Православный именослов

В нашу жизнь возвращается чудесный праздник – именины.

Как и многие другие культурные традиции, празднование именин последние десятилетия находилось в забвении, более того, в 20-30-х годах подвергалось официальному гонению. Правда, искоренить вековые народные привычки оказалось трудно: до сих пор на день рождения поздравляют именинника, а если виновник торжества совсем юн, поют песенку: «как на ... именины испекли мы каравай». Между тем, именины – праздник особый, который можно было бы назвать днем духовного рождения, так как он связан прежде всего с таинством Крещения и с именами, которые носят наши соименные небесные покровители.

Традиция празднования именин известна на Руси с XVII века. Обычно накануне праздника семья именинника варила пиво, пекла именинные калачи, пироги и караваи. В день самого праздника именинник со своими родными ходил в церковь к обедне, заказывал молебен за здравие, ставил свечи и прикладывался к иконе с ликом своего небесного покровителя. Днем друзьям и родственникам разносились именинные пироги, причем часто начинка и величина пирога имела особый смысл, определяемый характером отношений именинника и его близких. Вечером устраивался праздничный ужин.

Особенно пышно справлялись царские именины (день Тезоименитства), которые считались государственным праздником. В этот день бояре и придворные являлись к царскому двору с тем, чтобы поднести подарки и принять участие в праздничном пире, за которым пели многолетие. Иногда царь самолично раздавал пироги. Народу разносились огромные именинные калачи. Позднее появились другие традиции: военные парады, фейерверки, иллюминация, щиты с императорскими вензелями.

После революции с именинами начали серьезную и планомерную идеологическую борьбу: обряд крещения был признан контрреволюционным, и его попытались заменить на «октябрины» и «звездины». Был детально разработан ритуал, при котором новорожденного в строгой последовательности поздравляли октябренок, пионер, комсомолец, коммунист, «почетные родители», иногда младенца символически зачисляли в профсоюз и проч. Борьба с «пережитками» доходила до анекдотических крайностей: так, в 20-х годах цензура запретила «Муху-Цокотуху» К. Чуковского за «пропаганду именин».

Но все возвращается на круги своя, и мы вновь поздравляем наших родных и знакомых с Днем Ангела (это название именин напоминает о том, что в старину небесных покровителей иногда называли Ангелами их земных тезок; нельзя, однако, смешивать святых покровителей с Ангелами-Хранителями, посылаемыми для попечения и охранения людей). Традиционно День Ангела относят на тот день памяти соименного (тезоименитого) святого, который следует непосредственно за днем рождения, хотя существует и традиция празднования именин в день памяти самого прославленного соименного святого, например, Св. Николая Чудотворца, апостола Петра, Св. Александра Невского и т. д. В прошлом именины считались более важным праздником, чем день «телесного» рождения, кроме того, во многих случаях эти праздники практически совпадали, т. к. традиционно ребенка несли крестить на восьмой день после рождения: восьмой день – это символ Небесного Царства, к которому приобщается крещаемый человек, в то время как число семь – древнее сакральное число, обозначающее сотворенный земной мир. Крестильные имена выбирались по церковному календарю (святцам). По старому обычаю выбор имени был ограничен именами святых, память которых праздновалась в день крещения. Позднее (особенно в городском обществе) от этого строгого обычая отошли и стали выбирать имена, руководствуясь личным вкусом и иными соображениями – в честь родственников, например.

Именины обращают нас к одной из наших ипостасей – к личному имени.

Быть может, к древнему девизу «Познай себя» следует добавить: «Познай свое имя». Конечно, имя в первую очередь служит различению людей. В прошлом имя могло быть социальным знаком, указывать на место в обществе – сейчас, пожалуй, лишь монашеские (иноческие) имена резко выделяются из русского именослова. Но есть еще и почти забытый ныне, мистический смысл имени.

В древности люди придавали имени гораздо большее значение, чем сейчас. Имя считалось значительной составляющей частью человека. Содержание имени соотносилось с внутренним смыслом человека, оно как бы вкладывалось ему внутрь. Имя управляло судьбой («хорошее имя – хороший знак»). Удачно выбранное имя становилось источником силы и процветания. Наречение считалось высоким актом творения, отгадыванием человеческой сути, иризыванием благодати.

В первобытном обществе к имени относились как к части тела, подобно глазам, зубам и т. д. Слитность души и имени казалась несомненной, более того, иногда считалось, что сколько существует имен – столько и душ, поэтому в некоторых племенах перед тем, как убить противника, полагалось выведать его имя с тем, чтобы использовать его в родном племени. Часто имена скрывались, чтобы не дать оружия врагу. От дурного обращения с именем ожидали вреда, неприятностей. В некоторых племенах категорически воспрещалось произносить (табуизировалось) имя вождя. В других – практиковался обычай присваивать старцам новые имена, придававшие новые силы. Считалось, что больному ребенку силу сообщало имя отца, которое кричали в ухо или даже называли его именем отца (матери), полагая, что часть жизненной энергии родителей поможет победить болезнь. Если же ребенок особенно много плакал – значит имя выбрано неверно. У разных народностей долго сохранялась традиция наречения «обманных», ложных имен: истинное имя не произносилось в надежде, что смерть и злые духи, быть может, не найдут младенца. Существовал другой вариант защитных имен – непривлекательные, безобразные, отпугивающие имена (напр. Некрас, Нелюба и даже Мертвой), отвращавшие невзгоды и несчастья.

В Древнем Египте личное имя тщательно оберегалось. Египтяне имели «малое» имя, известное всем, и «большое», которое считалось истинным: оно хранилось в тайне и произносилось лишь во время важных обрядов. Особым почтением пользовались имена фараонов – в текстах их выделяли специальным картушем. С огромным уважением египтяне относились к именам умерших – неправильное обращение с ними наносило непоправимый вред потустороннему бытию. Имя и его носитель составляли одно целое: характерен египетский миф, по которому бог Ра скрывал свое имя, но богине Исиде удалось-таки его выведать, вскрыв ему грудь – имя буквальным образом оказалось внутри тела!

Издавна изменение имени соответствовало изменению человеческой сути. Новые имена давались подросткам при инициации, т. е. при вступлении во взрослые члены общины. В Китае до сих пор существуют детские «молочные» имена, от которых отказываются с возмужанием. В античной Греции новоиспеченные жрецы, отрекаясь от старых имен, вырезали их на металлических дощечках и топили в море. Отзвуки этих представлений можно увидеть в христианской традиции наречения иноческими именами, когда принявший постриг оставляет мир и свое мирское имя.

У многих народов табуизировались имена языческих богов и духов. Особенно опасно было называть злых духов («чертыхаться»): таким образом можно было накликать «недобрую силу». Древние евреи не смели называть Имя Божие:

Ягве (Иегова) в Ветхом Завете – это «неизреченное Имя», священная тетраграмма, которую можно перевести как «Я семь, Который есмь». По Библии акт называния часто становится Божиим делом: Господь дал имена Аврааму, Сарре, Исааку, Измаилу, Соломону, переименовал Иакова в Израиль. Особый религиозный дар еврейского народа проявился во множестве имен, которые называют теофорными – в них присутствует Божие «неизреченное Имя»: так через свое личное имя человек связывался с Богом.

Христианство, как высший религиозный опыт человечества, со всей серьезностью относится к личным именам. Имя человека отображает таинство неповторимой, драгоценной личности, оно предполагает личное общение с Богом. При таинстве Крещения христианская Церковь, принимая в свое лоно новую душу, связывает ее через личное имя с именем Божиим. Как писал о. Сергий Булгаков, «человеческое именование и имявоплощение существует по образу и подобию божественного боговоплощения и наименования... всякий человек есть воплощенное слово, осуществленное имя, ибо сам Господь есть воплощенное Имя и Слово».

Предназначением христиан считается святость, и в прошлом каждое христианское имя считалось святым. Нарекая младенца именем канонизированного святого, Церковь старается направить его на путь истинный: ведь это имя уже «реализовалось» в жизни как святое. Носящий святое имя всегда хранит в себе возвышающий образ своего небесного покровителя, «помощника», «молитвенника». С другой стороны, общность имен объединяет христиан в одно тело Церкви, в один «избранный народ».

В Православии сила имени считается столь значительной, что святость икон действительна лишь в том случае, если лик изображенного святого «подтвержден» написанным именем.

Почтительность к высоким именам выражалась и в том, что в православной традиции не было принято давать имена в память Богородицы и Христа. Раньше имя Богородицы отличалось даже иным ударением – Мария, в то время, как другие святые жены имели имя Мария (Марья). Редкое монашеское (схимническое) имя Иисус присваивалось в память не Иисуса Христа, а праведного Иисуса Навина.

Продолжение читайте здесь >>

Соперничая с Пасхой своей торжественностью, праздник Рождества Христова заставляет думать, что он появился в самые первые времена Христианства, в век еще апостольский.

Даже как то трудно себе представить, чтобы христиане когда-либо могли не праздновать дня рождения своего Спасителя, чтобы не "помнили" "и не святили" этого дня. На самом же деле было далеко не так и было по очень простой причине.

То не случайность, что христиане обыкновенно не празднуют дня рождения своего, а празднуют именины, т.е. день крещения своего. Этим христианин показывает, что не великая была бы радость для мира, да и для него самого, что родился на земле лишний грешник, если б грешник этот в свое время не переродился в праведника (праведника по крайней мере в возможности) через Таинство Крещения.

Не будь этого духовного рождения, христианин о дне своего рождения мог бы только сказать с многострадальным Иовом: "погибни день, в который я родился, и ночь в которую сказано: зачался человек". Древние христиане называли днем рождения день смерти человека и называли самым серьезным образом. Для дня кончины мучеников самое принятое название было natalitia, "родины".

При таком взгляде на день рождения вообще, могло ли прийти на мысль христианам праздновать и день рождения Спасителя?

Правда, его рождение было настолько необычно, было таким счастьем для мира, что и сравнивать его нельзя с каким бы то ни было человеческим рождением.

Христос для христиан был до того небесным человеком, вторым Адамом, Господом с небес, что мысль их не могла достаточно любовно останавливаться на его плотском рождении. Скорее хотелось праздновать Его воскресение, вознесение на небо, ниспослание Духа Святого, чем "еже по плоти" рождество Его. И действительно, все эти праздники древнее Рождества, несравненно древнее его празднование простого воскресения. Древнее его и праздники в честь мучеников.

Древняя церковь была принуждена внешними влияниями установить праздник в честь этого события. И раньше, чем Рождество Спасителя, она стала праздновать Его крещение. Но и последнее она стала праздновать не вполне по своей доброй воле. Ранее православной церкви этот праздник ввели у себя еретики - гностики и ввели потому, что они придавали самое большое значение в жизни Спасителя Его крещению.

Ничто так не завлекало христиан в ересь, особенно в гностицизм, как богослужение гностиков, полное гармонических и красивых песен. Нужно было гностическому празднику противопоставить свой такой же, и вот тогдашняя православная церковь установила и у себя торжественный праздник в честь крещения Господня и назвала его Богоявлением, внушая этим названием мысль, что в этот день Христос не стал впервые Богом, а только явил себя Богом, предстал как Бог, как Единый от Троицы.

Мало того: чтобы еще более подорвать лжеумствование гностиков относительно крещения Христова, тогдашняя православная церковь стала присоединять к воспоминанию крещения воспоминание и рождения Христова; к последнему еазвание "Богоявления" шло еще более, чем крещению. То и другое, Крещение и Рождество, таким образом праздновалось в один день под общим названием "Богоявления", и именно в день, посвященный ранее одному крещению - 6 января. Так по крайней мере было в IV, V и даже отчасти в VI веках в Палестине, Египте и других местах Востока. Армянская церковь, отделившаяся от католической в эту эпоху, сохранила эту практику доселе: она празднует Рождество Христово 6 января и не имеет праздника Крещения.

Впервые отделен был праздник Рождества Христова от Крещения в Римской церкви в первой половине IV века, по преданию при папе Юлии.

Можно догадываться, чем было вызвано это отделение и почему именно оно произошло в Риме. Языческий римский культ с особенной торжественностью чествовал зимний солнцеповорот, но не в тот день, когда он происходил (8-9 декабря), а в те дни, когда он становился для всех ощутимым, именно в конце декабря. Праздник в честь этого солнцеповорота назывался днем "Непобедимого" (dies Invicti), т.е. днем непобедимого солнца, солнца, которого не смогла одолеть зима и которое с этого времени идет к весне.

В одном римском календаре IV века именно 25 декабря показан этот языческий праздник. Приурочен он к этому именно дню, может быть, потому, что 18-23 декабря в римском культе посвящено было чевствованию бога Сатурна, пожиравшему своих детей, чевствованию потому носившему мрачный характер.

За этим печальным праздником "бога времени" следовал светлый праздник "бога солнца", как и у нас пост предшествует великим праздникам. И после победы язычества над христианством праздник этот с особенным блеском совершался в риме по крайней мере так совершен он был при императоре Юлиане Богоотступнике (по его свидетельству).

Чтобы отвлечь христиан от этого языческого праздника, и перенесли в Риме с 6 января на этот день воспоминание Рождества Христова, рождения духовного незаходимого солнца.

За Римом в этом отношении последовали и все восточные церкви. При этом замечательно, что из восточных церквей на праздник этот впервые произносят проповеди три великие святителя: Василий Великий в Кесарии, Григорий Богослов в Константинополе и Иоанн Златоуст в Антиохии.

Относительно святого Златоуста из его же бесед мы узнаем не только то, что именно он ввел в Антиохии этот праздник и притом по примеру запада, но с какой постепенностью и осторожностью делалось это нововведение. Впоследствии предание, конечно римского происхождения, разукрасило эти действительные факты в пользу Рима и представило историю перенесения праздника с запада на восток в следующем связном виде. Кирилл или Ювеналий, епископ Иерусалимский, письмом к папе Юлию жаловался на неудобство праздновать Рождество Христово и Крещение в один день: "Нельзя идти в одно время в Вифлеем и на Иордан" и просил исследовать и определить день Рождества Христова; папа рекомендовал практику своей церкви - празднование Рождества 25 декабря.

Василий Великий поручил Григорию Богослову установить на Константинопольском соборе это празднование. Златоуст на это тоже дал согласие. Из Кипра призван был Епифаний, что бы, в качестве урожденного еврея, на основании Писаний утвердить день.

Древней церкви точно неизвестен был не только день, но и месяц рождения Христова. По словам Климента Александрийского (III в.), одни полагали это событие в мае - 20, другие в январе - 10 или 6; по другим свидетельствам II-III веков Рождество Христово приурочивается к 25 или 28 марта. Но уже в IV веке церковь пришла к единодушному решению этого вопроса именно в пользу 25 декабря, и на основании приблизительно следующих соображений.

Месяц и день смерти Христовой точно известен из евангелий; а в церкви издавна распространено было убеждение, что Христос должен был находиться на земле полное число лет, как число совершенное. Отсюда следовало, что Христос зачат был в тот же день, в который пострадал, т.е. в еврейскую пасху, которая в тот год приходилась на 25 марта.

Отсчитывая отсюда 9 месяцев, получали для Рождества Христова дату 25 декабря. Эту дату принимает уже святой Ипполит (III в.); ее защищают святой Златоуст и блаженный Августин.

Таким образом, весьма вероятно, что и само событие Рождества Христова падало на время, когда оно и празднуется. Если должно быть соответствие между течением природной жизни в мире и благодатной жизни, то как не было более весны подходящего времени для зачатия и воскресения Христова, так уместнее всего было Рождество Его в пору года, являющуюся лучшей после весны.

О времени рождения и времени страданий и смерти Христа имеется мало определенных, несомненно верных исторических данных. Установка этих двух фактов между тем должна бы лежать в основе специально христианской эры.

Что касается времени рождества Христова, то нужно признать прежде всего то, что гражданская история не дает определенных указаний на год той переписи, которая была в год Р.Х. Таким образом, в гражданской истории является пробел, с которым хронология до сих не может справиться. Разумеется, несправедливо поступают те, которые, пользуясь молчанием истории, думают отвергать достоверность евангельских событий.

Известно, что для иудейской истории мы имеем авторитет в лице Иосифа Флавия (пленника императора Веспасиана). Он жил очень близко ко времени Христа и относительно важнейших дат иудейской политической жизни имел возможность пользоваться сведениями весьма точными и определенными. Он представляет такие сведения о времени царствования Ирода, в достоверности и точности которых сомневаться трудно. Воцарение Ирода произошло в том году, когда он был в Риме, в консульство Кнея Домиция Кальвина и Кая Азиния Поллиона. Это был 714 год от основания Рима. Ирод умер на 37 г. своего царствования. Если 714 г. был первым годом его царствования, то приложив 36 к 714, получим 750. Из Евангелия известно, что смерти Ирода предшествовало избиение вифлиемских младенцев от 2-летнего возраста и ниже. Когда происходило избиение, Иисусу Христу по меньшей мере было два года, а может быть и больше. Значит, наше летосчисление не отвечает действительному, а идет на несколько лет (лет на 5-6) впереди.

Астрономия дает подтверждение этому. Иосиф Флавий говорит, что Ирод умер по 37-летнем царствовании, в тот год, когда пред иудейскою пасхою было лунное затмение, произведшее сильное впечатление. Астрономия показывает, что на соответствующий период времени приходились три лунных затмения. Одно было 20 января 752 г.; оно видимо было в Америке, а не в Иерусалиме. Другое было в 753 г. от основания Рима; оно происходило в ночь с 9 на 10 января, - средина затмения падала на 1 час 16 1/3 минут по полуночи; это затмение видимо было в Иерусалиме и было бы очень удобно для того, чтобы считать его за то затмение, которое случилось в год смерти Ирода пред иудейскою пасхой, - если бы не было поздно: Ирод умер в 750 г. Третье затмение было в 750 г. с 12 на 13 марта; средина его падала на 3 часа 11 8/10 минут по полуночи. Оно было частное и в Иерусалиме было видимо. Оно-то и предшествовало той пасхе, которая была в год смерти Ирода. Предпочесть дату 750 г. дате 753 г. побуждают и данные нумизматики: на монетах 753 г. указывается преемник Ирода, - следовательно, Ирод в это время уже умер. Отсюда с очевидностью следует, что Иисус Христос родился до 750 г. может быть - в 748 г. и даже ранее, в 747.

Относительно того, когда Он скончался, твердых данных также не имеется. можно сказать, что никакого предания о годе крестной смерти Спасителя не сохранилось; ибо для того, чтобы предание сохранилось, нужно прежде всего единство летосчисления у того, кто сообщает предание и кто принимает его. Апостолы могли сказать, что воскресение Христа было 16 ниссана, но для римлян это была дата непонятная, и первые христиане едва ли были настолько научно подготовлены, чтобы перевести ее на римское счисление. Да этому не придавали и особенного значения: апостолы служили делу веры, а не научной любознательности. Чтобы передать время смерти Спасителя в римском счислении, нужно бы навести справку в претории, где мог быть записан по-римски день осуждения Христа на крест. Но даже и на этом нельзя настаивать с особою уверенностию: Пилат смертную казнь иудея мог не считать за majus negotium ("большое дело") в пределах своих полномочий и потому мог и не делать распоряжения о составлении об этом особого акта.

А если этого дня в римских датах не записали современники, для последующих поколений высчитать этот день было уже весьма трудно. Вообразим, что будет некогда время и наше летосчисление будет заменено китайским. 17 октября 1888 года по нашей эре, конечно, понятно всякому. Но, конечно, никто из современников события не счел нужным перевести эту дату на китайский календарь и в будущем (при китайском летосчислении) эта дата может утратиться. После этого понятно, что среди христиан не могло быть точного предания о времени крестной смерти Спасителя. В первые времена казалось совершенно достаточным знать, что Он умер при таких-то архиереях и Понтии Пилате; проповедники христианства, апостолы, не были служителями хронологии. Позднейшие же показания об этом суть только научные догадки и не должны сбивать нас тою уверенностью, с какой их заявляют писатели. Тертуллиан, например, показания об этом передает за непререкаемые истины; но такова его манера изложения.

Какие же есть непререкаемые данные о годе крестной смерти Христа? В Евангелии и символе веры мы читаем, что Он распят при Понтии Пилате. Годы правления Пилата достаточно хорошо определяются Иосифом Флавием. Пилат правил Иудеей 10 лет; когда он, будучи лишен власти при Тиверии, прибыл в Рим, он нашел Тиверия скончавшимся. Но Тиверий умер 16 марта 790 a.U.C., 37 по Р.Х. Получаются годы 27-36. Вследствие этого выбор годов значительно сокращается. Иисус Христос воскрес в первый день недели, утром, в наше воскреснье. Это воскресенье приходилось тогда на 16 нисана, и в этом заключается существенная разница наших православных воззрений от западноевропейских; поэтому самые точные изыскания западноевропейских ученых о годе воскресения Иисуса Христа не годятся для нас. Дело в том, что все западные ученые богословы одержимы каким-то поверьем, что Иисус Хриcтос распят 15 нисана, т.е в первый день опресноков, а не 14. В русской литературе этот вопрос разобран достаточно ясно у Хвольсона в "Христ. Чтении" за 1875, 1877 и 1878 гг. и "Записках Петербургской академии наук" в 41 томе 7 серии (Das letzte Passamahl Christi und der Tag seines Todes. Спб. 1892), где представляются доказательства, что невозможно 15 нисана считать днем распятия Христа.

Таким образом, приходится отыскивать в ряду годов правления Пилата тот год, когда по астрономическим данным, воскресенье приходится на 16 нисана. Таким годом оказывается прежде всего 30 год нашего летосчисления, 783 от основания Рима, затем 33 нашей эры, 786 от основания Рима. Все вероятности за то, что Иисус Христос воскрес 5 апреля 786 г. Таким образом, выясняется, что Иисус Христос скончался в 33 г. Но это покоится на положениях, которые исторически обосновать очень трудно.

Что касается указания Евангелия, что когда Христу было около 30 лет, шел 15-й год правления Тиверия Кесаря (Лк. III, 1, 23), то главный вопрос здесь не в том, как считать годы царствования Тиверия (допуская, что еврейское летосчисление могло расходиться с римским и за 15 год мог быть считаем не 29, а 27), а в том, что величина "около 30 лет" в рассматриваемой дате указывается приблизительная. И несмотря на весь хронологический авторитет Евсевия кесарийского, мы не можем вместе с ним настаивать, что Христос умер именно на 34 году рождения, потому что было и другое известие, идущее от Иринея лионского, что Христос освятил своим пребыванием на земле все возрасты человеческой жизни (Adv. haer. 2, 23, 2). А известно, что Ириней был ученик св. Поликарпа смирнского, который имел своим учителем Иоанна Богослова; следовательно, возможно, что это известие исходит от Иоанна Богослова, а в таком случае это такой авторитет, перед которым авторитет Евсевия может в прах рассыпаться. Ириней говорит, что Христос был "старец, достигший преклонных лет". Но удобно ли называть так человека 30 лет? А что наружность Христа была не из цветущих, об этом есть свидельство в самом Евангелии (Иоанна). Так фарисеи возражали Христу: "Тебе нет и пятидесяти лет, а Ты говоришь, что видел Авраама" (Иоан. VIII, 57). Очевидно, что на вид Ему было гораздо более 30 лет. Несомненно, они были бы рады сказать: "Тебе и тридцати лет нет", если бы это было возможно.

Твердого исторического предания и о времени общественного служения Христа не сохранилось. Обычное воззрение, что служение Его продолжалось 3 1/2 года и жизнь окончилась на 34-м году, опирается на авторитет Евсевия. Полного подтверждения этого предания в тексте Евангелия не находим; так, праздник, ко времени которого относится исцеление расслабленного, с текстуальной точки зрения допускает различные толкования. Может быть, это и не была пасха. А ведь пасхами и определяется время общественного служения Христа. А в древнейшее (доевсевианское) время упорно держалось другое воззрение, что служение Христа продолжалось одно лето Господне приятно (Ипполит римский и др.); в таком случае Христос умер на 31 году, а на основании года распятия приходится вычислять год рождения.

Таким образом, рождение Христа далеко предшествовало нашей эре; к 33 году ее можно с вероятностью относить Его кончину. Обычное представление о 33 1/2 годах земной жизни Христа не имеет для себя достаточных оснований, и Ириней уже допускал, по крайней мере, 40-летний возраст Христа; тоже, по-видимому, предполагается и в Евангелии от Иоанна.