Главное правило: когда говоришь или пишешь, представляй себе, как будто твой труд предназначен конкретному твоему знакомому, который не знает и не принимает Православия. Общаться с ним при помощи церковных слов и понятий - дело бессмысленное - так его можно только запутать и оттолкнуть.
Найди слова именно и только для него, и тогда окажется, что тебя поймут многие.
ххх
История возрождения храма, в который я хожу, иногда напоминает мне историю всей Церкви - в миниатюре конечно же.
Был отгороженный закуточек с иконками и парой подсвечников среди каких-то станков и продукции, которую на них делали (театральные мастерские). Помню, в Страстную седмицу наш первый, временный фанерный алтарь еще не достроили, и мы служили, что могли, без алтаря... Когда пришла пора поклонения Плащанице, то отец Андрей вынес Плащаницу, т.е. икону умершего Христа во Гробе, буквально прямо к нашим ногам, кажется, на сдвинутые стулья или табуретки - и мы склонились, как бы действительно над мертвым Телом... Никогда после я не был так близко, никогда мы не молились так ВМЕСТЕ, вставая по очереди на колени, целуя Тело Христа и чувствуя себя маленькой кучкой людей, которые одиноки в своей горести...
Потом, в самый канун Воскресения успели освятить алтарь, была удивительно яркая Пасха, и после Литургии, глубокой ночью мы собрались в той большей части храма, где царствовали станки. Там, среди станков, под полутемными сводами мы сели вместе за братский стол и праздновали радостно, как первые христиане, которые тоже собирались ночами и радовались тому, что сумели собраться вместе и разделить хлеб и вино...
Теперь я гляжу на свод, под которым мы сидели и который так напоминал мне пещеру, - все выбелено и освещается золочеными паникадилами. Храм отреставрирован и строг, и служба идет уже "как положено", по чину...
Я читал статью одного человека, кинорежиссера, который после того, как их церковь отреставрировали, перестал туда ходить, потому что все для него стало глянцевым и потеряло первозданность. А я думаю: как можно искать христианскую первозданность в здании? В пещере ли, в маленькой церкви, в большом соборе - все разное, но МЫ-то те же! И Святые Дары в алтаре. И это и есть самое вечное. А искушение сменой объемов и стен нужно просто пережить. Рано или поздно - все возвращается к тому, что нам обязательно надо собраться вместе с Христом, если только мы действительно любим Его. И мы снова приходим...
ххх
Постоянно видишь людей, говорящих о противоречиях в Православии. А жизнь и любовь живы в противоречии. Почему-то никто не спорит с тем, что житейская мудрость парадоксальна и что человек прямолинейный оказывается особенно жесток и неумен...
ххх
Толстовское непротивление злу силой, внешне, такая нравственно великая вещь... А на практике будет потакание злу.
Церковь намного глубже понимает существо проблемы: греховность нашей природы не дает творить "дистиллированное" добро. Иногда на меньшее зло закрывают глаза - если ложная принципиальность станет источником большего зла (потому и благословляют солдат на войну, потому и признают разводы, которых вообще-то быть не должно).
Церковь не учит, что есть "доброе" зло. Но она умеет быть трезвой и, спасая людей, не лукавит, что "все просто".
ххх
Часто вспоминаю о том, как впервые пришла в нашу церковь та женщина, которую уже много лет вижу на каждой службе.
Женщина лет сорока-сорока пяти... Она подошла к свечной лавке, где мы сидели, и стала как-то беспомощно оглядывать книги, иконки. Потом она спросила, почему-то прямо у нас:
- Как мне быть? В какой храм мне пойти, чтобы не разочароваться окончательно?
Я спросил ее, много ли церквей она обошла, назвал несколько "популярных" приходов. Женщина ответила, что была там, и помявшись, добавила:
- И, знаете, даже там... Я ничего не чувствую.
Она была заплаканная, может быть, на поиски ее подтолкнуло какое-то несчастье. Кто-то сказал ей тогда:
- Есть удивительные храмы, замечательные духовники. Но это не значит, что там Вам будет лучше. У нас, наверное, слишком обычный, заурядный с виду храм. Вы ждете чего-то необыкновенного и все ходите, ходите... А Вы просто постарайтесь осмотреться и никуда больше не уходить.
Она поблагодарила и пошла ставить свечки к нашему бумажному иконостасу...
Прошло уже много лет. Я все хочу расспросить ее, почему с тех пор она осталась у нас, и каждый раз почему-то не решаюсь.
ххх
...С того момента, когда люди узнают и поймут, что ты православный, любое твой дурной или добрый поступок будет рассматриваться как поступок христианина, и по нему будут судить о всей Церкви.
ххх
Андрей И. ушел из школы, где замечательно талантливо учил детей истории и общественным наукам. Позднее он рассказывал, как это произошло.
Он вел урок, посвященный философии, и заговорил о проблеме жизни и смерти. Но как только он заговорил про страдания человеческого разума и души при мысли о смертном часе, как ребята его прервали: "Да что Вы, А.К., успокойтесь! Зачем обо всем этом думать?"... и далее почти по тексту рекламы, мол, главное в жизни - "забудь обо всем и оттянись со вкусом".
- Тогда я понял, что это - поколение виртуальщиков. У них после смерти "возврат к сохраненной игре" (компьютерные игроки поймут, это есть в большинстве игр - В.Г.) Мне стало пусто: эти ребята не услышат то, что для меня важно...
И Андрей прекратил педагогическую деятельность.
ххх
Когда-то на мои вопросы Андрей отвечал примерно так: "Я считаю, что смерть - это вроде несчастного случая. Просто бац - и все. Чего об этом думать?" Или "хитрее": "Знаешь, теоретически бессмертие существует. Сознание-то угасает не сразу, а постепенно, и тебе покажется, что сознание гаснет вечно". Или попроще: "Я - агностик. Значит, допускаю разные исходы. А что именно меня ждет после смерти, интересно узнать тогда, потом".
Потом, лет через пять, когда он, тяжело заболев, подумал, что умирает и заговорил со мной об этом... Как мы оба плакали тогда!..
ххх
Самые удивительные минуты миссионерства - когда видишь, как просыпаются в человеческой душе Вопросы О Главном.
ххх
Юлий, мой хороший друг, нашел однажды слова, которые практически разрешили мои сомнения о Православии.
В тот вечер мы разговорились, и я рассказал ему, что вся моя жизнь выглядит сплошной ошибкой, что я запутался окончательно. У меня были всяческие религиозные поиски, но сейчас все восточные культы меня пугают космической, бесчеловечной механикой. А с точки зрения Евангельской нравственности, я потерпел в судьбе полное фиаско и не могу считать себя хорошим и достойным человеком.
И вдруг Юлий сказал: "Какой ты счастливый человек! Никогда Бог не был так близко к тебе, как сейчас. Надо идти в церковь".
ххх
С отцом Андреем - моим духовником - я познакомился дома, его пригласил мой отец (который сам недавно крестился у отца Андрея). В момент их появления я был у двери, собирался уходить. Когда вошел папа вместе со священником, я растерялся, особенно от того, что не знаю, как принято здороваться с батюшками. В результате мы неловко пожали друг другу руки. Отец Андрей как-то рассеянно-весело посмотрел на меня и прошел за отцом на кухню.
Я застегнул ботинки, надел плащ...
- Володя, а ты не крещен? - вдруг спросил батюшка. Я ответил, что нет.
- А ты что, неверующий?
- Нет, я считаю себя христианином...
- Ты что-нибудь читал о Православии?
Я назвал одну книгу.
- И что? Она не понравилась? Что-то не так?
- Да нет, наоборот, я даже немного молюсь...
- Но почему ты не крестишься?
Я сказал, что считаю себя неготовым, что еще многое нужно перечитать и передумать.
- Э, знаешь, думать ты будешь всю жизнь... Ну ладно, думай, думай, конечно. И если надумаешь, то приходи ко мне. Я готов тебя сразу крестить.
С тем и расстались. Мне в тот момент казалось, что в голове словно ветер гуляет - все перепуталось, всполошилось...
Но краешком я зацепился. Новое было в том, что я теперь знал: в этом городе есть одна церковь, где есть отец Андрей. Он вроде простой какой-то, ничего в нем нет от духовного учителя, худенький, средних лет... Но этот отец Андрей всегда ждет меня, и я могу прийти к нему и креститься!..
Стоп, сказал я себе. Не надо принимать происшедшее близко к сердцу. Мне все равно нужно еще год или несколько лет, чтобы прочесть литературу, получше понять Православное учение. Я очень твердо решил повременить...
Но почему-то не покидала меня моя новая памятка: в этом городе есть эта церковь с этим самым священником, отцом Андреем, в котором вроде бы нет ничего такого...
Месяца через полтора я крестился.
ххх
Духовники сегодня больше похожи на военврачей, которым все время подносят новых раненых, и они успевают сделать только то, что совершенно необходимо в первый момент. И кто-то все-таки погибает, потому что его не могли вылечить как следует.
Но во всей этой ситуации виноваты вовсе не духовники...
ххх
Настоящий подъем церковной миссии произойдет тогда, когда священники смогут уже без боли за незаконченный ремонт оставлять стены храм, обходить прихожан, навещать семьи, везде встречаться с людьми.
ххх
Мой друг не может забыть, как заплакал вместе с ним на исповеди его духовный отец. Не будь этих слез - пересеклись ли бы наши с Володей судьбы?
Как много добрых дел Церкви выросли на таких вот слезах наших духовников!
ххх
Возможно, кто-нибудь вслед за писателем Розановым скажет или напишет, что не видел плачущего священника, что священники "в массе своей" не плачут... Но я не просто встречаю свидетелей этих слез - я сам ВИДЕЛ.
Впервые - в нашем храме на Прощеное воскресенье, вскоре после своего крещения.
Помню, как отец Андрей читал тогда патриаршее послание, то место, где были, кажется, слова о трудном служении священника, о его ошибках и грехах. Я все не мог понять, чего батюшка так плохо читает? Замолкает посреди фразы, стоит, переминается, молчит секунд десять, потом продолжает читать - опять с заиканием...
И вдруг я увидел, ПОЧЕМУ он так плохо читает. Все увидели... Мы все тогда плакали в разграбленном, покрытом трещинами здании старой церкви. Возможно, о том, сколькое здесь (и в жизни) нужно отстроить заново, сколько еще пережить, вместе и поодиночке...
Второй раз это было года три спустя, в совершенно другом месте.
Там настоятели менялись, потому что надрывали силы, почти в одиночку воссоздавая то, что когда-то являлось громадным храмом, и где теперь были голые стены, трубы, тусклые лампочки... и почти не находилось людей, способных оказать священникам помощь.
И вот, помню, как "очередной" настоятель плакал, сидя на кровати, в предназначенной для него комнатке. Он только повторял, что я не должен брать у него благословения ("Разве можно целовать мне руку, когда я вон какой... никчемный?").
Помощник, которому он доверился, оказался авантюристом, в "двадцатке" шли ссоры по поводу матушки (жены священника), да к тому же каждую службу его мучила боль - почечные колики (он, однако, никогда не оставлял и не отменял богослужения!)...
Да у него было еще пять, десять причин плакать! Этот большой, казавшийся прихожанам лихим и вечно двигающимся "колобком", священник нес такой крест, что я смотрел на него и не мог понять, как может один человек сдвинуть такую массу дел и остаться жив...
Он остался и никуда не ушел. Сейчас над храмом купол, иконы вставляют в новый иконостас, дети ходят в воскресную школу...
Я всегда буду помнить его слезы.
ххх
Труднее всего увериться неверующим старикам. Бог дал им столько времени - но они все не принимают веру, хотя, казалось бы, что может быть в эти годы важнее примирения с Богом?..
Я крестился в 28 лет, и думаю, что это уже было очень поздно, много позднее, чем следовало бы...
ххх
Это ошибка - навязывать худож. литературе православность, нагружать ее язык церковными оборотами, всюду расставлять поучения. Получается сплошное морализаторство, к которому современный читатель относится с недоверием, даже почти что с ненавистью.
Получается порча, а не исправление художественного языка - потому что все натужно, все по принципу "надо, Федя, надо". Как-будто задача в том, чтобы галочку себе поставить: вот, мол, Я - Православный, Русский Писатель. А кто меня не любит, не читает - тот скорее всего не "свой, не русский" и наверняка уж неправославный.
ххх
Мне кажется абсолютно неприемлемой для православных миссионеров практика обращения к прохожим на улице, которую так любят некоторые протестанты и адепты сект. Возможно, это дает арифметически какой-то положительный эффект (т.е. какие-то люди остановились, заговорили с проповедниками и потом пришли на их собрания). Но никто не подсчитывал урона, который приносит эта бестактная попытка вломиться в душу человека с вопросами, требующими особенной осторожности.
ххх
У нашего знакомого православного американца Р-да был такой случай. Кажется, в Нью-Йорке на улице его перехватил очередной "апостол" и задал свой стандартный (именно стандартный!) вопрос:
- А ты знаешь, как тебя любит Господь наш Иисус Христос?
Р-д ответил:
- Да, я знаю, что меня любит Христос. А вот ТЫ меня любишь?
Этот встречный вопрос совершенно обескуражил проповедника. Действительно, он же совершенно не знал Р-да, он даже не мог понять, что, собственно, тот имеет ввиду? Братскую христианскую любовь или... А если этот незнакомец человек с "нетрадиционноой ориентацией"? А может быть, он просто издевается?..
ххх
Сколько людей, шарахнувшись от уличных "апостолов", получили антирелигиозную "прививку"? Для какого числа из них христианство было опорочено - из-за полного непонимания этими миссионерами такого понятия как Сокровенность, тонкость и ранимость человеческой души?
Они считают, что подойти на улице с вопросом "верите ли Вы в Бога" - это хорошо. А почему тогда не задать незнакомому человеку вопрос: "простите, а вы любите Вашу жену (мужа)... если, конечно вы состоите в браке?" Или спросить что-нибудь еще более интимное?..
Мне скажут, что между религиозными чувствами и тайной семейной жизни большая разница? А я думаю, что как невозможно заговаривать о личной жизни человека без риска разгневать и обидеть его, так и о любви к Богу нельзя спрашивать, хватая прохожего за локоть.
ххх
Я испытал почти что потрясение после столкновения с одним парнем (судя по всему, каким-то радикальным протестантом) в трамвае. Это было в период, когда я сильно болел. Накануне мы с моим другом П-ом, очень воцерковленным человеком, как раз поспорили о протестантах. Почему-то П. стал резко говорить о баптистах и адвентистах - даже не помню, что и почему. Возражая, я высказывал мысль о том, что те собирают людей, которые могли бы вообще ничего не услышать о христианской вере. Они все-таки обращают кого-то ко Христу, ведь так? Потом П. как-то остыл, мы попрощались и я поехал домой.
В трамвае было совсем немного людей. Я сел, достал молитвослов и стал про себя читать покаянный канон (тогда, во время болезни, я молился много и с небывалым желанием). Вдруг чье то присутствие рядом заставило меня отвлечься. Прямо рядом со мной - несмотря на то, что вокруг было полно свободных мест - стоял парень лет двадцати пяти и заглядывал в мою книжку.
Потом спросил:
- Это у тебя что?
- Молитвослов.
- А что там за молитвы? Ну-ка, ну-ка... (он вчитался) Да это ж разве молитвы? Ты что... ПРАВОСЛАВНЫЙ?!..
Он уже говорил в полный голос.
- Да как ты можешь! Вы же поклоняетесь деревянным идолам, молитесь каким-то там "святым", которых выбрали вместо Бога!... Вы идолопоклонники, вы должны покаяться! Это о вас сказано в Библии...
Он стал расхаживать по вагону и во весь голос проповедовать, обращаясь ко мне, ко всем в трамвае - и как бы ни к кому:
- Вы все должны покаяться перед Господом! Вы все грешники! Еще не поздно...
Надо сказать, что этот человек вовсе не показался мне сумасшедшим или даже перевозбужденным. Он просто говорил то, в чем был убежден, абсолютно не пытаясь задуматься о том, с кем он так спорит и кого пытается заставить принести покаяние.
Отвечать ему было бесполезно, да у меня и сил тогда было слишком мало. Я делал все, чтобы справиться с дрожью в руках и отчаянно старался не отрываться от строчек покаянной молитвы. Парень было продолжил, но не встречая отклика, как-то приумолк и сошел на очередной остановке...
...Главное чувство, какое я тогда испытал - глубокая, очень тяжелая грусть. Я думал о тех святых, на которых он нападал от имени Бога, и мысленно говорил ему:
"Послушай! Ты ведь наверняка даже не представляешь, КЕМ являются эти люди? Врач Пантелеимон, излечивший столько людей и казненный за свое христианство... Князь Владимир... который говорил, что до крещения был как дикий зверь. Крестившись, он восставал против смертной казни и делал все, чтобы на Руси каждый нищий, бродяга, сирота получил бы от государства поддержку и помощь. Оптинский старец Леонид, который принимал нуждающихся в утешении будучи сам на одре тяжелой, смертельной болезни. Когда монастырский настоятель спросил его, когда же тот прекратит "мучаться" с приходящими людьми, тот ответил словами Псалма: "Пою Богу моему, дондеже есмь (т.е.пока я жив")!..
Ведь они в тысячу, в миллион раз более христиане, чем мы с тобою.
Может быть, прежде чем призывать всех к покаянию, следовало бы покаяться перед этими людьми, которых вовсе не случайно и не из суеверия изобразили на иконах... Они и есть настоящие христиане. Не зная их - не думай, что ты знаешь Бога".
ххх
Чтобы тебе быть православным миссионером не обязательно ехать в тундру или в Африку - достаточно жить в Москве или Вологде или еще каком-нибудь русском городе или селе.
И ты можешь по-прежнему совершенно спокойно работать или учиться вместе с иноверующими и неверующими людьми.
И тебе абсолютно не обязательно, выходя на улицу, призывать прохожих к покаянию и рассовывать бумажки с приглашением на воскресную службу. Достаточно чувствовать боль за то, что происходит с твоими ближними и переживать от того, что столько твоих родных и друзей каждый день проходят мимо Христа, не замечая Его в себе и вокруг.
А сделать тебе нужно всего лишь три вещи:
- оставаться православным не только в храме, но также и дома, и на работе (стараясь молиться, почитая иконы, соблюдая посты и праздники) - и при этом уважать иной выбор тех, с кем рядом живешь и работаешь;
- искренне говорить о Православии с любым человеком - но как можно понятней и проще. И только в том случае, когда человек готов это внимательно выслушать;
- помнить, что с того момента, когда люди узнают и поймут, что ты православный, любое твой дурной или добрый поступок будет рассматриваться как поступок христианина, и по нему будут судить о всей Церкви.
ххх
Пишут "миссионерский листок" - а в нем одни статьи против сект. Но сектантов все же немного (относительно немного, конечно)!
А кто же будет миссионерами для большинства?
ххх
Вдумайтесь - сколько церковных книг, брошюр о вере и Церкви, о крещении и браке, о современном мире и воспитании детей, которые мы пытаемся предложить людям - не находят читателя вне Церкви! И легче всего сказать, что это от душевной испорченности.
Но вчитайтесь: тексты (да что тексты - даже оформление обложек!) в большинстве случаев таковы, что не могут быть поняты вне церковности. Их пронизывает - нуждающаяся в обязательном пояснении - особенная нравственная логика Православия, и мы слишком мало понимаем людей, если думаем, что поскольку они наши соотечественники, то можно обращаться к ним напрямик, без "перевода" на современный язык.
К несчастью - нет. Мы просто забыли, что в большинстве своем еще пять или десять лет назад сами ничего не понимали и не умели понять в жизни и учении Церкви. И сами нуждались в переводчике.
ххх
Не надо "урезать" церковный литературный язык, не надо унижать его - речь не об этом.
Важно, чтобы в русский язык, меняясь, органически принял в себя тот пласт, который был вытеснен из общего словаря за время гонений на Церковь. Для Пушкина и даже для Пастернака этой проблемы не существовало, но теперь и литературный, и особенно разговорный язык обмелели, исказили и утратили многие образы и понятия, связанные с Православием.
Осознав это, надо не просто сделать кальку с благочестивой лексики девятнадцатого века - надо свободно заговорить на современном, но обогащенном и возрожденном церковностью языке.
Такой синтез обязательно произойдет.
ххх
"Православная художественная литература" - может ли она существовать как часть общелитературного процесса? Думаю, да. Но только не как "православный роман, православный рассказ" и т.п. Но то же самое литературное произведение, что и любое другое - просто если пишет православный человек - это отразится в его взгляде на действительность.
А задача ведь не в отделении агнцев от козлищ. Ты писатель? Так поделись с другими людьми своей любовью, своей свободой, своим по-христиански освещенным, обрадованным чувством, с которым ты воспринимаешь мир.
Будь Просто Писателем, который зная, что мир полон грязи и маловерен, все-таки не по-христиански писать не может.
ххх
Пытаясь писать "по-православному" для всех, необходимо понять важнейшую перемену в современной литературе: ее отказ от морализаторства. Это болезненная для русской словесности перемена.
Большинство классиков русской прозы девятнадцатого-начала двадцатого века писали по евангельскому канону: их рассказы, повести и целые романы! - были развернутыми притчами, обязательно содержали прямой нравственный урок. Гоголь на этом пути художественной прозе предпочел в конечном итоге, "Выбранные места из переписки с друзьями; Толстой поставил на службу своему учению "Отца Сергия", "Крейцерову сонату" и "Воскресение"; иначе писал Достоевский, у которого жизненная правда и христианство оказались нераздельны... Худо или гениально - но это все целая эпоха в русской литературе.
Но нынче нельзя обойтись без осознания тех поворотов, которые ознаменовало у нас творчество Чехова, а на Западе - Хемингуэя.
Литература качнулась от учительства к позитивизму, как будто сказала читателям: "Я теперь только наблюдаю мир, и ретранслирую вам то, что зафиксировано. А вы сами решайте, что бы значило все происходящее, кто прав, кто виноват". Литература (я имею в виду литературу, а не беллетристику) стала давать показания, стала свидетелем - хотя когда-то она пыталась быть судьей.
Это, однако, не значит, что, например, Хемингуэй меньше воздействует на образ мыслей и чувства, чем Толстой. Он просто придерживается новой тактики. Современному человеку хочется считать, что он свободен и независим? Пускай. Пусть новый роман превратится в отчет о событиях, в репортаж - но то, что показывать, а что нет, все равно выберет автор. Факты и объективизм - прикрытия нового способа учить.
Люди приняли этот вариант, и в этом нет беды. Такой метод для христианства не противопоказан. Даже напротив: сами Евангелия написаны именно как свидетельские показания - и отсюда особенное переживание подлинности написанного.
Нам тоже нужно научиться позитивистской манере фиксировать происходящее. Важно то, что ТОЧКА ЗРЕНИЯ окажется православной - она просто не сможет быть иной. Пусть читатель по своей воле взглянет на мир глазами христианина. Может быть, ощущая себя свободным, человек быстрее откроет для себя христианство, чем если мы попытаемся осаждать его своими не всегда удачными и понятными проповедями.
ххх
Удивительно, почему часто по православному радио так жестоко отвечают на вопрос об отношении к животным, особенно, к собакам. "Я одинокая, и недавно умерла моя собака..." - "Умерла? Вот и отлично! И больше не заводите собак". Обычно так отвечают по радио или через газету. Я не верю, что духовник (как бы отрицательно он ни относился к держанию собак или кошек в христианском доме) отвечал бы человеку столь жестоко ПРЯМО В ГЛАЗА.
ххх
Говоря о вреде привязанности к животным, зачастую не оговаривают нескольких важных вещей:
- о пользе заботы о маленьких животных для воспитания чувства любви и ответственности у детей;
- о том, что у животных иногда стоит кое-чему поучиться - например, достойному удивления смирению многих животных в тяжелых болезнях.
- Наконец, о том, что христиане, которые решают не иметь животных ради молитвенного подвига, вовсе не отбрасывают мир. Они молятся о спасении сынов Адама, по вине которых страдает и вся природа. Вымолят человечество для Христа - значит и весь живой мир возликует вместе с людьми.
ххх
Из святого Василия Великого, о животных:
О Боже, расшири в нас чувство товарищества со всеми живыми существами, с нашими меньшими братьями, которым ты дал эту землю как общий дом с нами.
Да уразумеем, что они живут не для нас только, но для себя самих и для Тебя, что они наслаждаются радостью жизни так же, как и мы, и служат Тебе на своем месте лучше, чем мы на своем.
ххх
Прожившая у нас семь лет морская свинка капризничала и постоянно требовала к себе внимания. Но она сразу же все поняла и смирилась, когда родились наши девочки. Она вела себя так тихо, что я, привыкший к ее жалобам, проморгал момент, когда она стала болеть.
Она и умерла удивительно смиренно: увидев приближение конца, Катя взяла ее на ладони, и наша свинка прижалась к рукам и пыталась поласкаться. Но пора было кормить и укладывать детей, и ее пришлось положить в клетку. Там свинка и умерла, тихо, что девочки даже не заметили ее смерти - думали, что она заснула.
Если бы я имел мужество так же достойно встретить смерть!..
ххх
Отвечая на вопрос о животных, мы забываем, что нас "подслушивает" и весь нехристианский мир. И потом обличает в Православии черствость и безразличие к нашим меньшим братьям. А ведь в церковной истории столько примеров общения святых и животных в любви и согласии! И об этом должны знать и верующие и неверующие. Для последних это особенно важно.
ххх
Тема сочинения - подросткам в воскресной школе: "Дорогой для меня человек, который НЕ верит в Бога:
за что я его люблю и чего хочу ему пожелать".
ххх
Большинство из приходящих в церковь скоро переживают период развоцерковления, когда хождению в храм находится тысяча помех.
Тогда борется два чувства: ощущение духовной опустошенности и тоски по Таинствам - и с другого бока - неукорененность любви к Богослужению, отсутствие привитой с детства потребности молиться, и еще лень и ложное самобичевание.
ххх
Самое страшное для нас - это если в книжных магазинах наши издания "загонят" в отдел "православная литература". Это знак того, что мы работаем из рук вон плохо, и нецерковным людям неинтересны наши журналы и книги. Но мы-то трудимся - для них...
Кстати, в интернетовских рейтингах (Рамблер) наш "Фома-центр" уверенно держится среди самых читаемых сайтов... Но в отделе "Религия". А когда мы зарегистрировали "Фому" в "светском" разделе "СМИ, газеты\журналы", то он и в пятисотку не вошел. Там читателей больше на порядок, сайтов больше, и нас - не видно.
Религиозные страницы в интернете - самый слаборазвитый блок, его мало читают, он варится в собственном соку. И пока мы как миссионерское издание не прорвемся "наверх" в светских категориях - "Литература", "Газеты и журналы" и т.п. - оценка нашей деятельности в И-нете неудовлетворительная.
(лето 2000)
ххх
Не надо прикрываться благочестивой лексикой. Мы "роняем" высокие слова, а нормальные подбираем бездарно. Поэтому у нас так мало хороших церковных газет и журналов, поэтому их невозможно сделать действительно всенародными.
ххх
Верующая женщина, у которой погиб сын, молодой, удивительно талантливый человек.
Она не могла понять, почему так получилось, и все повторяла: раньше и в радостный, и в трудный момент я всегда знала, что в происходящем есть свой смысл и что рано или поздно Бог даст мне понимание. Теперь я одна. Я не понимаю, почему ушел мой сын и не понимаю, почему и зачем я еще живу. Где же Бог?..
Однако, ведь ощущение осмысленности бытия - не свойство, а чудо, которое появляется и исчезает. Надо помнить из Евангелия, слова Спасителя на Кресте: "Боже, Боже, почто Ты Меня оставил!"
Мы предупреждены не о том, что все в нашей жизни будет разъяснено чудесами, а о том, что когда чудес не будет, мы должны оставаться верными.
ххх
Получили с Украины предложение перевести наши публикации на украинский язык. Пишут молодые ребята из Львова, оставшиеся верными РПЦ, но понимающие, что надо знать, любить свой родной язык и уметь вести на нем проповедь.
Нельзя все потерять из-за того, что русский язык вытесняется! Ведь если не язык, то сама Истина все же объединяет нас - и это должно быть вновь понято.
ххх
Наряду со страшным отторжением, подозрительностью, переходящей во вражду, есть и удивительно творческий, живой родник, который обогащает и украинцев, и русских, и всем нам полезен.
Есть националисты, точнее, москвофобы, - в этом их суть. А есть люди, любящие свою родину не только для себя, но для мира. Они способны раскрыть в культуре (причем в первую очередь, именно через Православие!) скрытый потенциал, причем потенциал объединяющий, способный вновь вернуть нам друг друга. С такими людьми нам обязательно нужно работать вместе - и поддерживать их добрый и христианский национализм, в противовес озлобленному и оголтелому национализму.
ххх
Очень много обличений и почти нет современной апологетики. Темное всегда легче выразить, чем светлое...
ххх
С о.Александром Менем поступили слишком просто - его книг в храмах нет, даже "Сына человеческого". А совершенно далекая от Православия книга Ренана продается (ведь о Ренане, в отличие от Меня, не писали плохо уже лет сто!).
ххх
Если "выставили" "Сына человеческого", так давайте поставим новую книгу о Христе - потому что без внятного разговора о земной жизни Спасителя труднее объяснить суть Православной веры. Давайте опросим верующих, сколькие из них, прочитав книгу Меня, впервые поняли, что хотят стать христианами! Эта книга многих привела в храмы. Где же она? Нету?
Пусть будет новая, более православная - но она все же нужна.
ххх
Снова пишу о судьбе о.Александра Меня - не потому, что все принимаю в его воззрениях и считаю все сделанное им полезным. Однако слишком мало у нас пока миссионеров, не на что опереться! Давайте критически разбирать опыт - но не будемте торопиться заносить людей в "черные списки"!
Если так последовательно "отлучать": сначала Меня за филокатоличество, потом Кураева за пережимы в разоблачительстве, потом иг.Иоанна (Экономцева) (тоже можно найти за что) и т.д., то мы должны также ответить перед Богом за те души неверующих людей, которые могли прийти к Православию, остались в "полосе отчуждения".
А грань между миром веры и неверующим миром такая острая, что миссионер все время рискует порезаться. Быть может, это дает ему право на некоторое наше снисхождение?
ххх
Претензии к миссионерам со стороны братьев по вере возникают, возможно, по двум причинам:
- из-за недостаточного понимания сути и значения миссионерского дела;
- в тех случаях, когда миссионер вместо того, чтобы помочь "светско-говорящим" воспринять язык Церкви, пытается заставить всю Церковь заговорить "по-светски"...
ххх
Ловушка для миссионера: привыкнув успешно учить нецерковных, подумать, что сможешь поучать и Церковь.
Миссионер для неверующих - не учитель Церкви, не миссионер ДЛЯ Церкви. Учитель Церкви - старец-духовник, боговидец - только он является миссионером без ограничений... Но при этом миссионером его уже не назовут.
ххх
Миссионер-мирянин может быть сколь угодно талантливым и убедительным. Но тот поворот, какой переживает человек при встрече со священником, своим будущим духовником, он произвести просто не в силах.
Храмов открывается много, священников не хватает. Священники в вечном ремонте - безвылазные прорабы. Но для множества не пришедших к вере людей ничего не изменится до тех пор, пока священник не появится перед ними вне церковных стен.
ххх
Делать свою работу надо самому и самому нести за нее ответственность. У духовника обязательно надо просить совета и благословения, но если бегать за одобрением на каждую строчку, встречу и разговор, то дело встанет.
Иногда очень хорошие духовник, поставленный формальным руководителем, например, в журнал, своими постоянными "неблагословениями" может совершенно парализовать волю и инициативу людей, которые являются вполне компетентными специалистами и православно грамотными людьми. И все потому, что он, как руководитель, уже не руководит духовно, а попросту навязывает свои вкусы тем, кого должен лишь поправлять в моменты опасного крена.
ххх
Духовник - не начальник, не редактор, не методист. И не надо сваливать на него руководство работой, в которой ты профессионал. Если бы хирург просил своего старца руководить операцией, мы бы сказали: "Какой абсурд!" - но то же относится во многом и к журналистике, и к миссионерству.
ххх
Передавать свое дело под полное руководство духовника либо трусость, либо... высочайшее смирение.
Если передал, то не ропщи и помни, что ты сам назначил себе начальника, и теперь, нравится тебе или нет - подчиняйся с искренним доверием к его воле.
ххх
о.Аркадий, прочтя принесенные тексты в "Фому", часто говорит, что ему очень не нравятся некоторые вещи, которые мы решили напечатать. Но добавляет: решайте сами. Это значит, действительно, выбор зависит от нас.
Но если он говорит "статью надо убрать" - мы ее убираем, безо всяких оговорок. Правда, таких случаев было ничтожно мало.
ххх
Мы никогда не считали, что за содержание журнала несет ответственность кто-то еще кроме нас. Именно поэтому мы сами просим, чтобы была цензура, причем двойная: сначала у духовника, потом в Издательском совете МП. Это не мазохизм - мы действительно боимся в чем-то ошибиться и поставить под удар дело, которое начали.
ххх
"Плотное" и "недоверчивое" духовное руководство зачастую свидетельствует о том, что мы еще недостаточно профессиональны и грамотны. Профессионал чувствует себя свободно и не боится действовать сам - в том числе, и под духовным руководством.
ххх
Видел, и не один раз, примеры того, как переживает духовник из-за отсутствия инициативы и самостоятельности у своих духовных детей.
ххх
О роли духовника и самостоятельном действии в миссионерской практике - важный отрывок из книги о жизни известного православного американца иеромонаха Серафима (Роуза):
"Братии хотелось уберечься от возможных ошибок, как-никак люди они на издательском поприще новые и пока не ахти какие умелые. И помочь им лучше архиеп. Иоанна (Максимовича, архиепископа Сан-францисского, причисленного РПЗЦ к лику святых - В.Г.), святого наших дней, никто бы не смог. Они попросили его критически просматривать каждый номер журнала. Братия также надеялись, что с участием Владыки их миссионерская деятельность премного усилится. Получилось всё, однако, совсем не так, как они предполагали.
Стоило Глебу рассказать Владыке о содержании первого номера, тот, одобрив, незамедлительно приказал: "Печатать!"
В дальнейшем братия едва успевали показывать ему гранки, как сразу получали одобрение.
Глеба такое озадачило. Ведь журнал издается в епархии Владыки Иоанна, так почему ж ему не употребить власть цензора? Замешательство его усилилось после того, как к ним заявился один из читателей с претензией к статье Евгения в пятом номере...
Братии очень огорчил такой отзыв, и они рассказали Владыке Иоанну.
- Отчего же, Владыка, вы не посмотрели статью загодя да не предупредили? - спросил Глеб. Евгений молча стоял рядом.
Внимательно прочитав статью, Владыка посмотрел Глебу в глаза.
- Вы ведь учились в семинарии?
- Учился.
- И закончили полный курс?
- Закончил.
- И Вас, кажется, учил архиепископ Аверкии?
-Да.
- Так разве он не говорил Вам, что в минуты испытания каждый христианин сам отвечает за полноту всего христианства? Что каждый воцерковленный человек отвечает сегодня за всю Церковь? И что сегодня Церковь гонима врагами как внутренними, так и внешними?
- Говорил, - признался Глеб.
- Вот потому-то, - продолжал Владыка, - я нарочно не стал проверять ваш журнал.
Архиеп. Иоанн хотел научить их ответственности за то, что они печатают. Иначе они прислушивались бы не к собственной совести, а к чьему-нибудь мнению. Случись им ошибиться, ответят пред Господом сами, не появится искушения свалить всё на других. В наше время, учил Владыка, чтобы сохранить христианство, все работающие на ниве Православия должны самостоятельно трудиться во имя Христа. Достойны похвалы те, кто не дожидается указаний, а действует смело.
- Кроме всего прочего, - подвел итог Владыка, - всё вами написанное сообразуется с мнением архиепископа Аверкия. И я, знаете ли, с ним согласен".
ххх
Один батюшка на мои слова, что нужны приходские миссионеры (которые бы, стоя ближе к дверям храма, отвечали на вопросы и помогали впервые вошедшим) возразил: "Вот, где должен быть миссионер" - и указал на свечную лавку. - "А у меня там просто хороший продавец"...
ххх
Если отдать себе полный отчет в том, как много вопросов и проблем обращают люди к продавцам свечных лавок, то придется признать, что на миссионерских факультетах зря не изучают основы маркетинга (или как там еще называется подготовка для работы в торговле?).
В храмах нужны продавцы со специальным миссионерским образованием.
ххх
Суть православной миссии, в отличие от протестантской, уличной, - в умении ждать Вопроса.
Не кричать на ухо, а убедиться, что человек сам жаждет понять, почему и зачем он живет.
ххх
Лет в пять-шесть к ребенку приходит осознание того, что он не бессмертен. И главное в этот момент - подарить ему веру в воскресение мертвых.
Атеистическая вера в смерть стала причиной самых страшных потрясений в моей судьбе, от которых я уже никогда не смогу полностью поправиться.
ххх
Я достаточно хорошо помню время, когда считал себя бессмертным. Это было самое раннее, ясельное детство - и смерти для меня еще просто не существовало, я ее не понимал.
Чувствовал ли я себя счастливым тогда? - вряд ли. Не так уж трудно восстановить в памяти то острейшее чувство пропасти, разрыва, когда, оставляя меня в яслях, уходила мама.
Смерть - в трагическом ее восприятии - это, по сути, то же самое ощущение разлуки, полного одиночества. Только что ты был окружен добрым домашним теплом, - и вдруг тебя от всего отрывают, ведут куда-то по незнакомым, холодным коридора... И ты ничего не можешь с этим поделать - ни ты, ни твои близкие, НИКТО. Еще недавно всеми любимый, надежно хранимый, окутанный лаской, ты вдруг оказываешься совершенно один, маленький, беспомощный, и тебя уводят куда-то - куда?! почему?!..
Что маленький я мог сделать, оказавшись в подобной ситуации? - Просто плакать. И я ревел.
Позже, годам к пяти-шести, опыт начал подсказывать мне, что каждое расставание завершается встречей. Чувство опасности стало сходить на- нет... И в этот самый момент я внезапно столкнулся с вестью о неизбежности собственной смерти.
Это была революция - я совершенно изменился за те сутки или двое, когда все осознал.
Я помню тот день - бабушка передо мною, и я спрашиваю ее:
-Это что будет - сон?!
-Нет, не сон, тебя не станет, ты ничего не будешь ни чувствовать, ни вспоминать. Тебя просто НЕ БУДЕТ".
Бабушка, конечно же, говорила не так прямо, старалась меня щадить, но я уже ВСЕ ПОНЯЛ, и практически сразу забыл все щадящие формулировки.
Бабушка говорила, а я стоял перед ней и все пытался представить себе ЭТО. И не мог, потому что все время видел смерть как бы со стороны. Даже не саму смерть: мне представлялась могила, мой гроб в земле, кости, и то, как море когда-то, - может быть, миллион лет спустя - заливает и смывает наше бывшее кладбище...
Меня передернуло.
Потом помню, как мне рассказывают "утешительную" притчу:
Жил мальчик, ничего о смерти не ведал, и вдруг однажды в сумрачный день встретил на улице похоронную процессию, увидел покойника, и понял, что сам тоже умрет. Мальчик очень испугался, бросился бежать, забился, плача, в заросли городского парка и там заснул. А проснулся мальчик чудесным солнечным утром - пели птицы, благоухали цветы. Он увидел, как бывает прекрасен наш мир - и с тех пор забыл о пережитом кошмаре и больше никогда не боялся смерти...
Я выслушал эту историю, изо всех сил отрицательно замотал головой: "Нет! Нет!", уткнулся в бабушку - и заплакал.
Но страшная революция во мне уже произошла - я в тот день все-таки поверил в свою смерть. И теперь надо было решить, как мне жить дальше. Надо было либо похоронить в себе эти мысли (а у меня не получалось), либо найти какое-нибудь утешение. И я просто не мог не заняться поиском этого утешения.
Религиозный путь был для меня неведом и закрыт - все вокруг были тогда неверующими. И теперь даже трудно представить, чего стоили мне с моей детской философией эти поиски выхода. Чтобы, не отрицая основ атеизма и материализма (которым я оставался верен лет до восемнадцати) найти способ не умирать СОВСЕМ (в смысле - умирать, но не совсем). И тем не менее через два-три года "теория" была готова и "вписана" в материализм:
В бесконечной вселенной, переливаясь, зажигались и гасли сознания мириадов разумных существ. Мой разум, умирая, "гас", но где-то в тот же самый момент вспыхивал другой "огонек", открывал глаза новый человек. И моей смерти он не знал и не помнил; и я тоже - ведь меня уже не было...
Эта теория лишь внешне напоминает переселение душ: от старших я знал, что никаких бессмертных душ нет, что это все "религиозные выдумки". Поэтому сознания - мое, умирающее и чье-то, нарождающееся - в ней ничем не были связаны. "Работали" только атеистическое понятие о смерти как о полном беспамятстве и материалистическая теория бесконечной вселенной...
Так я думал тогда, начитавшись научной фантастики, так утешался, засыпая в жутковатой полночной тьме. И теперь, вспоминая те свои "философские" мучения, думая о том, что было в моей жизни потом, - я не могу отделаться от жгучей жалости.
Жалости даже не к себе, а вообще к некоему ребенку, который один вынужден был столько душевных и психических сил потратить, чтобы хоть на время компенсировать тот удар, который наносит ему эта наша атеистическая ВЕРА В СМЕРТЬ. Калечащая, насилующая разум маленького человека вера в смерть... Взамен того, чего так жаждет и чего так серьезно готова принять детская душа - ВЕРЫ В БОГА И ЖИЗНЬ ВЕЧНУЮ.
ххх
Не скажу, что это был яркий эпизод моего детства, просто я его запомнил.
Как вечером однажды я лег спать, и мне рассказывали, что завтра у меня будет День рождения. Потом свет выключили, и глядя на темную стену, я вдруг с совершенно взрослой ясностью подумал: "Завтра утром, с завтрашнего дня - мне будет уже целых пять лет". Меня это тогда поразило. Вдруг я ощутил, что живу во времени, и что я уже сколько-то прожил. Показалось, что целый век...
И второй момент - над которым задумался только сейчас, после рождения моих детишек.
Когда у нас с женой родились дети... Когда стал их носить на руках, я вспомнил, как мой отец меня носил на руках. Наверное, это было в раннем детстве. Может быть года в два, в три - самое большее. Думаю, позже невозможно. И вот я вдруг сумел восстановить то, как я себя ощущал тогда. Как бы изнутри. И сразу понял, что я себя не чувствовал ребенком, вообще - не ощущал себя иначе, чем сейчас...
Я ничем не отличался от себя нынешнего. Конечно же, знания, жизненный опыт совершенно несравнимы. Но, видимо, душа - она завершенная в чем-то с самого начала. И поэтому важен не возраст. Человек - серьезный и внутренне полноценный, с самого детства. Главное, ничего в его душе не испортить.
ххх
Я до сих пор очень боюсь смерти, но когда думаю о родных могилах на кладбище, почему-то ощущаю веяние мирного, теплого ветерка, представляю свет солнышка сквозь листву - и душе становится легче...
ххх
Прабабушка дожила почти до девяноста лет. Я уже заканчивал первый класс, когда она в последний раз заболела. Ей становилось все хуже, и она понимала, что с ней происходит. Но пока я еще ездил в школу, она каждый раз к моему возвращению готовила удивительно вкусные блины. Я уплетал их со сгущенкой, сидя на кухне. И "бабушка Сима" была со мной и наливала мне чай...
Она позволила себе лечь только после того, как начались мои летние каникулы и меня уже не надо было встречать из школы.
Она очень любила меня. Если бы я был взрослым, может быть, она выразила это иначе. А тогда, за месяц до смерти, жарила блины...
Если бы и я умел любить так, как она!
ххх
Когда-то мы напечатали статью Владимира Акимова, где он вступался за М.Булгакова и утверждал, что "Мастер и Маргарита" - вовсе не "сатанинская месса". Тогда некоторые очень уважаемые нами люди отнеслись к публикации с недоумением. Но мне все же кажется, что мы поступили правильно.
В статье Акимова и впрямь можно найти немало погрешностей против Православия. И ошибкой является то, что мы печатали ее без комментария. Но я полностью согласен с тем, что Акимов написал, предваряя свой материал: осуждая роман, мы заранее обрекаем на "черное" восприятие "М и М" тысячи читателей, которым он дорог.
Акимовская попытка доказать, что поклонники "Мастера" читают роман неправильно, сама по себе замечательна. И ему удается немало: он изобличает Воланда на собственно булгаковском материале, он показывает, как сомнительно-счастлив посмертный "покой", дарованный Мастеру и Маргарите.
Он нашел тот рычаг, потянув за который, возможно, не оттолкнув почитателей Булгакова, заставить их думать уже по-другому. И это для тех, кто после прочтения "Мастера" упивался "величием" Воланда и "свободой" Маргариты чрезвычайно важно.
Наша же ошибка в том, что так или иначе - но мы должны были найти способ объяснить, почему путь апокрифического изображения Спасителя остается в любом случае ложным и неприемлемым для любого литературного труда. Вот этого мы не сделали, в этом и виноваты.
ххх
Из "Записей" о.Александра Ельчанинова: "Равнодушие верующих - вещь гораздо более ужасная, чем тот факт, что существуют неверующие".
ххх
Сам запутался, но вместо того, чтобы сказать себе: "Я запутался" и искать выход, путает еще и других.
(Отчасти, о Розанове).
ххх
О романе "Братья Карамазовы": Иван (кстати, очень хороший, честный человек) страдает потому, что в жизни своей не встретил Бога. Иван - это Фома без Уверения.
ххх
"Уверенная" вера - плод духовной жизни, жизни в Церкви. Многие из нас еще только надеются, или точнее - не верят, а доверяют христианству. Продолжая ощущать себя конечными и почти лишенными знания того, что Бог воистину Живой посреди нас.
ххх
Одного слова, только одного слова иногда достаточно, чтобы человек сделал свой выбор!
Вот он впервые вошел в церковь. Он ощущает себя страшно непривычно, будто вышел перед людьми раздетый. Ему кажется, что все здесь уже давно "спелись", и ощущение того, что он натолкнулся на замкнутый мир "опытных" верующих отталкивает его, заставляет держаться ближе к дверям.
Ему так нужен сейчас человек, у которого можно спросить совета, который перевел бы его через некие узкие мостки, с берега на этот корабль (я помню, как боялся в детстве шатких мостков между причалом и кораблем, над темной водой)... Но ему кажется, что здесь до него никому нет дела.
Может быть, он дождется конца службы и разговорится с батюшкой, может, кто-то из продавцов в свечной лавке его подбодрит или кто-то из прихожан, обернувшись, просто улыбнется по-доброму - и он уже здесь, вместе с нами...
И все же - сколько людей на наших глазах уходит, не дождавшись нас... Вы когда-нибудь пробовали сосчитать?
