Так сложилось (не по случаю, а по Промыслу), что о самых любимых святых мы меньше всего знаем. Речь идёт о Божьей Матери и о святом Николае. Смирение не ищет показать себя и прославиться. Смирению хорошо в тени, поэтому и «Благословенная между женами», и самый любимый на Руси святой прожили так, что известных фактов их земной жизни очень немного. Тем ценнее та слава, которую они приобрели после ухода из этого мира. Трудно найти христианский город на карте мира, где Матерь Божия не проявила бы Свою чудотворную любовь, исцеляя, защищая, вразумляя нуждающихся в помощи людей. Это касается и Мирликийского архиепископа.

Его помощь быстра и удивительна. Он и строг, и милостив одновременно. Из угла, где горит лампадка, он внимательно смотрит на простолюдина и на толстосума. В каждом храме есть его образ, и даже если мы больше никого из святых не знаем, то, увидев Николая, сразу чувствуем себя в храме как дома. Одно чудо из тысяч мне хочется вспомнить и пересказать.

* * *

Этот случай описан у С. Нилуса в одной из его книг. Речь там шла о воре, который имел суеверную любовь к Угоднику, и всякий раз, идя на воровство, ставил святому свечку. Не смейтесь над этим вором, братья. Это только со стороны кажется, что глупость очевидна. При взгляде изнутри зоркость теряется, и мы сами часто творим неизвестно что, не замечая нелепости своих поступков. Так вот, вор ставил святому свечи и просил помощи в воровстве. Долго всё сходило ему с рук, и эту удачу он приписывал помощи Николая. Как вдруг однажды этот по особенному «набожный» вор был замечен людьми во время воровства.

У простых людей разговоры недолгие. Грешника, пойманного на грехе, бьют, а то и убивают. Мужики погнались за несчастным. Смерть приблизилась к нему и стала дышать в затылок. Убегая от преследователей, он увидел за селом павшую лошадь. Труп давно лежал на земле, из лопнувшего брюха тёк гной, черви ползали по телу животного, и воздух вокруг был отравлен запахом гнили. Но смертный страх сильнее любой брезгливости. Вор забрался в гниющее чрево и там, среди смрадных внутренностей, затаился. Преследователям даже в голову не могло прийти, что убегавший способен спрятаться в трупе. Походив вокруг и поругавшись всласть, они ушли домой. А наш «джентльмен удачи», погибая от смрада, разрывался между страхом возмездия и желанием вдохнуть свежего воздуха.

И вот ему, едва живому от страха и вони, является Николай. «Как тебе здесь?» — спрашивает святитель. «Батюшка Николай, я едва жив от смрада!» — отвечает несчастный. На что святой ему отвечает: «Вот так мне смердят твои свечи».

Комментарии кажутся излишними. Мораль — на поверхности. Молитва грешника смердит, а не благоухает. Нужно не только молиться, но и жизнь исправлять, по мере сил. Так? Так. Но это выводы верхнего слоя. Есть здесь и более глубокий урок. И как говорил кто то из литературных героев: «Так то оно так, да не так».

Николай всё же спас грешника! Молитва хоть и смердела, но до святого доходила, и в нужное время Николай о грешнике вспомнил. Пусть моя свеча ныне смердит, пусть она ещё долго смердеть будет (ведь не скоро запах выветривается), но я всё равно её ставить буду.

Молиться чисто и горячо, как свеча горит, в один год не выучишься. Молиться так, чтобы Богу это приятно было так, как нам ароматом кадила дышать, — это труд всей жизни. И радуюсь я, что Господь накажет, и Он же потом пожалеет. А святые в этом Богу подобны.

* * *

Или вот ещё случай. Дело было в Киеве при немецкой оккупации. В одной семье умирает мать. Остаются трое детей, мал мала меньше, а отец — на фронте. Дети кладут маму на стол. Что дальше делать — не знают. Родни никого, помочь некому. Знали дети, что по покойникам читать псалмы надо. Псалтири под руками нет, так они взяли акафист Николаю, стали рядышком у мамы в ногах и читают. «Радуйся, добродетелей великих вместилище. Радуйся, достойный Ангелов собеседниче. Радуйся, добрый человеком наставниче». Конечно, какая тут радость. Один страх и горе. Но читают они дальше и доходят до слов: «Радуйся, неповинных от уз разрешение. Радуйся, и мертвецов оживление…» И на этих словах — Свят! Свят! Свят! — мама открыла глаза и села. Пожалел Угодник. Приклонился на детские слёзы.

* * *

Образ Николая созвучен и понятен нашей душе. Святой по себе книг не оставил. И народ наш больше верит делу сделанному, чем слову сказанному. Николай нищих любит, а у нас почти вся история — сплошная история нищеты, простоты и убожества. Когда итальянцы тело святого украли и к себе увезли, появился праздник «летнего Николая». Греки его до сих пор не признают, а предки наши этот праздник по особому осмыслили.

Деды дедам сказывали, что сошли как то с небес Николай да Касьян по земле походить, помочь, может, кому. Глядь — а в глубокой луже мужик с телегой завяз. «Пойдём, — говорит Николай Касьяну, — подсобим мужичку». А Касьян говорит: «Неохота ризы райские пачкать». Ну, Никола, делать нечего, сам в грязь полез и телегу вытолкал. Умилился Господь на такое человеколюбие и дал Николе два праздника в год — летом и зимой. А Касьяну — раз в четыре года — 29 февраля. Вот так.

В общем, с Писанием мы до сих пор плохо знакомы, невежества и грубости у нас тоже хватает. Даже поделиться можем. Но если увидит наш человек икону Николы Угодника, сразу три пальца щепоткой сложит и перекрестится. Скажет: «Радуйся, Николае, великий чудотворче», — а Николай с небес ответит: «И ты не горюй, раб Божий. Прославляй Господа Вседержителя и словом, и делом».

Много святых на земле было, много ещё будет. Но мы так к Чудотворцу привязаны, будто живём не в нашей полуночной стране, а в Малой Азии, и не в эпоху интернета, а в IV веке, в эпоху Первого Вселенского Собора. И это даже до слёз замечательно.

См. также:
- Окаменевшая девушка

Источник: Собрание проповедей прот. Андрея Ткачева

Кем-то было удачно подмечено, что в XX веке среди всех проповедников Евангелия в Великобритании (а их там в это время было немало) лишь голоса трех людей были расслышаны и глубоко приняты. Эти проповедники – Гилберт Честертон, Клайв Льюис и митрополит Антоний (Блюм). Стоит присмотреться к этим трем «последним из могикан», поскольку именно в трудах, подобных тем, что понесли они, нуждается любое общество, сохраняющее свою связь с Христом и Церковью.

Гилберт Кийт Честертон

Честертон и Льюис – миряне. Они не занимают никакого места в иерархии, не связаны корпоративной этикой, на них не лежит печать школьного, специального образования. Поэтому они специфически свободны. Там, где епископ и священник трижды оглянутся на мнение вышестоящих, на возможный общественный резонанс и прочее, эти двое говорят, что думают, подкупая слушателей простотой и смелой искренностью. Они говорят не в силу необходимости, не в силу обязательств, наложенных саном и положением в обществе, а в силу одной лишь веры и сердечной обеспокоенности. Невольно вспоминается наш отечественный «рыцарь веры», как называли его с уважением даже враги, а именно – Алексей Хомяков. Он боролся за Церковь не потому, что окончил академию, а потому, что жил в Церкви и Церковью. В области учения о Церкви никто из иерархов не был так свеж, как этот мирянин.

Впрочем, Хомяков, хотя и поэт, но в богословии был именно богословом, а отнюдь не богословствующим сочинителем. Он писал не статьи или очерки, а большие серьезные труды. Честертон же и Льюис богословами были вряд ли. Каждый из них начинал как поэт. Но известность они приобрели: один – как журналист, эссеист и критик; второй – как писатель и истолкователь христианских основ, некий катехизатор с академическими знаниями. В отличие от них обоих митрополит Антоний не писатель и не профессор, не журналист и не полемист. Он – свидетель. Его слова – это всегда свидетельство о том, что, казалось бы, известно с детства. Но владыка митрополит умеет всегда дать известному ту глубину, на которую редко кто нырял. Прочувствованно, с большой силой достоверности, проистекающей из личного опыта и глубокой убежденности в правде произносимых слов, он всякий раз открывает слушателю Евангелие заново. Слово Божие в его устах никогда не сухо и никогда не скучно. Он не размахивает цитатами, словно дубиной, устрашая несогласных. Но он возливает слово, как елей; он врачует души от язв неверия, суетности, безответственности.

Клайв Льюис

Все трое не родились христианами, но стали ими. Каждый из них способен на честный рассказ о своих сомнениях, о поиске Бога и обретении Его. Эта подкупающая честность способна прикоснуться к самой сердцевине современного человека, который боится традиции, для которого христианство «слишком отягчено» грузом минувших эпох. Изнутри традиции, не отвергая ее вовсе, скорее – утверждая, трое благовестников воскрешают чувство евангельской свежести. В их устах Новый Завет поистине Новый, а Евангелие – благая весть, и лучше не скажешь.

Любопытно, что, в отличие от Честертона и Льюиса, митрополит Антоний ничего не писал. Он действовал по-сократовски: спрашивая, отвечая, замолкая по временам и размышляя вслух перед лицом Бога и собеседников. Это потом его речи превращались в книги благодаря усилиям друзей и почитателей. Благо, он жил в эпоху средств аудиозаписи, и усилия скорописцев не требовались. Кстати, об эпохе. Технический прогресс, увеличение народонаселения, распавшаяся связь времен и общее смятение… Кто не ругал новейшую историю и духовную дикость современного людского муравейника?! «Железный век, железные сердца». Но эта эпоха все же позволяет тиражировать речи мудрых с помощью технических средств и доносить эти речи до тысяч и миллионов слушателей.

По-хорошему нужно, чтобы в каждом городе был свой митрополит Антоний, в каждом университете – свой Льюис и в каждой газете – свой Честертон. Но это – по-хорошему. А если по-плохому? А по-плохому люди такие являются редкостью, и была бы для многих непоправимой утратой та ситуация, при которой их слышало бы только ближайшее окружение. В средние века при неграмотности большинства паствы, при дороговизне книг и отсутствии массовых коммуникаций все зависело от возможности послушать мудрого человека вживую. Сегодня, удаленные друг от друга временем и расстояниями, мы можем назидаться благодатным словом при помощи книг и различных аудио- и видеозаписей. Все трое это понимали. Все трое в разное время и с разной интенсивностью выступали по радио с беседами, лекциями и проповедями. То есть они вполне современны, чтобы быть понятыми сегодняшним человеком, и вполне устремлены в вечность, чтобы не угождать минутному вкусу, но защищать истину или возвещать ее.

Митрополит Антоний Сурожский

Нам нужны эти трое, конечно же, с другими фамилиями. Нужны фехтовальщики, подобные Честертону, готовые извлечь из ножен отточенную шпагу неоспоримых аргументов и принудить к сдаче любого скептика или недобросовестного критика, хулящего то, чего не знает. Этот формат наиболее подходит для всех видов журналистики.

Нужны профессора, гораздо уютнее чувствующие себя в компании древних рукописей, нежели на автобусной остановке. Эти, зовя на помощь бесчисленный сонм живших ранее писателей и поэтов, способны представить взору людей, учившихся «чему-нибудь и как-нибудь», христианство как плодотворную силу, во всех эпохах зажигавшую сердца и дающую радость.

Нужны, наконец, епископы, способные говорить о Христе не сверху вниз, а лицом к лицу, не как учащие, а как независтно делящиеся истиной.

Эти трое нужны для общества, считающего себя образованным и умным; общества, даже несколько уставшего от своего всезнайства и, подобно Пилату, пожимая плечами, спрашивающего: «Что есть истина?» Для простых людей нужны простые проповедники. Но простота исчезает. На ее место приходит недоучившаяся спесь, всегда готовая спорить с Богом по причине недоученности. Приходит привычка произносить легкие слова о тяжелых темах и давать чужие, лично не выстраданные ответы на вечные вопросы. Вот им-то, людям, заразившимся метафизической несерьезностью, и полезно было бы за одним из жизненных поворотов повстречать кого-то из этих трех: Честертона, или Льюиса, или митрополита Антония. С другими фамилиями, конечно.

Источник: Прот. Андрей Ткачев, проповеди

В последние годы резко возросли жалобы родителей на детское своеволие. Причем, если раньше мать с отцом честно признавались, что их чадо просто-напросто избаловано, то теперь все чаще приходится слышать: «Наш ребенок совершенно неуправляемый! Ему все нипочем, ничего на него не действует!»

Объяснения детской «неуправляемости» даются самые разные: от генетики до ... экологии. Да-да! Это предположение выдвинула недавно одна мама, поведавшая мне об «отвязанном» поведении своей дочери-подростка. Из ее рассказа стало понятно, что так ведут себя почти все одноклассники дочки: «Мы с другими мамами ума не приложим, в чем тут может быть дело. Говорят, сейчас многие родители мучаются. Растят детей, растят, вкладывают силы, средства, а потом вдруг раз – и все насмарку. Наверное, экология виновата. Я уже где-то об этом читала. От плохой экологии дети становятся неуправляемыми». Потом, правда, выяснилось, что в соседней школе дети почему-то другие: стремятся к знаниям, в разные кружки ходят, не сквернословят. Хотя экология та же самая, и школа расположена на параллельной улице.

О причинах детского своеволия мы поговорим чуть позже, а сейчас хочу обратить ваше внимание на одну очень интересную особенность таких детей. Она не сразу бросается в глаза, но если приглядеться, то непременно окажется, что СВОЕВОЛЬНЫЕ ДЕТИ НА РЕДКОСТЬ НЕСАМОСТОЯТЕЛЬНЫ. Странно? На первый взгляд – да. Ведь они все норовят сделать по-своему! Но в том-то и беда, что к настоящей самостоятельности это отношения не имеет! Поясню на примере. Шестилетний Ваня «не терпит никакого давления со стороны взрослых» (теперь это принято называть так). Больше того, он явно претендует на место старшего в семье: разговаривает властно, приказным тоном, чуть что – кидается на родителей с кулаками. И надо отдать мальцу должное, он добивается-таки своего! Все семейство пляшет под его дудку. Но при этом Ваня абсолютно беспомощен в повседневной жизни. Собраться на улицу для него – огромная проблема, потому что он толком не умеет одеваться. О какой-либо помощи по дому речь и подавно не идет. Какая помощь, если он и себя-то обслужить не может? Ваня даже играть самостоятельно не умеет. Да и засыпает только в присутствии взрослых: одному в комнате ему страшно. Пойдя в школу, такой Ваня, конечно, научится с грехом пополам застегивать рубашку и завязывать шнурки на ботинках (он же все-таки не умственно отсталый!). Но, в отличие от сверстников, не будет сам готовить домашние задания и собирать портфель. Да и уроки придется за него узнавать маме по телефону, ведь на Ваню ни в чем серьезном положиться будет нельзя. Сверстников уже начнут отпускать в школу одних, а Ваню еще долго будут водить за ручку: мало ли куда его может занести? Лучше не рисковать! Став подростком, такой Ваня начнет прогуливать школу, и вскоре «легкомыслие» заведет его так далеко, что окружающие, вполне вероятно, зададутся вопросом: все ли у него в порядке с интеллектом? Ведь сколько ни объясняй, чем чревато такое поведение, до Вани все равно не доходит. Хотя на самом деле интеллект тут ни при чем. Просто Ваня ни разу еще не расплачивался за свои поступки. Наоборот, твердо усвоил, что ему все сходит с рук. А коли так, то живи свободно! Предки погрозят-погрозят, потом сбегают в школу, задобрят училок, и все будет о'кей. А если задобрить почему-либо не удастся, то они что-нибудь другое придумают. Им не привыкать!

Пройдет еще немного времени – и Ваня станет взрослым, хотя по-прежнему в душе останется несамостоятельным, своенравным дошкольником. Что за семья будет у такого человека? Разве он будет способен взять на себя ответственность за чужую судьбу? Он и со своей собственной-то разобраться не в состоянии. Что бы такой человек ни вытворял, виноваты всегда будут другие. И неудачи, которых, естественно, у подобных людей не счесть, они обычно объясняют не своей ленью, разгильдяйством или вздорностью, а «происками врагов» и «фатальными обстоятельствами». При этом их все больше заносит «не в ту степь»: в пьянство, в наркоманию, в сомнительные аферы и в откровенное воровство. Прогноз, как говорят медики, тут неблагоприятный. Можно, конечно, надеяться, что когда-нибудь жизнь научит такого человека уму-разуму. А если нет? И даже если научит, не слишком ли большой окажется цена за науку жизни?

Последствия своеволия

Помимо тех, что перечислены выше (инфантильность, неудачи в личной жизни, часто профессиональная несостоятельность, асоциальное поведение), хочется особо подчеркнуть тот вред, какой своеволие наносит развитию ребенка. Порой физическому, т. к. своевольный ребенок больше рискует «влипнуть» в какую-либо историю, заканчивающуюся травмой или увечьем. И почти наверняка – развитию интеллектуальному и эмоциональному.

Это тоже может показаться странным. Как же так? Вроде бы своевольные дети больше проявляют свою индивидуальность, а значит, более склонны к экспериментам, к постижению чего-то нового... Но это лишь кажущаяся закономерность. Не обладая твердой волей к преодолению трудностей, такие дети предпочитают идти по накатанному пути, делая лишь то, что им дается без труда, а это, в основном, развлечения.

Напомню, что развитие способностей происходит тогда, когда человек имеет образцы для подражания, идеалы, на которые он равняется и которые стремится достичь. Если же кроме себя, любимого, иных идеалов нет, то и развития никакого не будет. Зачем стремиться к чему-то, когда все уже есть? Зачем заниматься самосовершенствованием, если ты и так уже верх совершенства? На самом деле полный отказ от идеалов – это тоже миф. Люди устроены таким образом, что совсем без идеалов они жить не могут. И у своевольного ребенка идеалы (а точнее сказать, «кумиры»), разумеется, есть. Обычно это «крутые» киногерои, решающие все жизненные вопросы кулаками и автоматными очередями, рок-певцы с интеллектом приматов и патологическими половыми наклонностями, «братва» на джипах, панки, рокеры, скинхеды. Только вот к чему приведет подражание таким кумирам? Ведь они еще более «отвязанные», чем он сам. Значит, в перспективе у такого ребенка следует ожидать не развития, а деградации.

Своевольный ребенок попадает в ловушку: искренне веря в свою оригинальность и самостоятельность, он, чем дальше, тем больше отстает от сверстников; чем дальше, тем больше становится малоинтересным, шаблонным типажом с набором стандартных качеств и черт. Посмотрите на подростков, «тусующихся» по дворам, детским площадкам или городским площадям. Как они однотипны, хотя вроде бы каждый стремится подчеркнуть свою индивидуальность: у кого-то в ухе три серьги, у кого-то – четыре, у этого волосы выкрашены в рыжий цвет, у того – в зеленый. ПОЧЕМУ ЖЕ РОДИТЕЛИ ЭТО ДОПУСКАЮТ?

Вот именно, почему? Почему, понимая, к каким страшным последствиям приводит детский анархизм, многие родители бывают не в состоянии вовремя остановить свое чадо?

Разгадка родительской беспомощности, на мой взгляд, коренится в двух обстоятельствах. Во-первых, своеволие часто путают со свободой, независимостью, раскрепощенностью. В жалобах взрослых на неуправляемость ребенка нередко звучит потаенная гордость: вот, дескать, какой он у меня свободолюбивый! Не то что мы!.. Мы росли зажатыми, затюканными и теперь вынуждены «выдавливать из себя раба по капле». А наши дети – другие: они с пеленок ощущают себя уникальными, неповторимыми, свободными личностями. Подчас доходит до полного безобразия: пятилетний «свободолюбец» откровенно хамит пожилой женщине, сделавшей ему справедливое замечание, а мать стоит рядом и млеет от его «раскованности». (В школе, правда, и ей, и ребенку придется пожинать плоды такой «свободной педагогики». Если в начале перестройки многие учителя и родители радостно отказались от «авторитарных методов» обучения, то потом, ужаснувшись последствиям такого отказа, поспешили вернуть во многие школы строгую дисциплину).

Во-вторых, взрослые просто-напросто идут по пути наименьшего сопротивления. А значит, не особенно отличаются в этом от своих сыновей и дочек. Их ребенку легче закатить скандал, чем убрать игрушки, а им легче «не связываться», не проявлять необходимую в данном случае твердость характера. Иными словами, родителям тоже не хватает положительного волевого начала и настоящей, взрослой самостоятельности. Они тоже снимают с себя ответственность и перекладывают ее на чужие плечи – на педагогов, психологов, врачей, милиционеров.

Недавно ко мне на консультацию пришла молодая женщина с сыном-дошкольником. Никаких серьезных психических отклонений у мальчика не было, но избаловать его уже успели сильно. Настолько, что неискушенному человеку он мог даже показаться не вполне нормальным. В последнее время своеволие ребенка начало переходить все допустимые границы, и мать забеспокоилась. Однако когда речь зашла о том, что поведение сына надо ввести хоть в какие-то рамки, неожиданно категорично заявила, что она это сделать не в состоянии: и характер у нее чересчур мягкий, и убеждения не позволяют.

– Но ведь очень опасно пускать все на самотек, – возразила я. – Если он сейчас не признает никаких авторитетов, что будет в подростковый период?

Мальчик и из дому уйти может, и с наркоманами связаться...

– Да я нисколько не сомневаюсь в том, что он попробует наркотики! – пожала плечами мать. – И ничего мы с этим не поделаем! Лишь бы не привык...

Что тут скажешь? Сынишка еще и слова такого – «наркотики»,– наверное, не знает, а она уже расписалась в своей беспомощности. И главное, считает это в порядке вещей! Так что во многих случаях безответственность детей – наследственная черта. И взрослым, если они действительно хотят изменить ситуацию, следует начать с себя. Звучит вроде бы просто, а в реальности это как раз самое трудное, ведь менять себя труднее всего. Как говорится, в чужом глазу мы замечаем соринку, а в своем не видим и бревна.

Счастье – это когда тебя понимают

– А как же все-таки приучить ребенка к самостоятельности? – спросите вы.

Прежде всего, необходимо поставить себя на его место и понять, почему он бунтует, отказываясь выполнять требования взрослых. Может, это попытка хоть как-то проявить свое «я»? Ведь очень часто, жалуясь на своеволие детей, родители (обычно матери) следуют за ними по пятам и в буквальном смысле слова не дают бедолагам без спросу ступить ни шагу. Помнится, одна мама даже диктовала своему семилетнему сыну, когда ему ходить в туалет. А на замечание психолога, что дети этого возраста и сами в состоянии определить, назрела ли у них данная потребность, заявила, что ее сын еще слишком мал и несамостоятелен.

Ребенок, зажатый в тиски родительской опеки, естественно, воспринимает инструкции взрослых как очередное посягательство на свою свободу и норовит уклониться от их выполнения. Так что нужно перестать опекать ребенка, существенно сократить количество замечаний, предоставить сыну или дочери больший простор для проявления своего «я», и тогда многое станет на свои места. Сравнительно недавно к нам на занятия привели шестилетнего мальчика. Мама жаловалась на своеволие, демонстративное поведение, вспышки агрессии. На занятиях же с психологами ничего такого не обнаружилось. Коля был послушен, с огромным удовольствием выполнял наши просьбы и задания, жаждал всем услужить: поднимал упавшие игрушки, помогал расставлять стулья, уступал девочкам свою очередь. Дети такого возраста еще не преуспели в искусстве лицемерия. К тому же на наших занятиях любой ребенок быстро раскрывается, и становится видно, какой он на самом деле. Тем более, если в его характере действительно присутствует своеволие. Тут и ждать не приходится, все сразу проявится. В детском саду и в изостудии, куда ходил мальчик, тоже, как выяснилось, к нему не предъявляли претензий. Поэтому мы предположили, что Колино своеволие является реакцией на семейную ситуацию. И начали ее обсуждать.

Когда у ребенка много родственников, это отлично. Он не чувствует себя одиноким в мире, его окружают любовью и заботой. Но если все родственники чересчур активны, если их активность направлена на одного-единственного ребенка, они могут задушить его в объятиях чадолюбия. Так, собственно, и происходило в случае с Колей. Взрослые не разрешали ему самому ступить ни шагу, постоянно давали инструкции, советы, одергивали, поучали, отчитывали. Делали они это из лучших побуждений, но мальчик стал терять самообладание. Ему стало не хватать простора, чтобы проявить себя. Надо еще добавить, что Коля был на редкость разумный ребенок, и ему практически никаких замечаний делать не приходилось, он и так все понимал с полуслова. В семье же его держали за несмышленыша. Когда взрослые начали следить за собой, воздерживаться от излишней опеки и прислушиваться к мнению мальчика, его своеволие исчезло.

Часто детская безответственность проистекает и от... страха родительской нелюбви. Идя на конфликт, ребенок стремится привлечь к себе внимание взрослых. Хотя тем может казаться, что они только чадом и занимаются. Скорее всего, так оно и есть, но непослушный ребенок раздражает их своими выходками. А значит, внимание, которое они ему уделяют, несет ребенку не радость, а огорчения. Ребенку же необходимы положительные эмоции, чтобы поведение его начало выправляться. Снова создается порочный круг, но размыкать его опять-таки необходимо взрослым.

Разумеется, встречаются случаи проявления истинного своеволия, в основном присущего мальчикам. И тогда следует облагораживать такой характер, пробуждать, возвышать человеческие чувства в ребенке. Об этом мы сейчас поговорим подробнее.

Как важно быть последовательным

Жалуясь на детское своеволие, многие взрослые произносят весьма характерную фразу: «Что мы только ни делали! Отец даже ремнем его (ее) ПЫТАЛСЯ отхлестать – все без толку!» Здесь очень симптоматично слово «пытался». Как правило, родители своевольного ребенка мечутся из крайности в крайность, судорожно пробуют применить к нему те или иные воспитательные меры, но потом начинают его жалеть и смягчают наказание. Им хочется верить, что он поймет и оценит их благородство. А он извлекает совсем другой урок. «Предки – слабаки, – думает ребенок. – Если немного покапризничать, поканючить или закатить скандал, они сдадутся и сделают по-моему». А упорства в достижении своих желаний такому ребенку не занимать. Тем более что обычно и напрягаться особенно не приходится – родные сдают позиции практически без боя. Поэтому непоследовательность родителей приведет к вполне предсказуемому результату: ребенок укрепится в борьбе и в следующий раз сможет еще дольше «выдержать характер». Если такое происходит часто, у него складывается определенный стереотип отношений с родителями. А у них создается впечатление, что он абсолютно несгибаем. Этакий стоик, Муций Сцевола. Но ведь это совсем не так! Своенравные дети на поверку бывают гораздо более зависимы от взрослых, чем их покладистые сверстники. У своевольных детей обычно много просьб и желаний, следовательно, рычагов воздействия на ребят тоже предостаточно. Мало ли что они демонстрируют свое равнодушие в ответ на угрозу лишить их каких-либо благ? Они вообще очень многое делают в расчете на то, что окружающие примут их демонстрации за чистую монету. Если хочешь воздействовать на такого ребенка, ни в коем случае не поддавайся на его провокацию.

Укорачивая детское своеволие, совершенно необходимо проявлять последовательность. Иначе ничего не добьешься. Как и для любого другого ребенка, самое страшное наказание тут – лишение общения. К нему следует прибегать в крайнем случае, когда другие меры уже исчерпаны. «Что ж, мне полгода с ним не разговаривать?» – нередко спрашивают матери. Нет, конечно. Для дошкольника обычно хватает и дня. Школьники, уже привыкшие побеждать в этом поединке воль, могут испытывать родительское терпение дольше, но на моей памяти даже до недели никто из них не дотягивал. «А как же еда, уроки, уборка игрушек? Если с ним не разговаривать, он ничего и делать не будет», – волнуются мамы. Будет, когда поймет, что это не пустые угрозы. И если он пару раз не пообедает или опоздает в школу, ничего страшного. Очень полезно на собственном опыте, а не только со слов родителей, узнать, какие последствия бывают у дурных поступков. И чем раньше, тем лучше. Ведь с возрастом дурные привычки только укореняются. Хуже будет, если впервые своевольный ребенок что-то поймет только в колонии или в операционной. Помните: на самом деле своевольным человеком управлять нетрудно, ибо он тщеславен и одновременно слабоволен. Это парадокс своевольного человека .С одной стороны, в слабости такого человека, казалось бы, никак нельзя упрекнуть. Но с другой, – что такое уход от трудностей и снятие с себя ответственности, как не признак душевной слабости? А слабого человека рано или поздно кто-нибудь подчиняет своему влиянию. Причем далеко не всегда благотворному.

Посильность требований

Кроме того, ваши требования должны быть посильными. Бессмысленно говорить сыну-семикласснику, даже самому отъявленному прогульщику: «Иди и устраивайся в другую школу!» Это он дома и во дворе «крутой», а прийти к незнакомому директору, да еще с дневником, исписанным замечаниями, ему, конечно же, страшно. Или, скажем, шестилетке, у которого плохо развита моторика (попросту говоря, неловкие, непослушные руки). Ему действительно трудно завязывать шнурки на ботинках и застегивать рубашечные пуговицы. Мало ли, что его сверстники уже с этим справляются?! Попреками тут ничего не добьешься, лучше потратить силы на развитие пальцев. Тем более что это и в школе пригодится.

Компромисс, но без авансов

И конечно, нужно прийти к разумному компромиссу. В чем, по мнению взрослых, обычно должна проявляться детская самостоятельность? – В том, что дети без посторонней помощи готовят уроки, складывают в портфель тетради и учебники, убирают свою комнату и т. п. А как представляют себе самостоятельную жизнь дети? – Можно сколько хочешь гулять, без ограничения смотреть телевизор, играть на компьютере... короче, без удержу развлекаться. Иначе говоря, в представлении взрослых самостоятельность – это сплошные обязанности, а по мнению детей, – максимально широкие права. И требовать от них, чтобы они наслаждались выполнением скучных занятий, по меньшей мере, наивно.

Но сбалансировать права и обязанности можно. Ты считаешь себя большим и хочешь попозже ложиться спать? – Пожалуйста, только у взрослеющего человека появляются новые обязанности по дому. Что ты предпочитаешь: мыть каждый день посуду, ходить за хлебом или пылесосить квартиру по выходным? Выбирай! Очень важно предоставлять своевольному ребенку возможность выбора, однако в заданных вами рамках. Тогда он будет развиваться в нужном направлении, сохраняя при этом свою индивидуальность. Надо показывать и на личном примере, и на примере окружающих, что свобода взрослых людей напрямую связана с большим количеством обязанностей. Да, взрослые могут ходить, куда хотят; покупать, что хотят; смотреть, что хотят, но при этом их обязанность – зарабатывать деньги, делать очень много такого, что им не всегда нравится или трудно. Имея дело со своевольным ребенком, крайне опасно расширять его права, не расширяя обязанностей. Если он привыкнет к пониманию свободы как вольницы («что хочу, то и ворочу»), с ним потом будет нелегко совладать.

Очень часто своевольные дети не выполняют своих обещаний. И родители опять-таки записывают их в «трудновоспитуемые». Между тем, всего-навсего надо воздержаться от авансов. Ваш сын пообещал сесть за уроки, если вы ему разрешите посмотреть телевизор, а когда фильм закончился, заявил, что уроками займется завтра? – Что ж, пусть в другой раз телевизор будет ему наградой только за приготовленное задание. И никаких поблажек! Не бойтесь, что он закатит истерику или разнесет квартиру. Истерику вполне можно перетерпеть, а за битье посуды или крушение мебели должно неотвратимо следовать суровое наказание. Тут про свой мягкий характер лучше на время позабыть. Иначе у всех, в том числе у самого ребенка, может сложиться впечатление, что он действительно невоспитуем. А это не та победа, которой полезно гордиться.