Сказка для детей, автор: Ирина Рогалёва.

Жили-были на дальнем хуторе дед Иван и его внук Федор. Случилось так, что на всем белом свете родных у них не было, поэтому был дед Иван для мальчика и мать и отец.

Дед Иван был годами велик, но сила в его руках еще была. Мог он дом срубить, печь сложить, колодец поставить, на гончарном круге посуду изготовить, и еще много чего. Недаром люди его руки золотыми называли. Не только руки у деда Ивана были золотые, но и сердце. Всех он любил, всем помогал, никого не осуждал. «Не суди, и не судим будешь», - внуку наказывал.

Еще дед Иван сам хлеб растил. Сначала сеял с молитвой, потом с молитвой урожай собирал, потом снопы вязал, молотил, зерна в муку молол и хлеб выпекал. С большим уважением дед Иван к хлебу относился. И за все Бога благодарил.

Хозяйство на хуторе было небольшое – лошадь да коза, хрюшка с хряком, куры да гуси.

Гуси - птицы важные, гуляют, где хотят, никто им не страшен, кроме лисиц и волков. Но Федя на их важность внимания не обращал. Нравилось ему гусей дразнить. Выскочит, бывало, перед ними из высокой травы и залает по-собачьи. Птицы от страха гогочут, разбегаются, а потом яйца не несут. Дед только диву дается, что с гусями случилось? Невдомек ему, что это любимый внучок балуется.

Долго терпели птицы Федины выходки, но однажды, когда тот начал по ним камешками из рогатки стрелять, не выдержали. Шеи вытянули, крылья раскрыли, зашипели и пошли на него стеной. Мальчик сразу наутек бросился, но вожак его догнал и за ногу ущипнул. С тех пор Федор гусей не дразнил.

Когда дед с хутора отлучался, за мальчиком присматривали кошка Мурка и пес Шарик. Были они друзья – не разлей вода, ни минуты друг без друга прожить не могли. Идет Мурка на мышей охотиться, и Шарик с ней. Отправится пес в лес белок гонять, и кошка за ним. Все они понимали, все замечали, только что по-человечески не говорили.

Однажды слепил Федя из хлебного мякиша фигурки лисы и медведя.

- Ах, молодец, как у тебя хорошо получается, - обрадовался дед, увидев их, - глядишь, со временем и из глины начнешь лепить, а потом я тебя и за гончарный круг посажу, посуду делать научить.

- Не, деда, - отвечал Федя, - я твой тяжелый круг крутить не хочу, мне больше из хлеба лепить нравится.

- Ну, лепи, лепи, - согласился дед Иван, - только потом хлебушек съесть не забудь. Не всяк пашню пашет, а всяк хлеб ест.

- Съем, съем, - кивал Федя головой, а сам фигурки за окошко выкидывал. Мол, птицы подберут.

Однажды попались хлебные зверята на глаза Мурке. Она сразу смекнула, что это Феденька хлебом балуется. Знала кошка, как тяжело хлеб деду достается. Побежала она к Шарику рассказать, что мальчик хлеб на землю бросает, деда обманывает.

- Избаловал Иваныч мальчика, - вздохнул пес, выслушав подругу, - родители дитя балуют, а жизнь его не жалует. Нахлебается еще наш Федюня горькой водицы.

Когда мальчик подрос, дед Иван его грамоте научил. Съездил в город, продал на базаре овощей-фруктов и на вырученные деньги азбуку купил и сказок разных.

Больше всего Федору понравилась сказка про волшебную щуку, которая могла исполнять все желания. «Вот бы мне такую рыбу поймать, - принялся он мечтать, - была бы у меня и печь, которая сама ездит, и скатерть-самобранка, и сапоги-скороходы». Чтобы рыбу поймать - надо рыбачить научиться. Попросил мальчик деда смастерить ему удочку по размеру и начал пропадать на речке день-деньской, но кроме карасиков и плотвы ничего ему не попадалось.

- Ну что, поймал свою волшебную щуку? – ласково смеялся дед, встречая внука с рыбалки.

- Нет, - вздыхал Федор, - не поймал.

- Ну, ничего, не переживай. Я из твоей мелочи вкуснющую уху сварю. Мы ее с хлебушком и навернем.

- А я твои пироги больше хлеба люблю есть, - отвечал Федюша.

- Ишь, пироги он любит! А знаешь, что народ-то говорит?

- Что?

- Без хлеба куска везде тоска. Хлеб всему голова. Думай - не думай, а лучше хлеба-соли не придумаешь. Вот подрастешь, буду тебя с собой на поле брать, сначала научу зерно сеять, а потом и остальную хлебную премудрость освоишь.

- Не, деда, я на поле с тобой ходить не хочу. Жарко там, и колоски колются. У меня после них все лицо чешется. Я лучше козу пасти буду. Ты мне только дудочку вырежи.

- Вырежу, вырежу - улыбался Иван Иванович, целуя внука в курносый нос. Очень он Федюшу любил и жалел – сирота все-таки.

Вскоре мальчик рыбачить перестал. Решил, что волшебная щука в другой реке плавает. Взамен рыбалки пристрастился он на дудочке играть. Целыми днями мог в нее разные песенки выдувать.

Солнце встало – солнце село, быстро время на хуторе летело. Круглый год трудился дед Иван от зари до зари. А Федор летом козу пас, зимой дома сидел, на дудочке играл, или на санках с горки катался. Как дед ни пытался внука к труду приучить, ничего у него не вышло. «Ладно, - думал дед Иван, - силушка у меня еще есть. Если Бог управит, то я еще Федю потяну, а там, глядишь, надоест парню баклуши бить, сам к работе потянется». Но не случилось ему дожить до этого. В праздничный пасхальный день остановилось любящее сердце деда Ивана. Было тогда Федору семнадцать лет.

Похоронил он деда, поплакал, повздыхал, и стал дальше жить, как привык. Чай с баранками пил, картошку ел с соленьями. Дед Иван их столько запасал, что до нового урожая хватало. Про козу и птицу Федор вспоминал, когда ему яйца были нужны и молоко. Пришлось Мурке за птицей и хрюшками ухаживать, а Шарику лошадь и козу пасти. Так до осени Федор и прожил, ни о чем не заботясь.

Но однажды сунул он руку в мешок с баранками, а там пусто. Полез в подпол за картошкой – и та закончилась. Хлебных сухарей тоже не осталось. Что делать?

Сел парень на крыльцо, пригорюнился, думает, и что я у деда не учился, пока тот жив был? Подошли к нему Шарик и Мурка, встали рядом.

- Правильно думаешь, не лениться надо было, а работе учиться, - вдруг человеческим голосом заговорил Шарик. - Счастье и труд рядом идут.

- Вот-вот, для кого труд - радость, для того жизнь – счастье, - откликнулась Мурка.

- Вы что, умеете по-людски разговаривать? – оторопел Федор. – Что же вы раньше молчали?

- А о чем говорить? Не до разговоров нам было, мы делами занимались, - отозвался Шарик. – Работали до поту и ели в охоту.

- Да, поесть бы я сейчас не отказался, - вздохнул Федор. – Только запасы дедовы закончились. Как теперь жить, ума не приложу.

- Надо было грядки копать, семена сеять, огород сажать. Слышал, как дед Иван говорил: «Человек трудится - земля не ленится; человек ленится - земля не трудится», - сказал Шарик.

- Да слышал я все, - махнул рукой Федор, - неохота мне было с грядками возиться, еще мозоли бы лопатой натер. Я лучше в город поеду, хряка с хрюшкой продам, еды куплю.

Сказано - сделано. Продал Федор свиней, наелся в харчевне до отвала, ночь в телеге переночевал, утром по базару прошелся, всего, что глаза захотели купил и на хутор отправился. Вернулся домой довольный, на ходу пирог с капустой жует, квасом запивает.

Шарик с Муркой встретили его у крыльца, чуть не плачут.

- Что это вы такие поникшие, - спрашивает Федор, слезая с телеги, - что случилось?

- Пришли ночью лисы и всех кур и гусей утащили. Прости, хозяин, не доглядели, - сказал пес.

- Эка беда, - махнул рукой Федор, - от этих птиц были одни хлопоты. Я столько вкусной еды привез, что надолго хватит, и без яиц проживу.

Начал он дальше жить-поживать, на дудке играть, песни петь. А Шарик с Муркой за козой и лошадью смотрели.

Ел Федор так, что за ушами трещало, ни в чем себе не отказывал. Поэтому его запасы к началу весны закончилась. Как-то пошел парень на ледник, балыка и ветчины отрезать, а там лишь хвостики от них на веревочках болтаются. Бросился он к мешку с баранками, а там снова пусто. И горох, и греча, и варенье с печеньями – все закончилось. Что делать?

Сел Федор на крыльцо, голову руками обхватил. «Думай, голова», - свою голову уговаривает.

- Что, хозяин, пригорюнился? Снова есть нечего? – подошли к нему пес и кошка.

- Нечего, - вздохнул Федор.

- Так теперь самое время и картошку, и хлеб, и гречу сажать. Помнишь, как дед Иван говорил: «Гречневая каша – матушка наша, а хлеб ржаной – нам отец родной».

- Да помню я все, - махнул рукой Федор. – Неохота мне в поле идти, ногами грязь после дождя месить. Я лучше в город поеду, козу продам, а на вырученные деньги еды куплю.

Сказано – сделано. Продал Федор козу, купил сапоги со скрипом, кафтан нарядный, поел в трактире, вышел на улицу, а там ливень хлещет. Как быть? Тут один добрый человек его надоумил в гостиницу пойти ночевать. Мол, там и чисто, и тепло, и дождь не промочит. Федор согласился, а когда утром на улицу вышел, не нашел ни лошадь, ни телегу. «Цыган увел, - объяснил ему хозяин гостиницы, - недаром он вчера здесь вертелся». Понял Федор, какой добрый человек ему насоветовал в городе переночевать, да поздно было. Хорошо хоть оставшиеся деньги в кармане лежали.

«Хлеба побольше куплю и картошки, - решил парень, пересчитав монеты. - С хлебом я в беду не попаду, вроде, так дед Иван говорил».

Зашел Федор в пекарню, а там такой аромат от сдобы, что сил нет терпеть. Не выдержал он и на все деньги вместо хлеба булок да пирогов накупил. Закружилась его голова от сладких запахов, да не только от них, а еще и от красоты девичьей. Увидел Федор дочку пекаря, красавицу Аленушку и влюбился в нее безоглядно. Минуты ему хватило, чтобы понять, что хочет он ее в жены взять и всю жизнь с ней прожить.

Федор был парень видный. Аленушке он тоже приглянулся. Улыбнулась ему девица, кренделем свежим угостила. Федор, недолго думая, бросился к ее отцу руки дочери просить.

Выслушал пекарь Федора и говорит:

- А где же твои сваты? Порядочный жених сватов засылает, да с подарками.

- Нет у меня никого, один я на всем белом свете.

- А сам-то ты откуда, прыткий такой? – прищурился пекарь.

- С дальнего хутора.

- Так ты деда Ивана внук! – обрадовался Аленушкин отец, - Знал я его, слава о его доброте и золотых руках по всей округе шла. Ну, если ты в деда пошел, то отдам я за тебя Аленку. За мужем добрым, работящим будет она, как за каменной стеной. У тебя, небось, хозяйство большое?

- Нет у меня ничего, только кошка да собака, - опустил голову Федор.

- Как же так? – поразился пекарь. – Ведь у деда Ивана все было. Куда делось-то?

Пришлось парню рассказать, как он дедово наследство растерял. Выслушал его пекарь, и говорит:

- Знаешь что… Ты сначала работать научись, хозяйством обзаведись, а потом уже о свадьбе думай. Не отдам я свою любимую дочь за лентяя и бездельника.

Федор от огорчения чуть не заплакал. Вышел из пекарни, оглянулся, а в окошке Аленушка одной рукой слезки вытирает, другой - ему машет. Прощается навек.

Завалялись у Федора в кармане две монетки, только на маленький мешочек картофеля и хватило. Закинул он поклажу за плечо и домой отправился. Пока до дому дошел не заметил, как все булки и пироги стрескал. Только три баранки на дне мешка и остались.

А когда догрыз он последнюю баранку, то сел на крыльце, лицо в ладони уронил и заплакал:

- Как жить мне теперь? Что делать?

Подошли к нему Мурка и Шарик, сели рядом.

- Не плачь, хозяин, - говорит пес, - еще не поздно яровые посеять, огород вскопать, картошку посадить. У тебя же картошка в мешке лежит, забыл?

- Точно, забыл! – подскочил Федор.

Бросился он в сарай, куда мешочек с картошкой забросил, пересчитал картофелины, если каждую на четыре части разрезать, может, на посадку и хватит.

- А как я хлеб растить буду, если ничего не знаю и не умею, - вздохнул он.

- А мы тебе подскажем, - вскочила Мурка от радости. – Мы часто с дедом на поле ходили, все видели, все помним, и где семена для посева лежат, знаем.

- А что я есть буду, пока урожай не получу? – всхлипнул Федор. Ох, и жалел он себя, несчастного.

– Ты, когда картошку сажать будешь, землю лучше копай, комочки разбивай, может и найдешь там чего, - подсказал Шарик.

«Неужели дед Иван клад закопал?», - екнуло у парня в сердце.

В поисках дедовых сокровищ Федор так землю рыхлил, что она в пух превратилась. Но кроме кровавых мозолей ничем не разжился.

- Золото познается в огне, а человек в труде, - помнишь, дед Иван говорил, - шепнул Шарик Мурке, видя, как Федор лопатой машет. – Будет из нашего хозяина толк!

На следующий день замотал Федор мозоли чистыми тряпицами и отправился поле под рожь готовить. Шарик и Мурка с ним пошли.

- Помолиться надо перед работой, - напомнил пахарю Шарик.

- Да ладно, - махнул тот рукой, - я и без молитвы управлюсь.

- Без молитвы будет тебе поле для битвы, - вздохнула Мурка.

Походил Федор вокруг плуга, повздыхал, оглянулся на друзей. Те ему говорят: «Ты в плуг впрягайся, а мы им управлять будем». Так и сделали. К полудню пахарь от усталости шагу не мог ступить. Упал в свежую борозду, не шевелится. И вдруг услышал Федор, что земля дышит! «Не может быть!» Приник ухом к чернозему – «точно, дышит!». Стало ему понятно, почему дед Иван землю живой называл, матушкой величал.

Отдышался парень, напился воды, и снова за работу. Вернулся на хутор затемно. Так устал, что о еде и не вспомнил. Камнем на кровать упал и уснул.

Вышел на следующее утро Федор на двор, постучал руками по пустому животу, как по барабану ударил. Вдруг смотрит – во двор телега заезжает. Из нее мужичок выскочил и к Федору бросился.

- Ты Федор, деда Ивана внук? – спрашивает?

- Я, - пробасил парень. – Только умер дед Иван на прошлую Пасху.

- Царствие ему небесное, - перекрестился мужичок. Золотое у него было сердце. Он однажды меня с семьей от голодной смерти спас, теперь я приехал долг отдать. Держи-ка!

И начал мужичок с телеги припасы сгружать. А там и гречка, и пшено, и мука, и рыба соленая и еще много чего. Выгрузил все и уехал.

Вспомнил Федор деда добрым словом, и призадумался.

Всю неделю вставал он ни свет ни заря, тряпицы на руках менял и в поле шел. Вскоре ладлни у него зажили, мозоли огрубели. Но, как ни старался наш пахарь, только одну половину дедова поля осилил. Вторая так и осталась невспаханная.

Подошло время зерно сеять. «Это работа легкая. Я с ней мигом справлюсь», - подумал Федор. Принес на поле дедовы запасы ржи, раскидал зерно, только собрался домой идти, как видит – летит к полю, гомоня на все небо, черная туча воронья. «Они же все зерно склюют! Что делать?!», - схватился за голову сеятель.

- За ружьем беги, да стреляй в воздух, - подсказал ему Шарик.

Пока Федор на хутор бегал, пока ружье зарядил, пока обратно вернулся – птицы половину зерна склевали. Пальнул он пару раз в небо, прогнал ворон.

С посевом парень управился, огородом и садом занялся. Там тоже потрудиться пришлось – то посадка, то прополка, то поливка, то тля нападет, то колорадский жук налетит. В общем, забыл Федор и про дудку свою и про реку. Отдышался лишь к осени, когда первый в своей жизни хлебный каравай из печи достал. Поставил его не стол – не налюбуется. «Хоть и кривенький и подгоревший, зато мой, - радовался Федор, лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой. Хоть я четверть урожая собрал от того, что дед Иван имел, да она вся моя.

На следующий год он все поле осилил. Взошла рожь колосок к колоску – загляденье! «Знатный урожай соберу, - потирал руки Федор, - часть зерна продам, лошадь куплю, пару коров, бычка, а может, и на гусей с курами денег останется. Тогда и к Аленушке свататься можно». Да только не сбылись его надежды, засуха началась, какой давно не было.

- Что же делать? Сгорит ведь урожай, - чуть не плакал парень.

- А ты Илье пророку помолись, чтобы он дождь послал. Дед Иван так всегда делал, - подсказала ему Мурка.

- Да не буду я молиться! – отмахнулся Федор. – Я лучше сам буду поле поливать.

Сказано - сделано. Начал он с утра до ночи воду на поле таскать, рожь поливать. Неделю поливал, а потом и дожди начались. Видно, пожалел его Господь.

На этот раз собрал Федор половину урожая от дедова, так что смог купить козу, да пару кур с петухом. «Ничего, - думал он, - на следующий год я все осилю».

Чтобы зимними вечерами не скучать, начал Федор из глины фигурки лепить, а потом и за гончарный круг сел. Мурка с Шариком, глядя на хозяина, не нарадуются. Горшки да кувшины у него, не хуже, чем у деда выходят, а то и лучше.

Весной продал Федор на базаре целый воз посуды и лошадь купил. Да не просто лошадь, а вороного коня в белых яблоках. Оседлал его и к дому пекаря поскакал. Хотел на Аленушку посмотреть, себя показать. Увидела его девица, выбежала на крыльцо и говорит:

- Если ты через год хозяйство не поднимешь, отец меня замуж за купеческого сына отдаст. Он в этом году хотел, да я уговорила еще подождать!

Приехал Федор на хутор. Сел на крыльцо, задумался. Подошли к нему Шарик с Муркой. Сели рядышком. Спрашивают:

- О чем хозяин грустишь?

- Думаю, что как я не стараюсь на ноги встать, почему-то у меня не получается. То птицы налетят, то засуха, то жуки на огород нападут, то тля на деревья. Почему дед Иван полные закрома собирал, а я и половину с трудом заполняю?

Переглянулись друзья, мол, говорить или нет? Все-таки решились.

- Потому что дед твой все дела с молитвы начинал. А когда заканчивал их, то всегда Бога благодарил. Поэтому его поле и птицы облетали, и мыши кругом обходили.

- А еще он всегда бедным помогал, в первую очередь о других думал, в последнюю о себе.

- Это я знаю, - вздохнул Федор, - золотое у него сердце было. За всех дед переживал, а особенно за меня, за сироту. А я ведь совсем ему не помогал, только об удовольствиях и думал. Ни спасибо, ни пожалуйста ему не говорил, - горько вздохнул Федор. – Эх, теперь бы я все по-другому делал, да поздно слезы лить. И с чего я решил, что умнее деда? Буду жить, как дед Иван жил!

На этот раз начал Федор посевную с молитвы, молитвой и закончил. Слава Богу, собрал он урожай небывалый – зерна столько, что в закрома не вместить, а овощей - в подпол. Продал он излишки и восстановил прежнее хозяйство, дом подновил, приоделся и сватов с дарами к Аленушке заслал.

На этот раз пекарь ему не отказал, но сначала на хутор к жениху съездил, убедился, что дочь в трудовые руки отдает. А на Покров молодые свадьбу сыграли. Для Шарика и Мурки напекла Аленушка их любимых пирогов с рыбой. А Федор для гостей хлебный каравай испек - ровный, румяный, с хрустящей корочкой. Поставил его посреди стола и сказал:

- Хлеб всему голова!

И все с ним согласились!

См. также:
- Другие рассказы и сказки Ирины Рогалёвой
- Ирина Рогалёва о своих сказках
- Сказка про девочку Выгоду
- Рассказ "Замёрзшие небеса"
- Сказка о старом медведе
- Игрушки – союзники или враги в сражении за души наших детей?

Почему, приходя в Церковь, человек полон сильных чувств и стремлений, а со временем церковная жизнь становится для него обыденностью? Нужно ли и как поддерживать в себе яркие религиозные чувства или стоит просто верить без лишних эмоций? Чего мы ищем в Церкви? А что находим? Обо всем этом с протодиаконом Андреем Кураевым беседуют Анна Данилова и Виктор Судариков.

Нечемпионы аскетического многоборья

- Правда ли, что сегодня верующие становятся все более теплохладными, современным христианам не хватает горения?

- В любом традиционном обществе больше 80% населения считает себя частью религиозной общины, иногда соотносит свою жизнь с религиозным календарём, отмечает те или иные праздники личной или общецерковной жизни — но жажды религиозного горения у них нет. Так было и в Российской Империи, и в Византии.

В советские же годы в Церкви оставались только кандидаты в мученики.

И теперь мы сравниваем то сверхсерьёзное отношение к вере, которое было у советской власти к своим не вполне послушным подданным, с нынешней обыденностью.

В результате такого сравнения нам кажется, что идёт какое-то понижение духовного градуса. Но если мы сравним сегодняшний день не с советской экстремальностью, а с тем, что было в дореволюционные годы, то увидим, что мы вошли в пространство не катастрофы, а социологической нормы.

Да, я готов сказать несколько слов в защиту «теплохладности». И в общественной жизни есть люди, которых не привлекает романтика баррикад и которые не вспыхивают при появлении новых идеологий. Их называют мещанами, обывателями, бюргерами, средним классом… Но если в Церкви есть совсем не ругательный термин «обиход», то, наверно, и для «обывателя» в ней тоже есть место.

С точки зрения тех, кто мнит себя творцом истории, это балласт. Но, может быть, Господом промыслительно задуман такой балласт?

По отдельности эти люди не очень симпатичны и, наверно, они не могут быть героями авантюрных романов. Но именно этих «бездарей» гениально защищал Честертон своей апологией здравого смысла: людей, в жизни которых есть фарфоровые куклы и пляжное чтиво.

Да, это мир банальности. Но всё ли должно быть экзотическим? Всё ли в Церкви должно быть чудотворным или святым? Всем ли быть апостолами? Отшельниками? Юродивыми? Должны быть и просто люди.

Вместе эти нечемпионы аскетического многоборья создают здравомыслящую массу, которая своей инерцией удерживает общество от раскачиваний, метаний, увлечений модными идеями и экспериментами.

Есть и иные люди — люди с особенным религиозным чувством, талантливостью, отзывчивостью. Но только эту отзывчивость (к чужой боли и к чужому слову, к идее и к лозунгу) они могут использовать по-разному: для созидания или разрушения.

Люди разные. А в Церкви должно быть место для всех. И для тех, у кого 10 талантов, и для тех, у кого лишь один. Но если этот единственный талант оказался даром трезвости и здравомыслия – то и он весьма ценен.

Вчера заходил ко мне один молодой монах с ясными горящими глазами. Он с восторгом рассказал мне о своем паломничестве в Дивеево и окрестности. Набрел он там на село, в котором несколько домов скуплено почитателями некого старца. И пришел в восторг от следующего местного предания: «Однажды наша матушка шла по селу, а на груди у нее висел мощевик со святыньками нашего старца. Мимо проходил деревенский поп. Он увидел мощевик, остановился и вдруг сказал: матушка, а можно я приложусь. Матушка подумала и разрешила. И вот только он приложился – как тут же залаял и штаны свои обмочил!»

Мне-то понятно, что это обычный выплеск слухово-информационной войны, которую ведет «церковь старцев» против Патриархии. Но этот монах принял все за чистую монету...

Горение или имитация?

- Почему у многих людей с годами происходит понижение градуса горения?

- Неофитство не может быть нормой, оно неизбежно должно перейти во что-то более стабильное. Когда вы зажигаете свечку, то сначала у вас высокое пламя, потом оно слегка укорачивается, но становится стабильнее.

Человек взрослеет и меняется. Например, в студенческом возрасте человек не признаёт границ чужой приватной жизни. Когда некоторые мои сокурсники женились, к ним уже стало невозможно просто и без звонка ввалиться в полночь с новой кассетой или идеей и сказать: «У меня есть мысль, давай посидим до утра, обговорим». Оказывается, надо заранее позвонить, предупредить и спросить, может ли он меня принять? Для молодёжного сознания – это совершенно неприемлемая модель поведения! А с годами – напротив, она становится единственной нормой.

Я же считаю, что не все те, кто не восторге от таких зажигательных «преданий», находятся в плену у сатаны. Скорее они просто в Церкви – обремененной тысячелетиями истории и миллионами человеческих душ, ошибками, кризисами и опытом их преодолении, а потому отказывающейся бежать, задрав штаны, за всяким комсомолом, славиками и самуильчиками.

Взросление – неизбежная вещь, в том числе и в церковной жизни. Может быть, это проявляется и в том, что человеку хочется сделать свою собственную религиозность менее публичной и активной: просто помнить о Боге и вздыхать к Нему без надрыва и подвигов. И без натужных имитаций.

Да, очень многое в церковной жизни мы имитируем. Имитируем события библейской истории, события церковной истории, чувства, которые положено испытывать, согласно церковному расписанию в это время года, суток, или службы. В этих многочисленных формальных имитациях человек со временем может потерять навык искреннего чувства.

Для кого-то эта жизнь в общем хоре с постоянно задаваемой извне тональностью – большая поддержка и настоящие крылья. А для кого-то это, напротив, может стать профанацией.

Прежде всего это касается покаяния, изображаемого в еженедельной исповеди.

- В чем состоит имитация?

- Имитация начинается, когда совесть не обжигается: ты об одном и том же своем грехе рассказываешь в течение многих лет, и заранее знаешь, что и как ты скажешь на исповеди, заранее знаешь реакцию духовника, и знаешь, что снова, как пёс, вернешься на свою блевотину.

Высокое и по-своему страшное состояние «покаянного плача» сводится к минутке досадного неудобства.

Не только сам неофит виноват в своем пригасании, но и атмосфера церковной жизни, которая чем-то сама провоцирует такое обвыкание. Ведь если это происходит с тысячами – значит причина не только в этих тысячах, но и в тех, кто организует их жизнь с таким массовым итогом.

Те же наши призывы к покаянию очень однотипны и шаблонны. До такой степени, что самооценка «я — грешник» воспринимается как медаль за заслуги перед Церковью. «Замечательно, ты признал, что ты грешник, значит, ты воцерковлённый человек, христианин первой категории».

А сказать: «Я — сволочь», или что-то более резкое: «Простите меня, говнюка церковного»?..

Может быть, эти слова выразят более искреннее самоощущение. Но кто же дерзнет их произнести?

Традиция может окрылять, и она же может гасить. Это действительно непростые отношения: мы и наши каноны, мы и наши привычки. То, что помогает в одной ситуации, может оказаться мозолеообразующим в другой.

Мне, кстати, нравится, что у католиков ксендз имеет право сам решить, какую литургию он будет служить сегодня. Наверное, у них есть предписания устава на отдельные дни года, но в будний день священник может сам выбрать одну из десятка месс. Прихожане разницы могут и не заметить, потому что разниться будут слова именно священнических молитв. Это право выбора дается ему специально, чтобы в ежедневном многолетнем служении не замылился его язык и глаз, чтобы слова не стали слишком диктофонными.

Надо ли нам делать так же? Не знаю. Однозначных ответов у меня нет. Вновь скажу: «обиход» и помогает, и отравляет. Стремление подняться выше него может привести и к святости, и к прелести.

Так что у теплохладности могут быть и добрые почти синонимы: трезвость и консерватизм.

Где искать благодать?

- Значит ли, что все описанное – это норма, и с этим остается только примириться?

- Со словом «норма» все ненормально. Тут одно из главных различий церковного и нецерковного миров.

Богословски говоря, норма – это святость. Долженствует то, что соединяет человека с Творцом.

А с точки зрения нерелигиозного сознания нормально то, что получает общественную санкцию, с чем общество мирится. Если это узаконенный путь даже не большинства, а какой-то группы населения, то это уже и нормально.

В богословском смысле мы все патологические уродцы, потому что не стали святыми. Важно то, какие выводы из этой узнаваемой правды о себе можно сделать…

Что-то мне не удалось, кем-то я не стал. Но это не повод для конечного разочарования в себе, в Церкви и даже в других людях, которые тоже оказались менее высоки, чем мне и им хотелось поначалу. Если я не стал Серафимом Саровским – это же не повод к тому, чтобы уйти из Церкви.

Вот поначалу неофит искал храм по принципу «где сегодня акафист поинтереснее и служба подлиннее». Но через несколько лет он же перешёл к режиму ежемесячного присутствия на литургии. Все-таки это не катастрофа. С Церковью он не порвал, и если ему будет НАДО помолиться – он будет знать, где и как это сделать.

Не проповедник, а Господь еще даст такому человеку повод для молитвы. И молиться он будет горячее, чем во времена своего неофитства. О рожающей жене и заболевшем малыше, о своей судьбе и своей же болезни… Жизнь долгая, и поэтому не надо удивляться тому, что кто-то на время перестал быть активистом. Он ведь не хлопнул дверью…

С Церковью у такого человека происходит то же, что и в браке, когда совершается переход от влюблённости к сложно-спокойной семейной жизни.

В эпоху романтизма разговоры о любви и браке были чрезвычайно завышены. Ланиты и звезды… Вот и наша церковная речь еще пребывает в эпохе романтическо-романической литературы. В разговоре о церковной и духовной жизни наш лексикон невероятно завышен.

Все хорошее сразу объявляется сверхъестественным. Всюду – благодать. Музыка понравилась в храме – это благодать. Съездили в какой-то монастырь – благодать. Батюшка добрыми глазами посмотрел – это опять благодать. Но ведь это был просто добрый взгляд, который совсем не значит, что батюшка свят, а ты прикоснулся к благодати.

Я вот отнюдь не святой, но на кого-то и мне доводится посмотреть добрым взглядом. Один священник (мой бывший студент) на именины подарил мне большого игрушечного ежика со словами: «Он совсем как Вы, отец Андрей: толстый, колючий и добрый».

Когда нечто человеческое принимают за божественное – это же идолопоклонство. Происходит девальвация великого слова «благодать».

Для Библии естественно уподобление любви Небесной любви земной. Соответственно, религиозные извращения (ереси и религиозная всеядность) уподобляются извращениям половым. Поэтому и я скажу: представьте, что человек, привыкший к суррогатному сексу, однажды скажет: «Теперь я знаю, что такое любовь». Да разве ж была любовь в его жизни? Но если он счел, что самое главное в своей жизни он уже встретил – то он и искать перестанет…

Подобное, мне кажется, встречается у некоторых церковных активистов, профессиональных паломников и крестноходцев: они настроили себя на что-то по сути суррогатное, внешнее. Им кажется, будто усилием ног можно изменить свое сердце… Они коллекционируют свои стояния и паломничества, целования и благословения. Все у них благодатно. Кроме простой Чаши с Христом…

На наших глазах за последние 20 лет Церковь не только многих обрела, но многих и потеряла. И разговор о том, отчего так много потерь, нельзя вести лишь на уровне фиксации личной вины погасших и отошедших. Конечно, воин, зарубленный саблей врага, виноват сам, что не смог увернуться от удара. Но когда этих порубленных воинов тысячи, стоит поговорить и об устройстве армии в целом…

Беседовали В. Судариков и А. Данилова, Pravmir.ru

В одной из книг диакона А.Кураева есть замечательный пример того, как человек, уже довольно далеко «продвинувшийся» в оккультной практике, начинает делать вещи, для здравого смысла нелепые.

«…Однажды контактирующие с Рерихами духи ("махатмы") заявили, что для удобства общения с ними люди должны жевать мускус (…) Если бы юной Елене Рерих сказали, что после нескольких лет посещения спиритических сеансов она дойдет до того, что будет есть выделения мочеполовой системы барана - она бы, наверно, возмутилась. Но этот экстравагантный совет духи дали ей не сразу, а тогда, когда ее душа уже была достаточно растрепана». (А.Кураев, «Гарри Поттер в церкви: между анафемой и улыбкой»)

К сожалению, подобные вещи происходят не только с Рерихами. Обычные люди, которые начинают интересоваться фэн-шуй, мало-помалу приходят к таким нелепостям, которые можно объяснить уже только «растрепанной душой».

Увы, фэн-шуй – суеверие, которое порабощает разум. Поначалу оно выглядит как нечто безобидное: красивый фонтанчик установили в углу, цветочков стало больше. Но потом…

Потом жизнь превращается в услужение вещам – или духам мира сего.

Предметом семейного скандала может стать «неправильно» висящее зеркало, крышка унитаза. Жизнь разбивается на осколки в буквальном смысле. А убежденные последователи «искусства гармонии и мира фэн-шуй» продолжают изрекать нелепые сентенции.

Мы собрали в этой статье ряд цитат с сайтов и форумов по фэн-шуй, которые звучат и смешно, и странно (орфография сохранена).

Жизнь под крышкой

«У меня сидение опущено и крышка тоже», - пишет на одном из обсуждений участница-домохозяйка, - «Потому как прочитала, что по феншую , если крышка поднята, то бабло у хозяев квартиры сливается в унитаз. Теперь автоматически крышку опускаю, хотя в феншуй верю слабо. Ну.. мало ли»…

Ее слова подтверждаются множеством цитат с сайтов «продвинутых фэншуистов».

- «Уголок задумчивости» напрямую связан с денежным благополучием. 

 - Нужно содержать санитарные помещения в идеальной чистоте! По мнению японских астрологов, это способствует не только богатству, но и удаче. 

 - Оказывается, недостаточно просто отмыть туалет тряпкой с чистящими средствами. При этом вы должны непременно настроиться на удачу! Не будет настроя – прием ни за что не сработает!

Если же домашние с недоумением относятся ко всем вышеперечисленным махинациям, то «фэншуйки» и тут готовы дать совет: «Напугайте их тем, что в открытый унитаз улетают деньги, здоровье (причем их) и всевозможные благополучие, процветание, удача. Это действует. Тем более что это – правда».

Пойдем дальше и заглянем в другие уголки «правильной» квартиры. В них царит все тот же унылый дух – дух хрупкого баланса между какими-то невидимыми, пугающими, непостижимыми, но вполне приручаемыми энергиями.

Без креста

- Помните, что ванная – не универмаг! На видном месте, как правило, лежат мочалка, фен и электробритва, стоят чистящие и моющие средства. Не говоря уж о принадлежностях для чистки зубов. Эти многочисленные предметы тормозят поток благоприятной энергии! 

- В кабинетах велик риск возникновения разящих стрел, источником которых служат открытые книжные шкафы и угловатая мебель. Они губят все усилия по созданию положительной энергии ци, разрезая ее и ослабляя ее силу.

 - Подавая на стол чайник с заваркой, никогда не устанавливайте его носиком в направлении ваших гостей — этот носик может стать генератором отравленных стрел.

- Если же в роля гостя выступаете вы, а хозяева, не знакомые с рекомендациями фэншуй, направили носик чайника на вас, просто поверните его, но при этом не забывайте и о других — носик никому не должен вредить.

 - Если вы пьете из чашки, на которой есть хотя бы мельчайший скол, вас могут подстерегать неприятности. Считается, что вы символически можете порезать сефе губы или язык, что негативно повлияет на вашу способность говорить.

 - Если вы направляете ножницы или другой острый предмет на близкого вам человека, то между вами неизбежно возникнут трения — ничто не убивает дружбу быстрее острых кромок ножа или острых концов ножниц.

- «Антифеншуйским» деревом считается кактус: его многочисленные колючки распространяют мини-дозы отрицательной энергии. Но если окна квартиры выходят на остроконечные башни, холодные промышленные объекты или угол расположенного напротив дома, то кактус может стать помощником.  Фен-шуй также «выступает против» плюща.

Странно, что кактус записан в деревья и что из чашки «выскочат» неприятности. Глупо, что некоторые люди верят, будто дружба может быть убита кромкой ножа. Нелепо, что носик чайника становится «убийцей».

Но хуже то, что последователи фэн-шуй старательно убирают из квартиры все углы, «колючки» и острые элементы. И в этом случае одним из самых жутких для фэн-шуистов становится крест. Внешне претензии к кресту безобидны: дескать, он мешает циркулировать «доброй энергии». И новоиспеченные маги предпочитают не называть настоящее имя этой «доброй энергии», которая столь боится Распятия…

 - Орудие распятия, с Христом - не очень позитивный символ. Это как гильотину носить на шее, или электрический стул. (цитата с форума магов)

Нужно быть честными: не все идолопоклонники против креста. По крайней мере с виду.

- Крест в круге означает подвижность солнца, колесо сансары и колесо фортуны. Крест и квадрате - китайский символ земли и стабильности. Крест с колесом в центре - чакра индусов, сила, величие, солярность. Крест, края которого расширяются к оконечностям, символизирует раскрытые крылья птицы…

Не все против креста, но все – против Распятия, и поэтому стараются изо всех сил назвать крест хоть чем-то иным, пусть глупым, притянутым за уши – лишь бы не тем, что он в современном мире, в христианской стране, означает на самом деле. Это игнорирование, отречение. А то и просто – богохульство. Что является вполне закономерным явлением, ведь во все времена отношение к Распятию – простой способ «различения духов». Потому что «бежат от лица Его ненавидящие Его»…

- Древние иконы или фамильная библия будут стимулировать зону семьи и создадут чувство преемственности.

-  Можно выбрать иконы Божией матери в зависимости от времени, когда вы родились…(далее следует совершенно жуткий список соответствия икон и гороскопа).

- Над воротами вешали иконы, подковы и другие предметы - для привлечения удачи и отпугивания злых духов.

Иконы низводятся до уровня подков, а их функция профанируется настолько, что тут даже нечего комментировать. Впрочем… В фэн-шуй вообще иногда все проще некуда!

-  Заведите себе китайского бога богатства Цайшень-е  - старика, сидящего верхом на тигре. Бога лучше всего разместить позади места, где вы обычно сидите. Вообще, у китайцев существует несколько богов богатства. Их можно размещать не только в юго-восточном секторе, но и возле входной двери. Молиться им не следует. Разместили - и ладно.

  - Трехпалая жаба – символ удержания богатства. Наверняка вы видели талисман держащей во рту монетку трехпалой жабы, которая сидит на монетках или жемчужинах.  Необходимо «располагать» жабу в северном или юго-восточном секторе спиной ко входу. 

Вот так вот: и жабу, и бесовского божка, и поруганные иконы – все фэншуисты распределяют с самым знающим видом.

Но ведь хочется…

По сути дела, все эти разговоры об энергиях быстро забываются в свете истинной цели – денег, материального благополучия, здоровья, успеха.

Что становится важнее всего?

Деньги, материальное благополучие. Самая обычная страсть сребролюбия маскируется под искусство гармонизации пространства, «духовность» и заботу о ближних.

- Кто-то скажет, деньги - не главное. Согласна. Но ведь хочется вкусно и правильно питаться, красиво одеваться, учиться на курсах, читать книги, путешествовать, создавать уютный дом, обеспечивать хорошую жизнь своим детям. Все это нужно нам, и без денег в нашем материальном мире не обойтись. И не всегда они достаются тяжелым трудом. Важно заниматься любимым делом и каждый день делать хоть один, но шаг на пути к своей мечте. Мечта - это тоже богатство.

А вся мечта, по сути - запутаться в сетях материального мира.

И запутанность получается самая настоящая. Попробуйте представить, как много приходится делать, сколько цветов, мест, глупостей, гороскопов держать в голове…

- Самые важные места для заманивания в дом денег - это входная дверь и кухня. Положите, предварительно хорошенько вымыв пол, под придверный коврик внутри квартиры 5-тикопеечные монеты орлом вверх. Такие же монеты, завернув их в бумагу или пластиковый пакетик, следует поместить в холодильник (но не в морозилку!), в хлебницу, в крупы - они возьмут на себя заботу о том, чтобы Вы никогда не голодали. 

- Можно прятать "клады" из монет, причём теперь уже любого достоинства, и в других закрытых местах - в шкафах, под коврами, среди книг. Запрещается это делать только в ванной, спальне, туалете. "Клады" хорошо носить и на себе - по монетке в каждом кармане, в каждом отделении сумочки, в косметичке. Смысл подобных ухищрений по фэн-шуй, в том, что деньги притягивают деньги. Обилие спрятанных повсюду денег символизирует богатого человека, им то Вы должны и стать!

- Кровать должна нести цветовые оттенки, которые отвечают элементу ее владельца по году рождения или элементу, отвечающему месту (по странам света), в котором расположена кровать.

Итак, нельзя:
- ставить сумку с кошельком на пол;
- давать деньги в долг по вторникам;
- давать деньги через порог;
- считать деньги в копилке;
- подавать милостыню нищим из рук в руки.

Необходимо:
- раскладывать купюры в кошельке аккуратно расправленными;
- брать деньги левой рукой, а отдавать правой;
- 10% доходов отдавать на благотворительность;
- общаться с богатыми и успешными людьми;
- знать, что у тебя всегда достаточно денег.

Чем дальше, тем хуже, тем более что:

- Хранение старых книг, которыми вы уже давно не пользуетесь, не позволяет вам создавать в своей жизни пространство для новых идей и оригинальных путей мышления. Когда в доме скапливается слишком много книг, ваше мышление «останавливается». 

Действительно, утверждают фэншуисты, книги уже совершенно ни к чему (не имея в виду, конечно же, свои собственные опусы – вполне «новые» с виду). Здесь уже пахнет антиутопией в стиле Брэдбери, в которой книги почитаются за зло, и – «чтоб зла избечь…»

Вершина подборки – изящный образец словоблудия, которым можно при желании прикрыт все, что угодно:

- Ведь суеверие, в конце концов, это только мудрость предков, облаченная в традицию.

И смех, и грех, в самом деле. Как страшно читать, выискивая для подборки, что людей вместо радости и жизни, вместо Бога и ближнего ориентируют на деньги.

- Относитесь к деньгам с уважением, умейте их хранить и считать,

- советуют фэншуисты. Фэн-шуй защитит вас от несчастных случаев и преждевременной смерти, -  обещают они.

Мы знаем, что это – ложь от начала до конца. Ничто в этом мире не может защитить человека от смерти. И важно не то, когда или в результате чего он умрет – а то, каким он будет, приготовится ли он - отягчит ли он душу привязанностью к лакомым кусочкам и золоту, богатству и довольству? Будет ли отливать золотого тельца – или приготовится к сложному горнему пути?

Если успех важнее Промысла, если благополучие лучше Милости, если деньги сияют ярче Царства Божия – как умирать со всем этим?

Фэн-шуй – лжеучение, засоряющее разум. Люди не видят нелепостей, которые творят и пишут. Все это – словно насмешка беса, как в случае с мускусом.

Но фэн-шуй засоряет разум куда глубже и хуже: с ним легко можно увлечься «кладами» и чайниками, жабами и кактусами, потерять надежду и веру, смирение и радость. Заменить их на самонадеянность и обряды, на вечное опасение и мелочность.

И в погоне за безликими энергиями не заметить живого, любящего, действующего безо всяких условий Бога. И вот это будет страшнее всего.

Ольга Горинова, Sueverie.net