертва» — непопулярно. Но чем настойчивее реклама кричит о том, что жить следует в свое удовольствие, тем важнее для Церкви противостоять этой расчеловечивающей моде», — говорит протодиакон Андрей Кураев. Видеть в церковной жертве, приносимой людьми, «торговую операцию», все равно, что в крещении видеть лишь закаливающую процедуру.

Здесь не торговля, а воспитание души. Не купленную свечу с сознанием выполненного покупательского долга надо возжигать на подсвечнике, но огоньком жертвенности освещать свой жизненный путь. «Это, конечно, малость, — пишет о. Андрей, — но и она может помочь человеку осознать, что кроме работы в мире есть еще и служение. Кроме того, что продается и покупается, есть еще и то, что жертвуется».

То, что Церкви есть на что тратить деньги — объяснять не надо. Строительство храмов, зарплата священникам, певцам, уборщикам. Затраты на содержание семинарий, православных гимназий и больниц. Содержание центрального аппарата и зарубежных миссий. До 1917 года большая часть этих средств выделялась из государственного бюджета. В Германии или, скажем, Скандинавских странах и сейчас собирается специальный церковный налог. Каждый гражданин обязан перечислить определенный процент на церковные нужды. Какой из конфессий он доверит деньги — его личное дело. Во многих протестантских общинах (в том числе и в России) нередко вводят так называемую «десятину». 10 процентов от своих доходов прихожанин обязан пожертвовать в церковную кассу.

Андрей Кураев напоминает, что когда-то и на Руси было такое правило. Не случайно первый православный храм в Киеве назывался «Десятинной церковью». Правда, храм строился и содержался не на десятую часть доходов прихожан, а на десятую часть доходов князя. Вернуться в сегодняшней России к «десятине» — означает сокращение и без того крохотных пенсий и зарплат большинства прихожан. И что же остается? Одно. Предложить прихожанам храма жертвовать по мере сил, принося жертвы за свечи или просфоры. Или жертвовать более серьезные суммы в тех редких случаях, которые случаются нечасто: при крестинах, венчании.

…Разумеется, при нужде всякий православный человек может ходить в храм и жить церковной жизнью, не внося в церковную кассу вообще ни копейки…

Важнейшие из таинств — исповедь и причастие — всегда совершаются безо всяких «плат». Если у человека нет средств внести надлежащую жертву за крестины, венчание или погребение — по церковным правилам священник обязан согласиться на безвозмездный труд.

Патриархия живет скромно

Рассказывая о финансах Русской Православной Церкви, главный бухгалтер Московской патриархии Наталья Дерюжкина напоминает, что по церковному Уставу каждый приход является юридическим лицом и финансово самостоятелен. Сама Патриархия — это канцелярия патриарха, орган, решающий основные административные вопросы, но вовсе не сосредоточивший в себе экономическую власть.

Что касается приходов, то они существуют в основном на пожертвования от треб и гораздо в меньшей степени на средства от доходов церковных лавок. Общее собрание прихода утверждает смету. Это основной финансовый документ, по которому и живет приход. В ней предусмотрена статья «отчисления на общецерковные нужды и целевые программы». Обычно — это не более 10 процентов. Именно эти средства направляются в епархию, а оттуда — в Патриархию.

«На всех уровнях, — говорит Наталья Александровна, — существует своя финансовая отчетность». Смета расходов утверждается Священноначалием и включает в себя расходы на содержание самой Московской патриархии, Синода, Московских и Санкт-Петербургских духовных академий и семинарий, различных синодальных подразделений. Из этих средств идет помощь в восстановлении некоторых монастырей и храмов, порой оказывается помощь отдельным лицам.

На содержание Патриархии идет примерно 15 процентов от общих расходов, что, по словам Н. Дерюжкиной, совсем немного, особенно если учесть, что доходная часть бюджета сопоставима с оборотом средней столичной фирмы. Основная часть затрат приходится на содержание духовных школ. Это примерно 60 миллионов рублей в год. Ведь только в Москве учится 900 студентов, и все они находятся на полном содержании: общежитие, четырехразовое питание, одежда, учебные пособия, интернет и т.д.

Живет Московская патриархия довольно скромно. Например, зарплата главного бухгалтера здесь 18 тысяч рублей. В гараже Патриархии два микроавтобуса, несколько машин. Патриарха возит БМВ, которую подарила немецкая фирма без малого 10 лет назад, и ЗИЛ, которому более 20 лет. Машины две, потому что одна из них дежурная — на случай поломки первой.

Святейший патриарх зарплату не получает. На счет Московской патриархии приходит пенсия Патриарха, которую ему и выдает бухгалтерия.

На вопрос, откуда взялся миф о церковном богатстве, Наталья Дерюжкина говорит, что его истоки, скорее всего, — в дореволюционной России, когда Церковь была частью государственного аппарата и действительно являлась одним из крупнейших собственников. «Может быть, люди видят, как быстро восстанавливаются храмы и в каком благолепии их содержат, — предполагает Наталья Александровна. — Не знаю. Сегодня Церкви не принадлежит даже земля под храмами, она лишь взята в пользование у государства. Священники не имеют фиксированной зарплаты, и их доход зависит от финансового положения прихода. Если в городах священник, как правило, получает какое-то содержание, то в сельской местности положение очень сложное, и большинство батюшек живут там натуральным хозяйством».

81 процент с дохода!

По словам Н. Дерюжкиной, Церковь никогда не использовала «черных» и «серых» схем. Это принципиальное решение Священноначалия. «Все наши отчеты есть в налоговых органах, — говорит она. — Мы не видим необходимости делать их достоянием широкой общественности, но сегодня при наличии интернета и определенных навыков найти их все равно можно».

Сейчас у Русской Православной Церкви рабочие отношения с государством, но еще недавно все было по-другому. К примеру, на заводе Московской патриархии «Софрино», где выпускают церковную утварь, постоянно находился налоговый инспектор. «Совсем как на закрытых предприятиях — военпреды, — вспоминает Наталья Александровна. — Для этих целей в инспекции была особая штатная должность. Нигде в СССР, ни к одной организации не было такого внимания, как к Софрин-скому заводу и Патриархии. Инспектор отслеживал каждую копейку. Налог на прибыль составлял 81 процент!

Придя на работу в Патриархию, я обнаружила, что ряд сотрудников не имеет права на государственную пенсию. То есть, поступая сюда работать, эти люди понимали, что в старости никакой собес о них не позаботится.

Были сотрудники, в том числе священнослужители, получавшие зарплату по так называемой «девятнадцатой статье», то есть фактически два раза в месяц получали деньги на руки, а третий отдавали государству.

Даже материальная помощь облагалась налогом, хотя это и было запрещено всеми советскими законами. Но стоило только мне, как главному бухгалтеру, перестать взимать с нее налог, к нам тут же явилась проверка. И несмотря на то, что по закону права была я, мне с большим трудом удалось настоять на своем».

«Имейте нрав не сребролюбивый»

О материальном обеспечении священников даже в курсах Пастыр-ского богословия говорится совсем немного. Может быть, еще от того, что, строго говоря, такой вопрос относится скорее к делам церковной политики. Однако в Священном Писании немало говорится о материальном обеспечении священника.

Прежде всего, священник ни в коем случае не должен быть сребролюбив. Апостол Павел пишет в одном из своих Посланий: «Имейте нрав не сребролюбивый, довольствуясь тем, что есть». В 1-м Послании к Тимофею он высказывает ту же мысль: пастырь должен быть «не корыстолюбив и не сребролюбив». Этот грех апостол Павел даже называет «корнем всех зол». Богатство есть препятствие для легкого вхождения в Царство Небесное.

Что же выработала церковная практика в вопросе материального обеспечения священника? Жизнью выработано три способа решения этого вопроса. «Питаться от алтаря» — то есть брать вознаграждение за требы, получать жалованье от государства или центральной церковной власти и получать установленное и определенное вознаграждение от своего прихода.

Основание принципа «питаться от алтаря» дано в Священном Писании. «Священнодействующие питаются от святилища; служащие жертвеннику берут долю от жертвенника». Древность просто не знала иного способа обеспечения священников. Порою говорят, мол, священнику унизительно брать плату за требы. Дескать, получается впечатление продажи благодати Святого Духа за деньги.

Конечно, все эти соображения являются необоснованными. Ведь священник принимает вознаграждение не как плату за благодать молитвы, а как жертву Богу, данную от любящего сердца духовных детей, заботящихся о своих молитвенниках и отцах. Другое дело, что подобный принцип мало пригоден для бедных приходов. В итоге священник в городских, столичных, и вообще богатых церквах всегда будет обеспечен лучше, чем иерей отдаленного прихода.

Жалованье от государства или от епархии как способ разрешения материального обеспечения клира многим представляется одним из лучших. Священник якобы «не унижается» взиманием платы за только что совершенную требу, повсюду царствует справедливость, и нет бедных и богатых приходов. Но подобный принцип может быть проведен только там, где Церковь признана государством и не отделена от него или, по крайней мере, епархии настолько обеспечены, что могут содержать своих иереев на жалованьи. Очевидны и отрицательные стороны такого способа. У священника может выработаться психология чиновника. Как говорили в России, «человека 20-го числа». То есть получающего каждый месяц 20-го (или 1-го) свое определенное жалованье. Священник может успокоиться на принципе «все равно заплатят».

Вознаграждение от прихода — нечто среднее между первыми двумя способами. Приход дает священнику определенное жалованье натурой и деньгами. Под «натурой» понимается, например, квартира, отопление и т.д. Это не исключает возможности священников пользоваться даяниями своей паствы в виде платы за ту или другую требу. При подобной практике священник более или менее обеспечен, приход ответственен за его благосостояние. «Этот принцип с постоянными ис-правлениями и дополнениями в каждом отдельном случае», — пишет профессор архимандрит Киприан (Керн).

Но как бы ни была устроена эта сторона вопроса в жизни священника, всегда следует помнить, что вознаграждение приходом, прихожанами или епархией должно восприниматься ими как жертва ему, как жертва Церкви и Богу, а никак не «жалованье», «плата», «гонорар».

По божьему курсу рубля

В одной из книг протодиакона Андрея Кураева есть главка «Я знаю курс рубля в банке Святого Духа». Отец Андрей рассказывает такую историю. Выходит он в Москве из метро, идет домой. На пути — продовольственный рыночек. У входа — женщина с коляской. В коляске — двойняшки. Малышам где-то по полгода. Женщина не просит подаяния, а просто молча стоит.

Отец Андрей проходит мимо, и в сердце у него как-то кольнуло: трудно ведь двоих малышей сразу поднимать. Какие нужны затраты, силы! «Уже прошел метров пятьдесят и думаю: надо все же им чем-то помочь», — пишет о. Андрей. — Как раз день зарплаты в храме был — деньги в кармане были. Ну. Опять думаю: «По 10 рублей им дать? — Мало». Решаю: «Ладно — по сто рублей им дам». Подошел, минутку поговорил… Запомнил, что одного из малышей Олег зовут. И что вы думаете? Вечером того же дня звонит мне человек совершенно незнакомый.

Представляется Олегом, говорит: Здравствуйте, я работаю в российском представительстве компании Phillips. Андрей, я давно знаю ваши книги, ваши лекции. Я давно думал, чем бы вам помочь. Скажите, может, я вам чего-нибудь завезу. Какую-нибудь технику нашей фирмы подарю вам?» В итоге более чем на четыре тысячи долларов привозит: компьютер, телевизор, видеокамеру. Так что я теперь знаю курс рубля в банке Святого Духа. Если в наших обменных пунктах за 30 рублей один доллар дают, то у Господа — наоборот: один рубль, поданный в качестве милостыни, может вернуться как 30 долларов».

Впрочем, это известная формула. Она известна еще из Псалтири. По-славянски она звучит так: «Милуяй нища, взаим даст Богови». «Тот, кто милует нищего, взаймы одалживает у Бога».


Александр ОКОНИШНИКОВ,
«ЧЕСТНОЕ СЛОВО»


P.S. Когда статья уже была подготовлена к печати, редакция получила данные о том, что вся «история с часами» Патриарха — мошенничество и подтасовка. Об этом мы расскажем в следующий раз.

Продолжение читайте здесь >>

15.09.2009 [13:10] добавил: pavel