«Христос Воскресе!» - радостно проносится по церкви, вызывая целый поток мыслей и чувств.

Русским православным людям эти слова несут радость, надежду, а для нас в Зарубежной Руси, эти слова имеют еще и особое значение – они связывают нас с исторической Россией, где задолго до нашего появления на свет Божий наши русские деды и прадеды, да и вся наша страна Россия, праздновали этот праздник Светлого Христова Воскресения как величайший праздник в году.

У нас, эмигрантов, этот праздник пробуждает в сознании мысль, что мы – русские, и Россия сегодня с нами, в наших сердцах, в нашей вере...

Все семь недель Великого Поста были днями особенными в церковной жизни и в какой-то степени отражались и в нашем быту. В эти великопостные дни мы, как и наши предки до нас, думали о спасении души, о покаянии...

И невольно, как и они, мы тоже думаем, что в Великий Пост мы должны говеть, молиться, каяться в грехах и думать о спасении души.

Эти великопостные дни и вызванные ими мысли повторялись в нашей жизни ежегодно и создавали чисто русское настроение, и от этого на душе было тихо и ясно, а сердце твердило: «Россия близко, и это она дала все это нам, оттуда и наша вера, и наше особенное, не похожее на других миросозерцание».

Русские всегда славились поисками вселенского счастья, и нигде не жилось так хорошо немцам, французам или англичанам, приехавшим на заработки, как у нас в России.

В дореволюционной России не было ни шовинизма, ни дискриминации, и даже преступников жалели ... И иностранная литература нравилась нам не менее родной русской.

Каждая нация как-то определяет свое положение – «великая, прекрасная, могущественная» ии т.д., а Россия была смирена и этим идеалом жили многие поколения людей, более того Русь выбрала своим идеалом Святость и этот идеал наложил отпечаток на все русское мировоззрение, и Св Русь стала неотъемлемым определением страны, которая до 1917 года звалась Россия.

И хотя Россия бывала, как и другие, грешной, идеал всегда был жив и о нём говорили с благоговением, строили церкви, соборы, ходили в паломничество, чтобы поклониться преподобному Сергию или иному святому, на медные гроши ездили в Святую Землю. Эти паломничества были делом важным и приносили утешение и духовную радость. Победа русского воинства часто ознаменовывалась зодчеством новых церквей и соборов.

Знаменитый храм Василия Блаженного на Красной Площади в Москве был выстроен Иоанном Грозным, в благодарность Господу Богу за дарованную России победу, над Казанским царством.

Александр I Благословенный задумал выстроить в Москве Храм Христа Спасителя в благодарность Богу за победу над Наполеоном.

В Санкт-Петербурге был заново отстроен Исакиевский собор, в память той же блистательной победы в войне 1812 года

Русское Зарубежье давно прекратило бы свое существование, если бы не имело православной веры. Хотя в массе своей мы и маловеры и с ленцой, как дойдет до долгих богослужений, плохо соблюдаем заветы Церкви, но всё-таки мы все – верная паства нашей Церкви, которая тихо и смиренно окормляет нас и хранит нас под своей сенью....

И вот снова Светлое Христово Воскресение, и мы слышим знакомые с детства слова молитв, вновь переживаем радость «праздник праздников» и «торжество из торжеств»...

В храме и ограде толпы народа, есть и такие, что приходят сюда раз в год, но приходят...

Вера в Бога – это дар, данный человеку, это свобода выбора: хочешь – бери, а не хочешь - живи как знаешь. Но тот, кто с верой в Бога, тот не одинок. Он верит в чудо, в загробную жизнь, и в этом он не одинок.

Это ведь и есть русская идея. У верующих богатство духовное, у верующих много праздников, много примеров для подражания и утешения. Это всё не придуманное, не бутафория, а свое, исконно русское и родное, веками испробованное. Это та историческая Россия, которую мы ощущаем духовно, хотя живем на чужой стороне.

Каждая человеческая жизнь – большая, сложная, интересная по своей полноте и переменчивости, по своей новизне. Украшает нашу жизнь вера православная, без которой на душе был бы сумбур, серость каждодневности и пресыщенность всем земным....

Русь началась с принятия Православия, и это осветило жизнь страны и на том создалось русское государство. Это неоспоримый исторический факт. Наше духовное наследие это бесчисленные храмы, монастыри, чудотворные иконы, крестные ходы. Даже праздник есть такой «Всех Святых в Земле Российской просиявших», и сохранилась зарубежная Русь, идеал который до сих пор Святая Русь, и этот идеал согревает наши души.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ !

Е.Н.Ширинская.
Сидней. Апрель 2010 г

Памяти Владимира Мономаха.

В минувшем году исполнилось 960 лет со дня рождения и 900 лет княжения в Киеве великого князя Владимира Мономаха (1053 – 1125) – выдающегося государственного деятеля древней Руси, с именем которого связаны объединение и укрепление русских земель.

Феномен седой русской старины в том, что с течением веков она не устаревает и не ветшает. Из её сокровищницы соотечественники до сих пор могли бы черпать превосходные образцы устроения Отечества, государства, дома, семьи, доброго жития.

Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу, –

эти пушкинские строки призывают современного человека воспринимать древность, прошлое страны как своё, родное, значимое в настоящем, сохраняю­щее непреходящую ценность для будущего. Вот только смогут ли, захотят ли прислушаться нынешние «потомки православных», из которых сегодня злонамеренно вытравливается истинное чувство русскости, родины, духовного родства?..

Незадолго до кончины Владимир Мономах написал «Поучение» своим детям, которому суждено было стать одним из величайших памятников древнерусской литературы. Князь адресуется и к собственным детям, и ко всем русским людям – своим «чадам»: «Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет её в сердце своё» [1].

Вдохновенные строки проникнуты не только заботой о благе семьи, но и каждого русского человека в отдельности, в целом – всей русской земли. Так, «мысль семейная» под пером Мономаха преодолевает узкие бытовые границы, раздвигает домашние рамки и поднимается на новый высокий уровень: дом – это вся Русь, семья – все русские люди, среди которых благоверный князь снискал любовь и уважение. После кончины Владимира Мономаха, передаёт летописец, «весь народ и все люди» скорбели о святом и добром князе, как о самом родном человеке: «Преставися благоверный князь, христолюбивый и великий князь всея Руси, Володимеръ Мономах <…> Святителе же жалящеси плакахуся по святом и добром князи, весь народ и вси людие по немь плакухуся, якоже дети по отцю или по матери» [2].

«Поучение» великого князя Владимира, составленное в православном духе, – не скучное дидактическое назидание, а настоящий русский духовно-нравственный кодекс. Напомнить о нём особенно важно в нынешней российской ситуации, где эгоистический интерес под лозунгом «глотай других, пока тебя не проглотили» возведён в принцип и каждый себялюбиво помышляет лишь о личном благополучии, а потому рушатся все человеческие – в том числе родственные, семейные – связи.

Образ семьи даётся в «Поучении» Мономаха как важнейшая духовно-нравственная модель жизнеустройства. Почти тысячелетие тому назад великий князь киевский осознавал, что семья обладает абсолютной ценностью. Это основа любого государства, главное условие сохранения духовной истории народа. К сожалению, эти простые и ясные истины сегодня размываются, нивелируются. Девальвация наших национальных нематериальных сокровищ, в том числе – крепких семейных основ – в составе «оружия массового демографического поражения», ведущего к вымиранию страны. Кризис семьи одним скудным «материнским капиталом» уже не поправишь. Необходима целая стратегия семейной политики, государственная система укрепления и поддержки российской семьи – её материального благополучия и морально-психологического климата, благоприятной «погоды в доме». Но и того было бы недостаточно – при отсутствии праведных отношений в обществе и государстве, в котором справедливость и законность зачастую предстают как несовместимые полярности.

Показательны результаты анонимного анкетирования, проведённого мной среди 18-летних студентов-первокурсников. На вопрос: «Хотели бы вы, чтобы ваша будущая семья была похожа на семью ваших родителей?», – большинство ответило безапелляционно: «Нет!». Болезненная неудовлетворённость состоянием родительского домашнего очага позволяет предугадать безрадостные перспективы «семейного положения» молодёжи в будущем. В этой связи современным «чадам» немаловажно напомнить о «Поучении» Владимира Мономаха – великого русского «домостроителя».

В нашем историческом прошлом сохранялись начала нравственного порядка – надёжные нити, соединяющие членов единой семьи. Необходимо внимательно прислушаться и присмотреться к тому, что говорит и открывает нам мудрость отечественных традиций, культуры, языка.

Русское слово «семья» восходит к праславянскому «сѣмия» – семя, род, племя и даже – земля. В евангельском контексте «семя» наполняется христианским сверхсмыслом, служит образом слова Божия. Господь проясняет сокровенный смысл Своей притчи о сеятеле: «Посеянное же на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен» (Мф. 13: 23). «Земля» («поле», «почва») – сердца людей, весь мир, всё человечество, а Сеятель – Сам Христос. Так изъясняет Он ученикам притчу о пшенице и плевелах: «сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; Поле есть мир; доброе семя – это сыны Царствия, а плевелы – сыны лукавого» (Мф. 13: 37 – 38).

Сравнение с «семенем» определяет и иные сакральные образы Нового Завета: «Другую притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своём» (Мф. 13: 24); «Иную притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно зерну горчичному, которое человек взял и посеял на поле своём, Которое, хотя меньше всех семян, но когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф. 13: 31 – 32).

Точно так же – из малого «семени» – необходимо растить и беречь свою семью, строить свой домашний очаг. Православная русская семья, в которой прежде всего закладывались основы христианского мировидения, имела утраченный ныне статус «малой церкви», где дом – храм; очаг – алтарь; идеал – любовь к Богу и ближнему; семейный уклад – благочестие, дружелюбие и взаимопонимание между чадами и домочадцами. И притом осознание, что родство духовное паче плотского.

Святой Апостол Пётр выводит тему семьи из узких рамок кровного родства, призывая всех христиан быть единой духовной семьёй, братьями, возрождёнными от семени нетленного: «очистивши души ваши к нелицемерному братолюбию, постоянно любите друг друга от чистого сердца, Как возрождённые не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего в век» (1-е Петра. 1: 22 – 23).

То, как сегодня трактуют происхождение слова «семья», связывая с омонимичным «семь я», загадывают в ребусах – «7-я» (то есть «папа, мама и дети») – некорректно этимологически, но объяснимо социально-психологически.

Время создаёт новые «углы зрения» и, по мысли академика Д.С. Лихачёва, позволяет по-новому взглянуть на старое, постоянно открывать в нём «нечто ранее не замечавшееся» [3].

В совмещении с сакральным числом «семь», которое символизирует соединение Божественного начала (три – Троица, триединство Бога) и земного мира (четыре стороны света, четыре угла дома и т.д.), понятие «семья» наполняется новым смыслом, теснее соотносится с христианской духовностью.

Оставляя в наследие детям «Поучение», Владимир Мономах ведёт рассказ от собственных корней. Стоит поучиться у князя уважению к предкам, благородной фамильной гордости, не тождественной гордыне современных спесивых и пронырливых выскочек с их покупными родословиями, жаждущих пролезть в славную русскую историю, неправедно присвоить за деньги чужую честь.

За доскональным знанием Мономаха своего родового древа, семейных традиций: «Так поступал отец мой блаженный и все добрые мужи совершенные» (64), – стоит глубокое понимание ответственности перед народом, историей, русской землёй. На исходе жизни он продолжает осознавать себя звеном в цепи поколений: внуком «благословенного, славного» князя Ярослава Мудрого – составителя «Русской Правды» (по линии «отца возлюбленного» – князя Всеволода, которого Владимир, как указывают летописи, никогда и ни в чём не ослушался) и византийского императора Константина Мономаха (со стороны матери – княгини Анны).

Именно в честь своего греческого деда получил князь Владимир прозвание Мономах. В переводе «мономахос» означает «единоборец». Из земли греческой добродетельному христолюбивому русскому князю были присланы драгоценные дары: крест животворящего древа, на котором был распят Христос; сердоликовая чаша кесаря Августа и знаки царской власти Константина: золотая цепь и бармы (оплечья); венец, известный на Руси как «шапка Мономаха». Золотой головной убор куполообразной формы, отороченный переливчатым собольим мехом, усыпанный драгоценными камнями и увенчанный крестом, напоминает золочёную главу-маковку православного храма, нередко украшаемую, как свод небесный, сияющими звёздами.

В Ипатьевской летописи князь характеризуется как «братолюбец и нищелюбец, и добрый страдалец за Русскую землю», просветивший её, как лучи солнца: «иже просвети Русскую землю, акы солнца луча пущая» [4]. В летописях, повествующих о Мономахе, и в его собственном «Поучении» «земля Русская <именно так – с заглавной буквы. А.Н.-С.>» – это средоточие жизни, основа основ.

Великий князь киевский – собиратель русских земель – выступал против раздроб­ленности, стремился не допустить распада государства на удельные княжества, призывал христианскую Русь к единству, князей – к объединению.

Так, в 1097 году Мономах выступил как князь-миротворец, инициируя в Любече под Киевом Любеческий съезд. Съехались «Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: "Зачем губим русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут войны. Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю <здесь и далее выделено мной. А.Н.-С.>"» [5].

В простой и мудрой речи этого общего решения о совместном сохранении святой Руси слышатся слова православной литургии – о христианском духовном сплочении «едиными усты и единым сердцем».

В «Поучении» князь Владимир свой настойчивый призыв к христианскому единению, угодному Богу, подкрепляет словами Псалтыри (ср.: Пс. 132: 1): «"Что лучше и прекраснее, чем жить братьям вместе"» (68).

Созванные Мономахом русские князья «на том целовали крест: "Если отныне кто на кого пойдёт, против того будем мы все и крест честной". Сказали все: "Да будет против того крест честной и вся земля Русская"» [6].

Однако русскому единству противится сатана: «Но всё наущение дьявола! Были ведь войны при умных дедах наших, при добрых и при блаженных отцах наших. Дьявол ведь ссорит нас, ибо не хочет добра роду человеческому» (68 – 69).

В «Повести временных лет» («Повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля») рассказывается об измене некоторых князей крестоцелованию. По наущению дьявольскому: «влез сатана в сердце некоторым мужам» [7] – клятвопреступники Святополк и Давыд Игоревич выкололи глаза Васильку Теребовльскому, незаслуженно подозревая в нём соперника и претендента на их княжеские уделы.

Показательна реакция Мономаха на это злодеяние: «Владимир же, услышав, что схвачен был Василько и ослеплён, ужаснулся, заплакал и сказал: "Не бывало ещё в Русской земле ни при дедах наших, ни при отцах наших такого зла"» [8].

В отклике опечаленного князя – его добротолюбие и человечность, мягкое сердце и вместе с тем мужество, твёрдость, принципиальность в отстаивании христианского идеала сбережения и спасения Отечества. От слёз и сетований Владимир мгновенно переходит к действию, дабы предотвратить ещё большее зло: «И тут тотчас послал к Давыду и Олегу Святославичам, говоря: "Идите в Городец, да поправим зло, случившееся в Русской земле и среди нас, братьев, ибо нож в нас брошен. И если этого не поправим, то ещё большее зло встанет среди нас, и начнёт брат брата закалывать, и погибнет земля Русская, и враги наши половцы, придя, возьмут землю Русскую"» [9].

Летописец повествует о том, как Мономаха поддерживает русский народ. Жители Киева не позволили сбежать злоумышленнику Святополку. К Владимиру киевляне отправили наиболее авторитетных людей – «вдову Всеволодову <Всеволод Ярославич – отец Мономаха. А.Н.-С.> и митрополита Николу» [10]– с мольбой постоять за землю русскую, за веру православную против «поганых»: «Молим, княже, тебя и братьев твоих, не погубите Русской земли. Ибо если начнёте войну между собою, поганые станут радоваться и возьмут землю нашу, которую оборонили отцы ваши и деды ваши трудом великим и храбростью, борясь за Русскую землю и другие земли приискивая» [11].

С княжением Мономаха связано усиление Руси. Мольбу киевлян: «блюсти землю Русскую и биться с погаными» [12] – Владимир исполнял на протяжении всей его жизни. Свидетельство тому – «Рассказ Мономаха о своей жизни», включённый в «Поучение», написанное князем на закате его дней.

Мономах повествует о своих трудах, разъездах, военных походах начиная с тринадцати лет. Последовательно, как древний свиток, разворачиваются картины выступлений Владимира на защиту русской земли: «А всего походов было восемьдесят и три великих, а остальных и не упомню меньших» (67). В тексте своего «Поучения» он перечислил 69 больших походов из названных 83-х. Что же до «меньших путей», число их запомнить князю в самом деле было непросто: только к отцу в Киев из Чернигова ездил он около ста раз, «за один день проезжая до вечерни» (67).

Замечательны ратные подвиги князя: «наши половцев больше убили и захватили, и половцы, не смея сойти с коней, побежали к Суле в ту же ночь. И на следующий день, на Успение, пошли мы к Белой Веже, Бог нам помог и святая Богородица: перебили девятьсот половцев и двух князей взяли, Багубарсовых братьев, Осеня и Сакзя, и только два мужа убежали.

И потом на Святославль гнались за половцами, и затем на Торческ город, и потом на Юрьев за половцами. И снова на той же стороне, у Красна, половцев победили <…> И снова, по смерти отца и при Святополке, на Стугне бились мы с половцами до вечера» (65 – 66).

Приходилось сражаться не только с половцами, но и с теми русскими, кто вступил в предательский союз с внешним врагом: «к Стародубу ходили на Олега, потому что он сдружился с половцами» (66). Здесь Мономах выступает не просто как опытный, увенчанный боевой славой полководец, но и как умудрённый военачальник, который всегда взвешивает цену победы. А на весах – жизни русских воинов и мирного народа православного, судьба благословенной русской земли. Ради неё Владимир готов забыть о личных интересах своего княжения: «И потом Олег на меня пришёл со всею Половецкою землею к Чернигову, и билась дружина моя с ними восемь дней за малый вал и не дала им войти в острог; пожалел я христианских душ, и сёл горящих, и монастырей и сказал: "Пусть не похваляются язычники". И отдал брату отца его стол, а сам пошёл на стол отца своего в Переяславль. И вышли мы на святого Бориса день из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие, около ста человек, с детьми и женами. И облизывались на нас половцы, точно волки, стоя у перевоза и на горах, – Бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля» (66).

Нетрудно заметить, что самые ответственные сражения старается приурочить Мономах к христианским праздникам: «на Успение» (65), «на святого Бориса день» (66), «по Рождестве» (67), – уповая на помощь Господнюю. Защитник христианских душ, сёл, монастырей – Владимир полагается на святых угодников. И Божие заступничество не оставляет князя в его правом деле. После каждого рассказа Мономаха о битвах рефреном многократно звучат слова: «и Бог нам помог» (65, 66, 67).

Выдающийся полководец – Мономах лишён гордыни, показного геройства. Он не превозносится над людьми и не приписывает себе лично никаких подвигов и заслуг, смиренномудро полагая себя «худым и грешным». Боголюбивый князь сознаёт, что все его успехи – Божий дар; всё в милосердной руке Промысла Божия: «Не осуждайте меня, дети мои или другой, кто прочтёт: не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю Бога и прославляю милость Его за то, что он меня, грешного и худого, столько лет оберегал от тех смертных опасностей, и не ленивым меня, дурного, создал, на всякие дела человеческие годным» (68). Так учит и Апостол Павел: «Но благодатию Божиею есмь то, что есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1 Коринф. 15: 10); «Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» (Ефес. 2: 8, 9).

Князь Владимир проявился как незаурядная личность во многих сферах деятельно­сти. Так, например, он был отважным и неустрашимым охотником. Рассказ Мономаха об охоте поразителен множеством смертельных опасностей, которым подвергался князь, и настолько колоритен, что лучше самого героя об этом не скажешь: «А вот что я в Чернигове делал: коней диких своими руками связал я в пущах десять и двадцать, живых коней, помимо того, что, разъезжая по равнине, ловил своими руками тех же коней диких. Два тура метали меня рогами вместе с конем, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал; вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул. И Бог сохранил меня невредимым. И с коня много падал, голову себе дважды разбивал и руки и ноги свои повреждал – в юности своей повреждал, не дорожа жизнью своею, не щадя головы своей» (67 – 68).

На подобных примерах из собственной жизни, исполненной трудов и опасностей, строит Владимир Мономах свою стратегию христианского воспитания. Он являет образец мужества, доблести, благородства, стремится сформировать полноценные мужские качества у сыновей, внушая им мысль о «Божием сбережении»: «Смерти ведь, дети, не боясь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлёт. Ибо, если я от войны, и от зверя, и от воды, и от падения с коня уберёгся, то никто из вас не может повредить себя или быть убитым, пока не будет от Бога повелено. А если случится от Бога смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут вас отнять от неё, но если и хорошее дело – остерегаться самому, то Божие сбережение лучше человече­ского» (68).

Идеалы добра, красоты, целомудрия, верности видит Владимир в женщинах. Заботясь о собирании семьи, он просит князя Олега Святославича, в битве с которым погиб младший сын Мономаха Изяслав, отпустить вдову Изяслава: «Ради Бога, пусти её ко мне поскорее с первым послом, чтобы, поплакав с нею, поселил у себя, и села бы она как горлица на сухом дереве, горюя, а сам бы я утешился в Боге» (70), «чтобы я, обняв её, оплакал мужа её» (69).

Потрясающа глубина христианских и патриотических чувств, с которыми Мономах смиряется с гибелью сына на ратном поле: «Дивно ли, если муж пал на войне? Умирали так лучшие из предков наших» (70), – и прощает убийцу. Князь чуждается мести: «не враг я тебе, не мститель» (70), – памятуя завет Господа: «Мне отмщение, и Аз воздам» (Рим.12:19).

«Многострадальный и печальный» отец убиенного Изяслава, испытывая невырази­мую душевную муку: «Много борешься, душа, с сердцем и одолеваешь сердце моё» (68), – Мономах в своём отцовском горе и княжеском поругании смиряется, имея перед собой пример Иисуса Христа: «Господь наш не человек, но Бог всей вселенной, – что захочет, во мгновение ока всё сотворит, – и всё же Сам претерпел хулу, и оплевание, и удары и на смерть отдал Себя, владея жизнью и смертью» (69).

Заботясь не о собственной семье, но о судьбе всей русской земли и мире для неё, Мономах и его старший сын Мстислав оставляют грех Олега Святославича на суд Божий: «мы не будем за него <Изяслава. А.Н.-С.> мстителями, но положим то на Бога, когда предстанут перед Богом; а Русскую землю не погубим» (69); «Ибо не хочу я зла, но добра хочу братии и Русской земле. <…> Если же кто из вас не хочет добра и мира христианам, пусть тому от Бога мира не видать душе своей на том свете!» (70).

Слово Божие постоянно пребывает в мыслях и на устах Мономаха, который в своём «Поучении» проявляется и как глубокий богослов. Убийцу сына князь призывает к нелицемерному покаянию – по примеру 50-го «покаянного» псалма царя Давида: «Надо было бы сказать тебе словами Давида: "Знаю, грех мой всегда передо мной". <…> помазанник Божий Давид посыпал главу свою и плакал горько, – в тот час отпустил ему согрешенья его Бог. Богу бы тебе покаяться, а ко мне написать грамоту утешительную» (69).

Среди бесконечных внешних и внутренних войн, раздоров и распрей, опасностей, измен и клятвопреступлений Мономах умел вести праведную, благочестивую жизнь, спасая русские земли и святыни монастырей.

Ещё будучи князем переяславльским, набожный Владимир «украсил серебряную раку святых <Бориса и Глеба. А.Н.-С.> золотом, хрусталём и резьбою столь хитрою, как говорит летописец, что греки дивились её богатству и художеству» [13]. Став князем киевским, Мономах перенёс из ветхой церковки в новый каменный храм святые мощи высокопочитаемых на Руси Бориса и Глеба, «ибо древняя Россия признавала оных мучеников главными её небесными заступниками, ужасом врагов и подпорою наших воинств» [14].

Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского» пишет, что Мономах спешил «благодеяниями человеколюбивого законодательства утвердить своё право на имя отца народного» [15]. Когда в Киеве случился мятеж, вызванный «лихоимством евреев», которые «угнетали должников неумеренными ростами» (говоря современным языком – грабительскими банковскими процентами), Мономах определил, что ростовщик-заимодавец, «взяв три раза с оного должника так называемые третные росты, лишается уже истинных своих денег или капитала» [16].

В орбите внимания князя – семейственность и государственность. В государствен­ный принцип он возводит библейские заветы, священные слова псалмов: «Не соревнуйся с лукавыми, не завидуй творящим беззаконие, ибо лукавые будут истреблены»; «И не будет грешника; посмотришь на место его и не найдёшь его. Кроткие же унаследуют землю и многим насладятся миром» (59) – (ср.: Пс. 36: 1, 9 – 11).

Владимир Мономах прилежно и неустанно молится: «"О Владычица Богородица! Отними от сердца моего бедного гордость и дерзость, чтобы не величался я суетою мира сего" в ничтожной этой жизни» (61). От тщеславной гордыни – «противницы Богу»[17], по определению святого Иоанна Лествичника, – предостерегает князь Владимир и своих потомков: «Паче же всего гордости не имейте в сердце и в уме, но скажем: смертны мы, сегодня живы, а завтра в гробу; всё это, что Ты нам дал, не наше, но Твоё, поручил нам это на немного дней» (63). Сам Господь призывает учиться у Него смирению: «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдёте покой душам вашим» (Мф. 11: 29).

Также актуален призыв Мономах к «увлекающимся властью» «избегать суеты» и «ни во что ставить всеобщий почёт» (61), ибо «мы что такое, люди грешные и худые? – сегодня живы, а завтра мертвы, сегодня в славе и в чести, а завтра в гробу и забыты, – другие собранное нами разделят» (69).

Благоговейно собирает князь «полюбившиеся слова» (59) Псалтыри. Здесь не простое выборочное цитирование, а вдохновенная молитва самого Мономаха, выливающаяся из глубины его души. Суровый, закалённый в боях воин и умудрённый государственный деятель, он обладает нежным сердцем, тонкими лиричными чувствами, умеет молитвенно выразить их. В «Истории государства Российского» упоминается, что «Владимир отличался христианским сердечным умилением: слёзы обыкновенно текли из глаз его, когда он в храмах молился Вседержителю за Отечество и народ, ему любезный» [18].

Располагая и записывая по порядку выдержки из псалмов, князь Владимир сам выступает как псалмопевец, молитвослов. Он преисполнен возвышенного умиления и восторга, прославляя дивное, непостижимое людским разумом чудо Божьего мироустроения: «"Что такое человек, как подумаешь о нём?" "Велик Ты, Господи, и чудны дела Твои; разум человеческий не может постигнуть чудеса Твои", – и снова скажем: "Велик Ты, Господи, и чудны дела Твои, и благословенно и славно имя Твоё вовеки по всей земле". Ибо кто не восхвалит и не прославит силу Твою и Твоих великих чудес и благ, устроенных на этом свете: как небо устроено, или как солнце, или как луна, или как звёзды, и тьма, и свет, и земля на водах положена, Господи, Твоим промыслом! Звери различные, и птицы, и рыбы украшены Твоим промыслом, Господи! И этому чуду подивимся, как из праха создал человека, как разнообразны человеческие лица <…> по Божьей мудрости. <…> Всё же это дал Бог на пользу людям, в пищу и на радость. Велика, Господи, милость Твоя к нам, так как блага эти сотворил Ты ради человека грешного» (61 – 62).

Господь – любящий Отец Своих детей: «Поистине, дети мои, разумейте, что человеколюбец Бог милостив и премилостив <…> Как отец, чадо своё любя <…> так же и Господь наш показал нам победу над врагами, как тремя делами добрыми избавляться от них и побеждать их: покаянием, слезами и милостынею» (61). Исполняя христианские заповеди, люди должны иметь «помыслы чистые, побуждая себя на добрые дела» (61). Совмещая заветные истины любимых псалмов (ср. Пс. 33: 15; 36: 27), наставляет Мономах потомков: «Уклонись от зла, сотвори добро, найди мир и отгони зло, и живи во веки веков» (60).

Христианский молитвенник-князь неотступно призывает к покаянию, учит непрестанной молитве: «Если вам Бог смягчит сердце, пролейте слезы о грехах своих, говоря: "Как блудницу, разбойника и мытаря помиловал Ты, так и нас, грешных, помилуй". <…> Если и на коне едучи не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеете сказать, то "Господи помилуй" взывайте беспрестанно втайне, ибо эта молитва всех лучше, – нежели думать безлепицу, ездя» (62).

Беспрерывно помышляя о благе людей, Владимир Мономах призывает своих преемников защищать всех обездоленных: «Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте, и вдовицу оправдывайте сами, и не давайте сильным губить человека» (62); «не давайте <…> причинять вред ни своим, ни чужим, ни сёлам, ни посевам, чтоб не стали проклинать вас» (62). Автор «Поучения» также возводит в принцип абсолютное право на жизнь: «Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; <…> не губите никакой христианской души» (62 – 63).

Отдавая должное подвижникам Православия, затворившимся от мира сего, князь и мирян зовёт к деятельной праведной жизни: «ни затворничеством, ни монашеством, ни голоданием, которое иные добродетельные претерпевают, но малым делом можно получить милость Божию» (61).

Из этих «малых дел» слагается морально-нравственный свод правил поведения человека в быту, в семье, в обществе, в государстве, в мире: «Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев. В дому своём не ленитесь, но за всем сами наблюдайте» (63). Так же поступал и сам великий князь в своей многотрудной жизни: «Что надлежало делать отроку моему, то сам делал – на войне и на охотах, ночью и днём, в жару и стужу, не давая себе покоя. На посадников не полагаясь, ни на биричей, сам делал, что было надо; весь распорядок и в доме у себя также сам устанавливал. И у ловчих охотничий распорядок сам устанавливал, и у конюхов, и о соколах и о ястребах заботился. Также и бедного смерда и убогую вдовицу не давал в обиду сильным и за церковным порядком и за службой сам наблюдал» (68).

Владимир Мономах наставляет юношей «не свирепствовать словом, не хулить в беседе, не смеяться много, стыдиться старших, с нелепыми женщинами не беседовать, глаза держать книзу, а душу ввысь» (60); остерегает от лукавства, лжи, лени, праздности, пьянства, блуда и других пороков – «от того ведь душа погибает и тело» (63).

Ни малейшей небрежности не терпит военное дело. Прославленный полководец-князь, зная об этом не понаслышке, делится собственным опытом: «На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью; сторожей сами наряживайте, и ночью, расставив стражу со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте рано; а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядевшись по лености, внезапно ведь человек погибает» (63).

Мономах внушает детям идеалы благочестия, милосердия, гостеприимства, добротолюбия, непрестанного самосовершенствования: «напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришёл»; «Больного навестите, покойника проводите»; «Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите»; «Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не знаете, тому учитесь» (63); «Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее» (64).

Составляя «Поучение» на основе своего жизненного опыта, Мономах понимает, что главный наставник – Господь, по слову Евангелия: «Один у вас Учитель – Христос» (Мф. 23: 8). Все самые добрые побуждения и самые глубокие сердечные движения связаны у христолюбивого князя с прославлением Бога. И потому «Поучение» – отцовский завет князя «чадам» – преодолевает своё жанровое задание, выливаясь в чистую богоспасаемую молитву: «На заутрене воздавши Богу хвалу, потом на восходе солнца и увидев солнце, надо с радостью прославить Бога и сказать: "Просвети очи мои, Христе Боже, давший мне свет Твой прекрасный"» (64).

Сохранились два письма к Мономаху митрополита Никифора, знаменитого своими познаниями и красноречием. Одно из писем содержит не только хвалу истинным добродетелям князя, но и необходимое указание духовного пастыря главе государства: «Не имею нужды во многоречии: ибо ум твой летает быстро, постигая смысл каждого слова. Могу ли предписывать тебе законы для умеренности в чувственных наслаждениях, когда ты, сын княжеской и царской (греческой) крови, властитель земли сильной, не знаешь дому, всегда в трудах и путешествиях, спишь на голой земле, единственно для важных дел государственных вступаешь во дворец светлый и, снимая с себя любимую одежду простую, надеваешь властительскую; когда, угощая других обедами княжескими, сам только смотришь на яства роскошные?.. Восхвалю ли в тебе и другие добродетели? Восхвалю ли щедрость, когда десница твоя ко всем простёрта; когда ты ни сребра, ни злата не таишь, не считаешь в казне своей, но обеими руками раздаёшь их, хотя оскудеть не можешь, ибо благодать Божия с тобою?.. <…> пишу единственно на воспоминание тебе: ибо власть великая требует великого отчёта; а мы начинаем теперь пост, время душеспасительных размышлений, когда пастыри церковные должны и князьям смело говорить истину» [19].

В простых, мудрых и сердечных строках «Поучения» светится незаурядная личность его автора. Из глубины столетий древнерусский великий князь киевский Владимир Мономах по-прежнему взывает ко всем нам, русским людям.

ПРИМЕЧАНИЯ

Автор - Махнев Олег, протоиерей

Публикация магистра богословия протоиерея Олега Махнева представляет собой краткое, но достаточно емкое изложение основных положений апологетической науки. Помимо основных аргументов, относящихся к доказательству существования Бога, истинности христианства и истинности православия, автор раскрывает учение о необходимости смирения и о месте аскетической практики в жизни христианина.

1. СРАВНЕНИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ И АРГУМЕНТОВ

Рано или поздно человек задаёт себе вопрос, возник ли мир сам по себе или благодаря некоему высшему вмешательству. Согласиться с первым означало бы признать, что из хаоса, без какой-либо поддержки извне материя вдруг стала принимать упорядоченные формы, перепрограммироваться, актуализироваться, создавая стройную гармонию в мироздании и достигая уровня создания из неживого материала живых существ, самой жизни. Такое умозаключение стали называть атеистическим.

На второй чаше весов — полное осознание поддержки извне, даже не потому, что об этом говорит наука, в частности первый и второй закон термодинамики и физика твёрдых тел: химические процессы стремятся не к упорядочению, а, наоборот, к распаду, энтропии, постепенному хаосу, если происходят в замкнутой системе и не имеют поддержки извне. Скорее всего, это осознание приходит потому, что человек, как «венец творения», внутренне чувствует, что весь тварный мир является следствием деятельности чего-то совершенного, или Кого-то, проявляющего Себя, отождествляющегося в мире.

Вполне возможно, мир является образом Божественных свойств, совокупностью качеств Творца в некоторой перенесённой проекции из небесной системы координат в нашу, тленную и ограниченную, но вполне пригодную для жизнедеятельности людей и всего живого.

Задумываясь над всем этим, человек начнёт искать оттенки Истины. В чём же благо человека, в чём Истина, в чём смысл жизни? Если исходить из того, что Творца нет, то картина совсем мрачная. Мы никому не нужны, выброшены здесь, как мусор, кожура от банана, произвольно перемещаемся, насыщая свои чрева, накапливая жизненный хлам, тряпки, и это единственное удовольствие для души. Практически животные, низменные инстинкты диктуют нам и род нашей деятельности, и поставленные задачи. Путь тупиковый, ещё и потому, что после смерти нет никаких перспектив, никакой надежды на спасение. Если верующий верит, что Христос — источник жизни, и после отхода в мир иной нас ждёт продолжение жизни, но в ином измерении, то атеист сполна получит то, что продекларировал, заявив: «Хочу быть с источником вечной смерти». Получается, что это весьма смелые и дерзкие люди: им одной смерти мало, они добровольно хотят быть в эпицентре этого мрачного процесса. Дело даже не в том, что во что верили, то и получат, а в том, что они изначально выбирают дорогу в тупик и безвыходность. При разумном подходе правильный ответ подскажет любвеобильное сердце, голосующее за перспективный и жизнерадостный выбор.

Если подойти к этому вопросу более основательно, с предоставлением практических доказательств, то атеист может сказать: «Юрий Гагарин в космос летал, и сейчас космонавты летают, а Бога не видели». Конечно, приверженцы бесперспективности и тьмы не читают Священное Писание, им не понять, что «Бог есть Дух», «чистые сердцем Бога узрят». Трудно увидеть Того, Кого не ищешь, когда душа забита другим и блокируется возможность восприятия Творца.

Безбожники бессильны, так как на уровне фактов ничего предложить не могут, только ничем не подкреплённые слова. Мечтания, иллюзии и плоды фантазий в расчёт брать не будем. Факты есть факты.

Что касается веры и, как следствие, исповедничества веры, то оно поражает обилием веских, впечатляющих доказательств. Наиболее яркий пример нам показывает христианство. В первые века миллионы верующих добровольно идут на мученическую смерть, лютую, жестокую. Происходит это, конечно, не потому, что они теоретически верят в существование Бога, допускают мысль, что это возможно, с наибольшей мерой вероятности или высоким коэффициентом возможности. За такие философские рассуждения на смерть бы не пошли. Здесь видится картина иная: только твёрдое убеждение, горячий дар веры, любовь к Источнику всех благ, к Истине делает людей «другими творениями», непоколебимыми перед лицом смерти. Достаточно только закрыть глаза и вдуматься: миллионы людей добровольно идут на жестокие истязания. Не за предположения, а за любовь к Источнику любви! Свидетельство самое убедительное.

Вынужден дополнить, что «римское право» входит в учебники даже современной юриспруденции как право, достойное изучения по ряду своих основополагающих постулатов. Так вот, по закону римского права, человек, написавший донос на христианина, должен был подписаться, анонимные доносы не принимались. Если по доносу обвиняемого привлекали к суду, и он отрицал свою причастность к христианству, посыпал благовония перед статуей кого-нибудь из ложных богов, в почтении кланялся, то тогда наказывали доносчика. За ложный донос и за такое преступление против правосудия били плетьми. Казалось бы, верующий мог слукавить, поклониться идолам, а доносчик получит десятки ударов плетью и надолго забудет, как доносить на христиан. Хорошее дело — проучить доносчика и самому не пострадать. Христиане такими поблажками в законодательстве не пользовались, а добровольно принимали мучения, принося своё здоровье и саму жизнь в жертву. Сохранились даже протоколы допросов и пыток, на которых женщины, юноши, девушки и дети не отрекались от веры.

История повторяется. В ХХ веке в России, во время «красного террора» с 1918 по 1938 годы, было замучено и убито около 300 тысяч священнослужителей, пострадало много верующих, на которых срывали свою злость воинствующие безбожники, активные атеисты. В ГУЛАГ отправлялись десятки тысяч верных последователей Христа, отправлялись замерзать и голодать, испытывать на себе всю ненависть правящего режима. Вознеслись на небо и были прославлены многочисленные новомученики и исповедники российские, жизнь свою за веру положившие.

В истории человечества не было каких-либо других примеров, подобных мученичеству в христианстве. Из истории других религий подобные случаи даже и не припомню, уж слишком там всё происходило гладко. Были единичные случаи самопожертвования за определённые идеи, отстаивание взглядов. Надо отчётливо понять, что за абсурдную затею никто на смерть не пойдёт.

Принимая во внимание неоспоримость аргументов в пользу религии в сравнении с атеизмом, переходим к выбору, какое из вероисповеданий нас в наибольшей степени приближает к Богу, носит явно боговдохновенный характер.

2. ПРЕДПОСЫЛКИ К ПРИЗНАНИЮ ИСТИННОСТИ ОДНОЙ ИЗ РЕЛИГИЙ

Казалось бы, на первый взгляд перед нами большое количество религий, и все говорят о своей исключительности. Для ясности картины можно составить классификацию, по которой произойдёт сепарация, поскольку целые группы, десятки религиозных течений являются ответвлением от основных фундаментальных религий.

Не вдаваясь в подробности и детали, привожу четыре общемировые религии:

1. Христианство,
2. Ислам,
3. Иудаизм,
4. Буддизм.

Есть и другие религии, не входящие в эти группы, которые можно просто отнести к группе харизматических религий, т.е. речь идет об организации людей, объединенных авторитетом определённого лидера, а порой и влиятельных групп, подводящих структурную схему и иерархию под структуру церковного характера.

Если уж мы задаёмся вопросом поиска религии с наибольшей степенью подтверждения ее истинности, сразу же начну с христианства как наиболее выделяющегося среди всех своими сильными аргументами и особенностями, ведущими к признанию немирского происхождения.

Первое свидетельство уже было преподнесено — это беспрецедентные факты добровольного мученичества, когда переживание Бога затмевает все переживания земного характера и дает осознание того, что всё это «суета сует и томление духа».

Второе. Из каких книг новое учение было взято? Может, это хорошо переделанная, перетрансформированная версия более ранней религии?

Само по себе учение, включающее в себя и троичность Бога, и «втеление» Бога Слова, кенозис, самоумаление, принесение Себя в жертву, в те времена носило слишком необычный характер. Ничего подобного ни в каких религиях не было. Апостол Павел писал: «Иудеям соблазн, эллинам безумие». В те времена религии носили мифический характер. Мифы — идеи, поданные нам в образах.

Некоторый плод фантазий увлекал людей и делал предметом поклонения как небесные светила, так и вообще неодушевлённые предметы. Из истории известно, что римляне были веротерпимы и собирали в Пантеоне богов завоёванных ими народов. Статуй и изваяний было великое множество, на любой вкус. Поклоняться можно было хоть кому. Если нравилась красивая мускулистая фигура Аполлона, то ему, если сила и могущество, то Юпитеру, если нравится море, морская еда, то можно выбрать Нептуна. Примитивно и просто. Хотя зачастую люди делали выбор в пользу той страсти, которая бы больше подходила под выбранный ими образ, как, например, Венере приносили жертвоприношения определённые группы людей, Юпитеру тоже поклонялись по своим наклонностям. Бахусу активно поклоняются и по сей день любители вина, праздничных застолий, иначе говоря, чревоугодники.

Христианство принципиально, в корне отличалось от ранее существовавшего отношения к Богу, если сказать проще — от «народных традиций». Со старославянского языка слово «языческий» переводится как народный.

В-третьих, необходимо выделить, кем было преподнесено это новое учение. Собственно основоположник этой веры, Иисус Христос, не имел богословского или философского образования, хотя уже в 12-летнем возрасте остался в храме и толковал с иудеями, да так, что они удивлялись Его мудрости и знаниям. Ближайшие апостолы были простыми рыбаками.

В любом обществе, чтобы произвести изменения, смену ценностей духовного характера, в некотором смысле переворот, необходимо подобрать соответствующую команду, специалистов в этой сфере, набрать хорошо обученных фарисеев (монахов), книжников, первосвященников, образованных толкователей закона, составить определенный план, собираться и обдумывать стратегические ходы для выполнения этой задачи. Как мы знаем, ничего подобного не было.

Как можно объяснить, что даже после мученической смерти Иисуса количество христиан только увеличивалось? После мученической кончины всех апостолов (кроме св. Иоанна Богослова, отошедшего к Богу в глубокой старости) христианство распространялось лавинообразно, на разных территориях, в разных государствах и на разных языках. Как мы знаем, апостолы языки даже не учили, получив способность говорить на них как дар. Только в 313 году императором Константином был издан Миланский эдикт о признании христианства как государственной религии, до этого момента верующих жестоко наказывали, притесняли, а в отдельные периоды массово казнили.

Перед нами неоспоримые факты. Или мы будем упорствовать и делать вид, что этого не было, или признаем: христианство как религия во всём истинно, во всём духовно, во всём боговдохновенно, иначе говоря — сверхъестественно.

Ни в какой другой религии ничего подобного не было, по всем перечисленным пунктам. Всё происходило настолько гладко, что невольно задумаешься, а могло ли это произойти по причине солидарности людей, общей заинтересованности?

3. ПРАВОСЛАВНОЕ ВЕРОУЧЕНИЕ И ХРИСТИАНСТВО

В христианстве как религии достаточно много ответвлений. Даже встречаются такие названия христианских групп, как епископальные, баптистские, методистские, седьмого дня, апостольские, адвентистские.

При таком разнообразии направлений необходимо уяснить: Христос пришел и основал одну Церковь, мистический организм в Самом Себе. Из Символа веры знаем: «Церковь единая, святая, соборная и апостольская». В течение первого тысячелетия от Рождества Христова именно так оно и было, и никаких сомнений не вызывало. Спаситель и апостолы не имели своей целью создание нескольких церквей или, правильней сказать, — не ставили перед собой задачи создания Церкви и отдельных групп людей под лозунгом Церкви, и соответствующих духовных ценностей и стиля жизни. В истинном Церковном организме всегда существовала апостольская преемственность через возложение рук на хиротонисуемого с призванием соответствующих молитв из первоначальной Церкви. Вопросы догматического и вероучительного характера решались соборно, с призванием епископов и священнослужителей на священные соборы, получившие впоследствии названия Вселенских. Ввиду своей значимости эти общецерковные собрания давали основы поистине вселенского масштаба, отсекали ложные учения и вели к чистоте Церкви.

По причине оскудения смирения и получаемых духовных благ начали возникать лжеучения, конечно, со стороны раскольников хорошо обоснованные, прикрытые завесой благопристойности. Возникают «христианские» группы, для которых Вселенские соборы, Священное предание — пустой звук, деяния святых отцов их тоже не интересуют. Своим обмирщенным, а в некоторых случаях помутненным сознанием они трактуют Священное писание по своему усмотрению, услаждая слух слушателей. Часто целью является привлечь как можно больше единомышленников, предлагая дорогу полегче.

Пойдём по пути поиска с постепенным разделением того, что для душеспасения не пригодно, а что приближает к ответу о смысле жизни, ведет к истинному пониманию бытия.

Разительным является отличие православного вероисповедания от других христианских учений в вопросе о понятии греха. Все религии обращены к человеку, все предлагают спасение и все имеют в своём лексиконе понятие грех. Объяснение у всех разное – от духовной до моральной трактовки, а в некоторых случаях и до полного оправдания, ввиду слабости нашей природы и угождения приверженцам вседозволенности.

В контексте православия эта тема приоткрывает более глубокий аспект. Греховность и тяга к выходу из определённой нормы, нежелание слышать голос совести, голос Божий в нас есть следствие существенного повреждения нашей природы, болезненного состояния. Если выразиться аллегорически, то это постепенная мутация. Если радиация вызывает мутацию в физических тканях организма, то мутация человеческой природы возникла со времени грехопадения первого человека, Адама, постепенно усугубившись до такой степени, что стало необходимо провести процесс нормализации, иначе говоря — спасения.

Повреждённость достигла такого уровня, что человек своими силами уже не имел возможности исцелиться, восстановиться до нормального состояния. Собственно говоря, святые угодники понимали эту беспомощность, имевшую место в мире, и на своём примере, проводя время в аскетическом подвиге, молитвах, пытались воссоздать образ Божий, изначально заложенный в нас. Превозмогая мутацию, вызывающую страсти, наклонность ко греху, злу, они шли путём страданий, призывая помощь Божию на пути восстановления естественного человеческого состояния. Если человек болен, то идёт к врачу, серьёзно болен — ложится в больницу, при более серьёзной ситуации потребует помощь профессора или даже консилиума профессоров. Когда эпидемия или пандемия охватывает человечество, собирают международные конференции, мобилизуются силы медицинской помощи всемирного масштаба. Ну а если в корне заболело всё человечество в целом, назрела необходимость прийти на помощь Тому, Кто сотворил этот свет. На этой почве построено православное учение и догмат о Христе, нашем Спасителе.

Зачастую представители религий не работают со своей паствой в духовном смысле, не пытаются изменить свойства и состояние души, так как даже и не знают истинную потребность души иметь тягу к Богу. Они стремятся следить за внешней формой, моральной и этической стороной, что есть гигиена, а не терапия души.

При утверждении, что с нами всё нормально, в пример можно привести как историю всего человечества, так и людские судьбы по отдельности. Прослеживая исторический путь человечества с его многочисленными войнами, кровопролитием, постоянными попытками захвата власти и революциями, мы невольно приходим к выводу, что вполне здоровые и разумные существа на такое не способны. Сколько несчастий в семьях, общественных сферах жизни, финансах, политике. Достаточно вспомнить исторические вехи России, захват власти большевиками, убийство помазанника Божьего царя Николая II с семьёй, нечеловеческий «красный террор» с уничтожением около 15% всего населения. Всё это творилось с лютой ненавистью ко всему живому, к соотечественникам. Становится совершенно понятно, что такое количество страстей не может уместиться в здоровой душе разумного существа.

Только православное христианство трубит о глубокой искаженности и болезненности нашей природы. Нам это неприятно осознавать, но если посмотреть объективно со стороны на это глобальное падение, то мы вынуждены будем признать, что та религия права и близка к истине, которая это глубоко переживает, об этом вопиет и взывает. Так как именно эта симптоматика является ключевой, то, соответственно, эта религия имеет правильные средства лечения недуга, со своей многовековой историей и величайшим опытом.

4. НЕОБХОДИМОСТЬ ПРИЗНАНИЯ СВОЕГО НЕСОВЕРШЕНСТВА КАК НАЧАЛО ПУТИ ИСЦЕЛЕНИЯ

Исходя из того, что Церковь — это мистическая основа мира, в некотором смысле невидимая платформа, на которой зиждется мироздание, можно прийти к выводу, что нарушение баланса между богоотступниками и людьми, находящимися в Духе, постоянно благодарящими Бога как первопричину всего созданного, ведёт к деформации, деструкции мистической основы мира. Это выливается в скорби и потрясения обитателей поверхностной платформы мироздания. Материальная система координат находится в тесной зависимости от Духовной системы координат как матрицы всего сущего. И неспроста Иисус Христос освятил воду в реке Иордан, а вместе с тем и всю природу мироздания, в некотором смысле это привело «перепрограммированию», к внедрению свежего, чистого и божественного в этот мир. Имеющий духовные глаза понимает, что в первую очередь надо изменить себя, и если каждый начнёт с себя, то постепенно изменится всё вокруг. Святой Серафим Саровский сказал: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи».

Исходя из отношения людей ко всему происходящему, их можно разделить на несколько групп. В аллегорической форме это выглядит примерно так.

Большой корабль в море начал тонуть. Часть людей решила спасаться вплавь, другие начали собирать обломки корабля, деревянные конструкции, бочки и, ухватившись за них или сев верхом, удерживались на плаву. Кому-то достались крупные плавающие конструкции, куски мачты, и они к себе чужого не подпускали, а только членов своей семьи. Были и те, кто вовремя захватил шлюпки и лодки. Предчувствуя, что плавание может затянуться, они начали сгружать с корабля сначала всё необходимое: продукты питания, средства освещения, навигационные приборы, спички и горючие вещества. Постепенно входя в азарт, они стали целенаправленно выискивать ценные вещи, драгоценности и ковры. Уже после этого отплывали от корабля. Понятно, что весь этот труд они производили для себя, для своего личного блага. Рядом с такими людьми в воде находились те, кто уже плыл на последнем дыхании. Конечно, практичный хозяин лодки к себе такого не подпустит. Были и те, кто, заметив лодку, пытался подплыть к ней и ухватиться хотя бы за борт. Хозяин, видя посягательство на себя и имущество, ударял таких веслом и не подпускал близко, кого-то покалечил и убил, размышляя: «Ведь всё равно потонут, одним меньше, одним больше, не так уж и важно». Но вдруг по воде идёт Человек, назовем Его Спаситель.

Кто первый потянется к Нему? Те, кто осознал своё бедственное и безнадёжное положение, призывают Его, и Он каждому протягивает руку помощи, вытаскивая из воды и давая возможность становиться рядом. Те, кто находились в лодках, не нуждались в помощи, чувствовали себя вполне уверенно и продолжали плыть дальше. Зачем им Спаситель? Они вполне самоуверенны и надеются на свои силы.

Наиболее обеспеченные, имеющие лодки и многочисленные закрома, настолько не захотят видеть кого-либо приближающегося к ним, что будут произносить хулу, злословить, отмахиваться вёслами, делая выбор к погибели, сами того не понимая, так как помрачённый самоуверенностью ум не будет способен правильно анализировать ситуацию, а сердце прикипит к богатствам, с которыми и утонуть приятно.

Беда в том, что многочисленные вероисповедания заглаживают понимание этого процесса, увещевая людей, что они все совершенны, все ходят по воде. Когда в одной европейской стране проводился опрос населения о том, где они ожидают увидеть себя после смерти, 90% ответили, что в раю, они этого заслужили. Когда был задан вопрос о роли в их жизни Церкви, ответ был вполне положительным: это очень хорошее культурное наследие, пение и традиции, успокаивающие душу. С высоты своего достоинства они не возражают против ее существования — пусть услаждает слух. Высокие моральные качества, соблюдение внешней благопристойности сделали своё дело — они сотворили сами из себя кумира. И в моей практике были случаи, когда персона в виду своего высокомерия при разговоре умиляется только оттого, что позволяет себе общаться с низшим существом, наслаждается своей благодетельностью, одаряя словом, практически падает в бессознательном состоянии от собственного величия и произведённого благодеяния. Неудивительно, что 8% ответили: «Ведь я святой».

До тех пор, пока «венец Божьего творения» не осознает глубину своего падения, беспомощность в противостоянии страстям, которые его оседлали, ездят на нём верхом, сделав своим рабом, человек не пойдёт в Лечебницу и Целительницу душ, то есть в Церковь. Только тогда тонущий закричит о помощи, когда увидит себя тонущим и погибающим, как слепой Вартимей воззвал к Спасителю: «Иисус, Сын Давидов! Помилуй меня» (Лука 18, 37-38). Куда хуже иметь глаза, но быть при этом духовно слепым, не видеть своих действий вовне.

5. О БЛАГОРАСПОЛОЖЕНИИ СЕРДЕЦ К ИСТИНЕ

К данной теме удачный пример притчи приводит старец архимандрит Лазарь Абашидзе. Был в некоторой стране один удивительный человек, весьма знатный и богатый. Но сколь богат он был, столь же и добр, милостив и мудр, рассудителен и справедлив. И имел он такой странный обычай: собирал к себе в дом многих детей-сирот, обучал их разным знаниям-премудростям, умению, рукоделию, делам-благодеяниям и тому подобному. И когда уже подрастали они, крепко становились на ноги, мудрости да сил набирались, тогда добрый наставник, благословив их на жизненный путь, с миром отсылал. Но не так, чтобы уже не беспокоиться о них: имея много знакомых и будучи всюду весьма почитаем, он устраивал и дальнейшую судьбу своих пасомых, обговаривая и испрашивая им место деятельности на будущее, сообразуясь, конечно, с сердечным расположением и особенностями характера каждого из детей. Известные горожане с радостью брали на службу в свои имения и на свои предприятия этих воспитанников, заранее зная об их добросовестности и умелости в работе, верности и порядочности. Имел сей благой человек и ещё один мудрейший обычай: каждый раз перед тем, как отпустить от себя очередного воспитанника, устраивал экзамен. Давал чистую рисовальную доску, цветные мелки и просил изобразить то, что больше всего запомнилось из жизни в этом доме. И каждый отрок рисовал именно то, к чему склонилось сердце его, что было в характере его главной чертой и чем более всего увлекался ум его. Один рисовал сад, цветы и фонтан в саду, павлинов и других чудесных птиц, населявших красивейший сад тот. Другой рисовал лошадей и игру с детьми, игру, которая была так весела и беззаботна на лужайках прекрасной усадьбы, где они так дружно жили под надёжным покровительством своего доброго попечителя. Третий изображал самого себя в изящных одеждах, в которые одевали его здесь, с какой-нибудь из любимых игрушек. Кто-то рисовал празднично убранные комнаты или щедрую трапезу приюта: красивую посуду, разные угощенья, изысканные блюда, подававшиеся в праздники на стол, и тому подобное.

И мудрый хозяин, внимательно рассматривая эти рисунки, безошибочно определял наклонности детей и выбирал для них место и род занятий в их самостоятельной жизни. Так он устраивал их судьбу. Но некоторые дети — правда, весьма немногие — рисовали не что иное, как самого своего доброго и милостивого благодетеля, рисовали с чувством глубокого умиления и старались отразить на рисунке все его самые лучшие черты. Иной же раз они даже подписывали эти изображенные красками настроения трогательным словом, порой сочиняли стихи. В общем они чаще всего выражали следующее: «Мы, дорогой отец наш, самый близкий и родной для нас человек, тебя одного любим больше всего на свете. Всё доброе, что мы здесь видели, тем только и было хорошо, что в нем отражалась твоя доброта и благость, что оно исходило от твоего любящего и милующего сердца. И мы всегда будем помнить и любить не вещи эти, не одежды, не яства и красоту дома твоего, а прежде всего тебя самого». Вот таких-то воспитанников мудрый домовладыка как раз и отличал особенно, таких он и искал, как самых благорассудительных и великодушных — тех, кто умел избирать главное, отодвигая второстепенное. Таких чад своих этот богатый и знатный человек оставлял при себе уже навсегда, усыновлял их и готовил к наследованию всех благ своих...

Вот так и вся наша жизнь — не та ли рисовальная доска с цветными мелками?

Видит Господь Своим премудрым, всевидящим оком каждый штрих, каждую деталь, всё помнит, всему знает истинную цену. Выраженное в этой промелькнувшей во времени картине определит всё наше будущее, наше положение в вечности — навсегда, на веки вечные!

Говоря богословским языком, «мы спасаемся тоской о Боге» вне зависимости, тонем ли мы или надёжно стоим на ногах. Тоска души жить по Евангелию, подражать в земной жизни Христу выводит душу на иной уровень, в иное состояние. Недаром апостол Павел сказал: «Вы новое творение». Когда эта изначальная связь нарушена, начинается заболевание души, мутация. Из физики мы знаем лучевую радиацию, разрушающую физическое тело, но есть и «деструктивная радиация», действующая в духовной сфере, разрушающая душу. И, как следствие, она ведёт к разрушению тела – как единой психосоматической составляющей человека. Если человек поражен страстями, то меняется его походка, целенаправленность в действиях, поступках. Становится более специфической речь. Меняется мимика лица, принимая вид, присущий демону, вселившемуся в душу и поработившему её, так как это его работа.

Приобщение к Церковной жизни, нахождение в Богочеловеческом организме ведёт к исцелению душ и сердец. Блаженны те, кто это понимает! Кто благорасположен сердцем к поиску Истины, придет именно туда, где предлагается широкий спектр терапии, целительных программ, отсекающих сферу иллюзий, выкристаллизовывающих душу к принятию для неё родного, благодатного. Православная Церковь — тот живой организм, где этот целительный процесс постоянно происходит.

6. ПРАВОСЛАВИЕ КАК ПУТЬ К ИСЦЕЛЕНИЮ

Если культуру мы считаем наследием человеческого прошлого, философию — полётом мысли, ведущим к определённым умозаключениям, исходя из ограниченности человеческого познания окружающего мироздания, то к православию мы подходим иначе. Это откровение Божие, привнесенное в наш мир. Кто живёт сферой культуры, становится культурным, любители поразмышлять становятся мыслителями, вне зависимости от того, ложные у них умозаключения или стандартные для таких, как они. Православие несёт миссию в мире, даёт возможность находиться в его сфере, и этой формулировки вполне достаточно для тех, кто это понимает. Исходя из такого анализа, людскую массу можно разделить на три группы. Одни — больные, живущие в иллюзиях и самонаслаждениях. Вторые — осознавшие никчёмность такого бытия, «суету сует», неудовлетворенные низменными потребностями, так как и наслаждения приедаются и становятся безвкусными. Это группа лечащихся. И, наконец, излечившиеся. К ним смело можем причислить святых угодников Божьих, победивших мир с его кознями, широко расставленными сетями и ловушками для каждого.

Для того, кто не признаёт себя больным, невозможно даже начинать лечение, должно быть свободное волеизъявление, смирение и желание встать на путь внутренней борьбы.

Существует только одна терапия — аскетика и, как следствие, подвижничество. Преподобный Никита Стифат описывает это так. У человека пять чувств, потому и подвигов пять: бдение, богомыслие, молитва, воздержание и безмолвие (исихазм). Подвизающийся должен подчинить свои пять чувств этим пяти подвигам, то есть зрение — бдению, слух — богомыслию, обоняние — молитве, вкус — воздержанию, а осязание — безмолвию. Когда он достигнет полного подчинения, то «скорее очистит ум свой и, утончив его ими, соделает его бесстрастным и зрительным» (Добр. Т.5.с.108). Таким образом, происходит контролирование своего состояния, отвержение помыслов, пытающихся навязаться уму. При всём этом хорошо помогает непрестанная молитва Иисусова: «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня» — так как только одно упоминание имени Спасителя является действенным и сильным средством против разжигателей страстей, работников князя тьмы. Появляется благодатное действие в целом, меняющее состояние души, смирение.

Каждый их названных пяти подвигов несет в себе глубокий смысл. Бдение — Господь научил нас образу ночной молитвы. Сам Он проводил целые ночи на горе. «И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине, и вечером оставался там один» (Матф. 14,23). Бдение есть искреннее подражание жизни Христовой, труд над собой, в некотором смысле — жертвоприношение.

Богомыслие — размышление, предметом которого является Бог. Как только мы начинаем сосредотачиваться на вещах божественных, на пище для нашей души, сразу возникают многочисленные мысли, отвлекающие и вводящие в праздное беспокойство. Мы видим столько возможностей приложить свои силы, открывается столько интересного и завлекательного, что трудно удержаться. Необходимо большое усилие, чтобы удержать поток мысли в нужном направлении. При этом не упражняться в интеллектуальном направлении, не занимать себя академическими постулатами или философией, да и не соскользнуть в сферу мечтательности, своевольной трактовки областей, для нас трудно постижимых, но изученных и преподнесенных в толкованиях святыми отцами Церкви. Хорошая тренировка для ума, воли и любящего Бога сердца.

Молитва — разговор с Богом, соответствующее состояние души. Тонко заметил святой Игнатий Брянчанинов: «Благодатное действие смирения весьма сходствует с благодатным действием молитвы, правильнее: это — одно и то же действие» (Аскетические опыты. Т.1, О смирении. С.345). «Душа молитвы — внимание. Без внимания произносимая молитва обращается в пустословие, и молящийся так сопричисляется к приемлющим имя Божие всуе» (О молитве с.159). Это духовный труд, труд, который не произойдёт без должного смирения, благорасположения души к этому подвигу. Как следствие, приходит внимание, сосредоточение, умиление. «Бог знает прежде нашего прошения, в чем мы нуждаемся. Нам нужна молитва: она усвояет человека Богу. Без неё человек чужд Бога, а чем более упражняется в молитве, тем более приближается к Богу. Молитва — причащение жизни. Оставление её приносит душе невидимую смерть» (там же, с.153).

Воздержание — соединение поста телесного и внутреннего, удержание от излишнего потребления пищи, напитков, дурных наклонностей, всех излишеств, удовлетворяющих плоть. Это нахождение правильной границы дозволенности. До XIX века во многих христианских странах в пост не только воздерживались в пище, но и избегали всех развлечений, даже закрывались все театры, увеселительные учреждения. В Греции и сегодня первый день поста — выходной, чтобы дать людям возможность отвлечься от своих рутинных дел и сосредоточиться на вечном.

Посты существовали со времён Ветхого Завета, а если брать глубже, то первая заповедь, данная Богом человеку, — это именно заповедь о посте. Адам и Ева, не удержавшись, вкусили плод, нарушив заповедь, не раскаялись, за что и были изгнаны из Рая.

Христиане же начали поститься с самого основания Церкви, следуя в этом примеру Самого Господа и апостолов. Ранние церковные писатели отмечали, что апостолы установили первый сорокадневный пост в подражание пророку Моисею и Спасителю, которые постились сорок дней в пустыне. Евангелист Матфей приводит слова Иисуса Христа: «Род сей изгоняется молитвой и постом» (гл. 17; 21), об этом же повествует и евангелист Марк (9; 29). Описываются и другие эпизоды из жизни Господа с упоминанием о посте: например, на вопрос книжников, почему Иоанновы ученики постятся, а Его не постятся, Он ответил: «Придут времена, когда у них отнимется Жених, и будут поститься». В книге «Деяния апостолов» и других книгах Нового Завета есть много повествований о том, как апостолы постились.

Существуют благочестивые предания о том, что Великий пост окончательно оформился со времён первоначального становления христианства, когда вошло в обычай крестить новообращенных на Пасху и готовить их к принятию Таинства продолжительным постом. Из чувства братства и любви вместе с ними в этом посте стали принимать участие и все верующие.

Голод обостряет наши чувства и способен привести человека к осмыслению многого на более глубоком, чувственном уровне. Евангелист Лука (гл.15), описывая историю, произошедшую с блудным сыном, повествует, что именно это чувство в конечном итоге позволило грешнику прийти в себя и, как следствие, привело к покаянию.

Впрочем, ограничение в пище — не единственное, что накладывает на человека воздержание и пост. Как писал известный проповедник Иоанн Златоуст, «истинный пост есть удаление зла, обуздание языка, отложение гнева и укрощение похотей». «Пусть покоятся не одни уста, но и зрение, и слух, и ноги, и руки, и все члены нашего тела», — говорил он. Иоанн Дамаскин подчёркивает: «Если бы в посте всё дело было бы в еде, то святыми были бы коровы».

Посещая Святую Афонскую гору, я слышал от монахов такое наставление для мирян: «Кто не постится добровольно, так будет поститься недобровольно», т. е. невоздержанный и разнузданный человек всё равно вразумится через страдания и некоторые ограничения, что и будет соблюдением воздержания, но уже не добровольно.

Безмолвие (исихазм) — разновидность духовной практики, когда подвижник пребывает в безмолвии как внешнем (отсутствие телесного общения), так и внутреннем (безмолвие чувств). Само слово isihia означает тишину, покой; этот вид молитвы есть подлинно христианское выражение бесстрастия. Действие и созерцание сливаются воедино, и в этом рождается духовное делание, наставляет святитель Григорий Палама. О пользе безмолвия мы читаем также и у Антония Великого, «отца монашествующих»: «В уединении и безмолвии удобнее можем мы победить врага и достигнуть совершенства», безмолвствующий избавлен от трех браней — через слух, язык и видение (Устав, 6). А то, что это не просто молчание, видим далее: «Сидящий в келии своей с сомкнутыми устами и Бога не помнящий, похож на разоренный дом…» (Устав, 25), [2, с. 66, 154, 156-157]. Итак, исихазм древен, как и само христианство.

Все вышеперечисленные действия весьма сходны между собой, и во смирившемся человеке, при искреннем обращении к Подателю всех Благ, начинают творить некий очистительный цикл, чередуясь между собой. Собственно, не благодаря пунктуальности исполнения, а благодаря тому, что это ниспосылается как Дар. Дар Божий!

Очищающийся ум начинает отвергать пытающиеся проникнуть в него помыслы, самокоординируется, происходит постоянная самонастройка, если так можно выразиться, начинает работать «антивирусная программа».

Перед человеком всегда ставится выбор: пребывать в самонаслаждениях и прилепляться сердцем к идолам мира сего, конечно, постоянно находя себе оправдания, или с сокрушенным сердцем обратиться к Создателю и Подателю духовных благ. Наслаждать душу вышним, горним, где всё премудро, всё совершенно. Стать орлом, оторвавшимся от земного, однородного и тленного, и воспарить к высотам, пренебречь соблазнами – победить мир!

Читайте также:
- А.И. Осипов: В чем сущность христианства
- Если Бог есть Любовь...
- Главный атеист Р. Докинз против архиепископа Р. Уильямса. Диспут о Боге и эволюции